Объединяясь постепенно, Европейский союз фактически оказался вынужден постоянно трансформировать свое «официальное представление» об исторической памяти, которая изначально была связана со странами-основательницами ЕС, затем была расширена на Германию, Испанию, Португалию и Грецию, характеризовавшихся авторитарным и тоталитарным историческим прошлым. Последующий этап расширения и вовсе оказался связан с присоединением бывших социалистических республик, характеризовавшихся явным отрицанием своего исторического прошлого и желанием приравнять коммунистический режим к нацизму, т.е. фактически кардинально трансформировать уже сложившееся у старых стран Европы представление об исторической памяти в пользу ее расширения.
Конечно, сразу после вступления в ЕС новым странам-членам пришлось пойти по пути адаптации к существующим политикам памяти ЕС в качестве неявной уступки существующему порядку. С другой стороны, политики и интеллектуалы в присоединяющихся государствах требовали разработки политики, которая учитывала бы особые исторические чаяния государств Центральной и Восточной Европы, связанные с опытом борьбы с тоталитарными коммунистическими режимами. Претензии на признание этих воспоминаний возникли на разных европейских институциональных и неинституциональных площадках и фактически сохраняются до сих пор. Более того, в условиях нарастания конфронтации между ЕС и Россией, голоса сторонников пересмотра европейской политики памяти становятся все более слышны, а в самой политике памяти происходят постепенные изменения.
Несмотря на актуальность происходящих сегодня в европейской политике памяти изменений, разбор данного феномена стоит начать с более раннего периода, который мы датируем 2012—2013 гг. Причина постановки такой отправной точки связана с тем, что к этому моменту Европейский союз уже сформировался в его текущем варианте и была пройдена последняя волна интеграции, однако дезинтеграционные тенденции еще не получили своего развития. Фактически, в 2013 году еще не начался миграционный кризис, Великобритания не заявила о своем выходе из ЕС, а Ангела Меркель не произнесла свою знаменательную речь о «Европе двух скоростей».
Также характерно, что в 2013 году вопрос политики памяти выходит на политическую повестку Евросоюза, так как именно тогда Комитет Европейского парламента по культуре и образованию создает запрос на создание аналитической записки по теме «Европейская историческая память: политика, проблемы и перспективы»[9 - Prutsch M.J. European historical memory: policies, challenges and perspectives. Note. Доступ: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/note/join/2013/513977/IPOL-CULT_NT(2013)513977_EN.pdf (http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/note/join/2013/513977/IPOL-CULT_NT(2013)513977_EN.pdf)]. Хотя данный документ не является официальным, он, тем не менее, отражает ключевые идеи, характеризовавшие европейскую политику памяти в данный исторический период и является свидетельством дискурса того периода. Данная аналитическая записка ориентирована на перспективное развитие политики памяти и констатирует необходимость непредвзятой оценки исторического прошлого, интерпретации исторических событий через призму пан-европейских ценностей и включения ключевых исторических событий Европы в образовательные программы всех стран-членов.
Авторы записки напрямую указывают на то, что политика памяти не обязательно должна отражать’historical realities’, but instead incorporates a distinct degree of subjectivity, given that the «исторические реалии» и включает в себя определенную степень субъективности, основанной на оценочных суждениях. В данной связи, очевидно, существуют риски фальсификации истории в угоду конъюнктурным интересам. Вероятно, единственным возможным ограничителем подобной фальсификации могут служить свобода слова и активная деятельность гражданского общества, и то лишь при условии неангажированности последнего. В качестве показательного примера здесь можно упомянуть статус Холокоста в официальной европейской исторической картине. Холокост официально признан всеми европейскими государствами событием, которое нельзя отрицать и в котором нельзя сомневаться. Основанием для этого послужили решения Генеральной Ассамблеи ООН – Резолюция №60/7 от 21 ноября 2005 г. (отвергает любое полное или частичное отрицание Холокоста как исторического события) и Резолюция №61/255 «Отрицание Холокоста» от 26 января 2007 г. (осуждает отрицание Холокоста как исторического факта). Как следствие, любые попытки переоценки или интерпретации событий прошлого, связанные с Холокостом, вызывают резкую критику, чреваты уголовным преследованием[10 - Капинус О. С., Додонов В. Н. 2007. Ответственность за разжигание расовой, национальной и религиозной вражды, а также за другие «преступления ненависти» по уголовному пра-ву зарубежных стран. – Законы России: опыт, анализ, практика. №8. С. 76—85.] и не могут служить предметом обсуждения в образовательной среде или структурах гражданского общества[11 - European Parliament resolution on remembrance of the Holocaust, anti-Semitism and racism, 27. 01. 2005. Official Journal of the European Union, C 253 E, 13.10.2005, pp. 37—39. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2005:253E:0037:0039: EN: PDF]. Тем не менее, в Европейском союзе периодически возникают ситуации, бросающие вызов даже этому фундаментальному правилу[12 - Wyciekly rzadowe instrukcje. Co ministrowie maja mоwic o Holokauscie? Wprost. 12.01.2018. Доступ: https://www.wprost.pl/polityka/10103825/wyciekly-rzadowe-instrukcje-co-ministrowie-maja-mowic-o-holokauscie.html (https://www.wprost.pl/polityka/10103825/wyciekly-rzadowe-instrukcje-co-ministrowie-maja-mowic-o-holokauscie.html)], что свидетельствует, на наш взгляд, о неустойчивости общеевропейской исторической политики памяти.
Тем не менее, создание общеевропейской политики памяти неизбежно, так как без формирования единого представления о прошлом невозможно стремиться к общему будущему. В данной связи европейские аналитики констатируют необходимость комбинации трех уровней истории, а именно индивидуального, национального и наднационального, в целях их интеграции, отмечая при этом, что данные уровни, с большой долей вероятности, окажутся противоречивы и потребуют «корректировки».
Корректировка и универсализация исторической памяти не могут и не должны быть оторваны от реально существующих представлений людей, то есть речь не идет о формировании «ложных воспоминаний». Европейскими аналитиками скорее предлагается работа с исходными данными, с опорой на национальную историческую память, которая не является представлением о национальной истории в принципе, а представляет собой набор знаковых событий, ориентация на которые упрощает общее восприятие исторического процесса в определенном регионе и, фактически создает конкретный продукт, который может продаваться, рекламироваться, популяризироваться, и при этом соотносим с другими аналогичными продуктами, произведенными в других регионах Европейского союза.in this regard:
Упрощение истории и сведение ее к отдельным событиям повышает доступность квазиисторического знания для широкой общественности, и в тоже время помогает политическому истеблишменту в определении «сущности» истории конкретного сообщества. Здесь показательно, что исторические моменты и, события, о которых идет речь, обычно имеют заряженное символическое значение, отмечая политические и социальные потрясения, которые трансформировали существующую социальную, политическую и экономическую реальность. В таком подходе обеспечивается выборочная картина прошлого, в котором долгосрочные исторические структуры широко игнорируются в пользу символических событий[13 - Anderson B. 1983.Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso. 240p.].
Наряду с популяризацией истории, манипулирование исторической памятью создает эффект мифологизации исторических событий, значение которого находит выражение в сплочении общества и росте доверия (веры) к определенным, связанным с мифом, ценностям. Национальная интерпретация прошлого имеет тенденцию отрицать исторически подтвержденные, но негативные факты, и выставлять вперед события с позитивным значением, имевшим «национальное» значение и обозначавшим конкретных победителей и побежденных. С одной стороны, эта подтасовка фактов служит для создания привлекательного, часто героического образа государства; с другой – построение национальных мифов своего прошлого позволяет историческим переживаниям становиться коллективными. Очевидно, что без коллективной памяти общество не может сохранять свое единство.
Описанные механизмы эффективно работают, прежде всего, на национальном уровне, особенно в том случае, когда общество едино, представлено одной этнической группой и имеет единое представление о прошлом. В случае, когда общество разделено, или речь идет о формировании единой исторической памяти у многих обществ, как это происходит в ЕС, – задача многократно усложняется, так как видение прошлого становится менее однородным, а количество ориентиров в прошлом сильно возрастает.
Даже на национальном уровне существует большое количество барьеров, препятствующих формированию исторической памяти. Большинство обществ, в том числе и в Европе, гораздо менее однородны, чем они кажутся со стороны и характеризуются целым комплексом различий, в числе которых принадлежность к определенному социальному классу, уровень образования, возраст, региональная принадлежность и др. характеристики.
Еще более значимым фактором выступает этническая принадлежность, так как этнические сообщества, вне зависимости от того, являются они коренными или нет, стремятся увековечить свои собственные традиции, включая язык и религию. Во многих случаях такое стремление вступает в конфликт с формируемой на национальном уровне политикой памяти, которая воспринимается ими как попытка ассимиляции.
На наднациональном уровне все перечисленные барьеры проявляются гораздо сильнее, так как к ним добавляется национальная идентичность и, в ряде случаев, патриотизм. Кроме того, осложняется и поиск объединяющих государства событий в прошлом. В большинстве случаев региональная европейская история наоборот связана с воинами и территориальными спорами, память о которых все еще жива в общественном сознании. Это делает невозможным механическое объединение европейских государств в условном конструкте общей исторической памяти.
Тем не менее, потребность в региональной интеграции формирует политический спрос на новые решения проблемы. В их числе доминирует три основных предложения.
В соответствии с первым из них предлагается просто принять разнообразие и параллелизм исторических воспоминаний в Европе со всеми вытекающими проблемами. Данное решение было популярно в период стабильного развития европейских государств в 1990-2000-ые гг., когда активно пропагандировалось развитие многообразия на социальном, культурном и иных уровнях. Тем не менее, сегодня это предложение вряд ли можно рассматривать как актуальное, так как подобное отношение к историческому прошлому ведет к консервации противоречий, а в условиях кризиса, такого, как например, миграционный кризис, данные противоречия имеют свойство возрождаться[14 - Polacy od Niemiec otrzymali ok. 2 proc. z calosci odszkodowan za II wojne swiatowa. Wiadomosci. 10.08.2017. Доступ: http://wiadomosci.dziennik.pl/historia/aktualnosci/artykuly/555944,reparacje-wojenne-ii-wojna-swiatowa-polska-niemcy-odszkodowanie-ofiary-zbrodnie.html].
Второе предложение было разработано авторами французской Школы Анналов и основано на идеях Ф. Броделя[15 - Braudel F. 1949. La Mеditerranеe et le monde mеditerra-nеen ? l’еpoque de Philippe II. Paris: Armand Colin. 1030 p.] и его концепции longue durеe[16 - Histoire et sciences sociales. La longue durеe. 1958. – Annales ESC, №13—4. Р. 725—753.]. Этот подход предполагает ориентацию не на частные события и исторические фигуры, как например, предлагают многие современные авторы[17 - Guldi J., Armitage D. 2014. The History Manifesto. Cambridge.: Cambridge University Press. 240 р. Доступ: http://historymanifesto.cambridge.org/.], а на исторические циклы и контексты в области экономической и социальной истории, характеризующиеся медленными фазами, едва заметно для человека, сменяющими друг друга. В данном контексте показательно, что у сторонников данного подхода были предложения вписать в данное видение истории и европейскую интеграцию, представив ее, например, через призму эволюции «европейской свободы»[18 - «Les Annales, aujourd’hui, demain». 2012. – An-nales HSS. №67—3. Р. 557—560.],[19 - Еditorial. 2011. Annales HSS. №66—1. Р. 5—7]. Предложение Школы Анналов также не получило широкого распространения, так как, во-первых, было слишком неординарным и противоречило, в том числе, устоявшимся национальным историографическим практикам, и во-вторых, содержало мало примеров конкретной интерпретации событий, что неизбежно привело бы к их искаженному ситуативному толкованию.
Третье предложение, которое в итоге приобрело приоритетный характер, было основано на констатации необходимости построить новую европейскую историческую память с четко определенными историческими ориентирами, выработка которых представляет основную проблему на современном этапе.
В таких условиях Европейский союз, формируя комплексную историческую память, делает акценты на «универсальных» маркерах. В записке «Европейская историческая память: политика, проблемы и перспективы»[20 - Prutsch M.J. European historical memory: policies, challenges and perspectives. Note. Доступ: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/note/join/2013/513977/IPOL-CULT_NT(2013)513977_EN.pdf] в качестве таких маркеров называются Вторая мировая война[21 - European Parliament resolution on the 60th anniversary of the end of the Second World War in Europe on 8 May 1945, 12 May 2005. Official Journal of the European Union. 20.04.2006. pp. 392—394. Доступ:http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2006:092E:0392:0394: EN: PDF] и достижения европейской интеграции[22 - Report on the proposal for a Council regulation establishing for the period 2014—2020 the programme «Europe for Citizens». Brussels, 11.12.2012. pp. 5—46. Доступ: http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?pubRef=-//EP//NONSGML+REPORT+ A7-2012-0424+0+DOC+PDF+V0//EN],[23 - Decision No 1194/2011/EU of the European Parliament and of the Council of 16 November 2011 establishing a European Union action for the European Heritage Label, 16 February 2011. Official Journal of the European Union, L 303, 22.11.2011, pp. 1—9. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2011:303:0001:0009: EN: PDF]. Авторы заметки отмечают, что модель исторической памяти не статична, и в последние два десятилетия была дополнена «памятью тоталитаризма ХХ века», под которым понимается, прежде всего, социализм и сталинизм, и памятью о Холокосте.
Некоторые аналитики рассматривают более широкий список событий и упоминают также общие понятия «европейского наследия», связанные с христианской традицией, эпохой Возрождения и эпохой Просвещения, отмечают роль Первой мировой войны, и делают акцент на источниках легитимации Европейского союза, включая основные акты, флаг, гимн и памятную дату – День Европы.
Оценка европейских аналитиков относительно приоритетных проблем исторической памяти не является голословной и подкреплена реализацией двух европейских программ, – «Европа для граждан» 2006—2013 гг. и обновленная программа «Европа для граждан» 2014—2020 гг. Следует отметить, что данные программы имеют принципиальное значение для формируемой в ЕС политики памяти, так как в них обозначаются актуальные, с точки зрения руководства ЕС, темы, требующие популяризации, и создаются механизмы социального резонирования данной проблематики. В частности в Регламенте Совета (ЕС) №390/2014 от 14 апреля 2014 года, устанавливающем программу «Европа для граждан» на период 2014—2020 гг. констатируется, что целями программы является:
• Внесение вклада в понимание гражданами ЕС, его истории и многообразия
• Усиление европейского гражданства и улучшение условий для гражданского и демократического участия на уровне ЕС
• Повышение осведомленности о воспоминаниях, общей истории и ценностях
• Содействие демократическому участию граждан на уровне ЕС.
Характеризуя цели программы, следует отметить, что они хорошо ложатся в русло реализуемой в ЕС политики памяти, так как, во-первых, содержат апелляцию к определенным историческим событиям, и во-вторых, предполагают интерпретацию данных событий в русле четкого набора либеральных ценностей, в числе которых отрицание антисемитизма, антигипсизма (ненависть к цыганам), ксенофобии, гомофобии и других формы нетерпимости, а также защиты свободы слова, свободы собраний и иных прав человека.
Запуск обозначенных программ стал резонансным событием для ЕС, так как до 2006 г. на территории Европы фактически не было никаких проектов, нацеленных на развитии политики памяти и символической политики в принципе. Отдельные аналитики связывают запуск первой программы «Европа для граждан» с провалом референдума по Конституции ЕС 2005 г. во Франции и Нидерландах[24 - Prutsch M.J. European historical memory: policies, challenges and perspectives. Note. Доступ: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/note/join/2013/513977/IPOL-CULT_NT(2013)513977_EN.pdf (http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/note/join/2013/513977/IPOL-CULT_NT(2013)513977_EN.pdf)].
При анализе программы «Европа для граждан» основной интерес для нас представляет перечень исторических событий, которые должны стать поводом для празднования памятной даты и деятельности дискуссионных площадок, а также работы отдельных авторов. Перечень таких событий за период 2016 – 2020 гг. представлен далее.
Таблица 1. Перечень исторических событий, обозначенных в программе «Европа для граждан» 2014—2020 гг. в качестве приоритетных[25 - Council regulation (EU) No 390/2014 of 14 April 2014 establishing the «Europe for Citizens’ programme for the period 2014—2020 (OJ L 115 of 17.4.2014, page 3. Доступ: https://eacea.ec.europa.eu/europe-for-citizens_en (https://eacea.ec.europa.eu/europe-for-citizens_en)]
Как мы видим из приведенного перечня исторических событий, – они могут быть четко разделены на две группы – «позитивные» и «негативные», причем обе группы распределены по временному периоду равномерно, что призвано обеспечить системное воздействие на целевую аудиторию. Характеризуя позитивные события, число которых немногим больше 50%, следует отметить, что все они связаны с процессом европейской интеграции, которая позиционируется как высшее благо, создававшееся десятилетиями и испытывавшее негативное воздействие со стороны множества исторических кризисов.
Характеризуя комплекс негативных исторических, событий следует отметить его избирательность. При ближайшем рассмотрении становится очевидно, что во многих случаях источники негативных событий коренятся за пределами территории современного Евросоюза, например в случае начала югославских войн, в случае вторжения в Чехословакию, в случае демократических революций в Восточной Европе, в случае падения Берлинской стены и т. д.
Показательно и то, что в описании программы также присутствует явная избирательность, особенно когда речь идет о негативных исторических практиках. «Тоталитаризм ХХ века лишил граждан их основных прав, исключив их из общественной жизни: евреи под нацистским режимом; политические „девианты“ под коммунистическими режимами. Этим гражданам ограничивали свободу слова, право голоса, право участия в общественных делах, право на труд, свободное проживание и свободное перемещение, доступ к общественным благам, – все из-за их происхождения, убеждений или мнений»[26 - Council regulation (EU) No 390/2014 of 14 April 2014 establishing the «Europe for Citizens’ programme for the period 2014—2020 (OJ L 115 of 17.4.2014, page 3. Доступ:https://eacea.ec.europa.eu/europe-for-citizens_en]. Характерно, что в данной программе, ни в описании, ни в числе исторических дат, ничего не говорится о режимах Франко, Муссолини, Салазара иле режиме Черных Полковников в Греции, так как, вероятно, обращение к событиям, связанным с данными режимами могло бы негативно повлиять на интеграционный процесс через «неприятные» воспоминания.
Особняком в данном перечне стоит Германия. Современная политика памяти Европейского союза фактически основана на порицании нацизма во всех его проявлениях, а нацизм, в свою очередь напрямую связывается с гитлеровской Германией и Событиями второй мировой войны. Тем не менее, Германия в данной системе ценностей уже на протяжении долгого времени не рассматривается как ответственная сторона. Уже в 1985 году в речи президента Ричарда фон Вайцзеккера, было заявлено, что Германия и вся немецкая нация должны рассматривать поражение в войне как освобождение. Позже, уже Герхард Шредер, комментируя вопрос ответственности Германии за преступления нацизма, заявил, что новое поколение немцев не должно нести ответственности за преступления в которых не повинно[27 - Herf J. 1997. Divided Memory: The Nazi Past in the Two Germanys. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. 527р.]. Таким образом, не смотря на апелляцию Европейской политики памяти к негативным событиям немецкой истории, Германия фактически остается свободна от прямых обвинений и порицания, что позволяет ей на равных участвовать в развитии европейской политики памяти.
Представленная нами официальная модель политики памяти, которая просматривается в официальных программах Европейского союза, в последние годы становится все более четкой и однозначной. Исторические события получают позитивную, либо негативную трактовку, которая начинает популяризироваться через систему образования, СМИ и институты гражданского общества. Здесь показательна одна из целей программы «Европа для граждан» 2014—2020 гг., посвященная «Активному европейскому воспоминанию». Эта линия реализации программы направлена на поощрение и сохранение активной памяти европейцев, в частности, путем спонсирования специализированных проектов. Речь идет о финансировании музеев и мест памяти, в т.ч. бывших концентрационных лагерей, а также основных объектов и архивов связанных с массовыми депортациями и массовым истреблением, которые имели место во времена существования национал-социализма и сталинизма. Этот исторический фокус основан на предположении, что для того, чтобы полностью оценить значение основополагающих европейских (союзных) принципов, таких как свобода, демократия и уважение прав человека, жизненно важно, чтобы были очевидны примеры нарушения этих принципов до 20-го века, что в свою очередь требует включения подобной информации в систему образования стран-членов ЕС.
В свою очередь, анонсированная потребность в популяризации такого типа знания вызывает у экспертов вопрос о необходимом уровне финансирования. Характерно, что в период начала реализации первой программы «Европа для граждан», на развитие исторической памяти европейцев отводилось всего 4% от общего финансирования в размере 215 млн. евро. Начиная с 2010 года объем финансирования стал постепенно увеличиваться[28 - Decision No 1904/2006/EC of the European Parliament and of the Council of 12 December 2006 establishing for the period 2007 to 2013 the programme Europe for Citizens to promote active European citizenship, 12 December 2006. Official Journal of the European Union, L 378, 27.12.2006, pp. 32—40. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:32006D1904:EN:NOT (http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:32006D1904:EN:NOT)],[29 - Decision No 1358/2008/EC of the European Parliament and of the Council of 16 December 2008 amending Decision No 1904/2006/EC establishing for the period 2007 to 2013 the programme Europe for Citizens to promote active European citizenship, 16 December 2008. Official Journal of the European Union, L 350, 30.12.2008, p. 58. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2008:350:0058:0059: EN: PDF], и кроме того, было улучшено согласование блоков программы. В частности вопрос формирования исторической памяти получил дополнительное раскрытие в таких рубриках, как «Активные граждане для Европы», «Активное гражданское общество в Европе», и «Вместе для Европы». Второй этап программы 2014—2020 гг. предусматривал уже большее финансирование в размере 18% от исходной суммы в 229 млн. евро[30 - Prutsch M.J. European historical memory: policies, challenges and perspectives. Note. Доступ: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/note/join/2013/513977/IPOL-CULT_NT(2013)513977_EN.pdf]
Несмотря на активную реализацию политики исторической памяти в ЕС в последние годы, реализуемый подход во многом чреват созданием однозначной, но, в тоже время, черно-белой картины мира. На это обстоятельство указывают и европейские аналитики[31 - Там же], с позиции которых вопрос конструирования исторической памяти должен решаться с умеренных позиций. Так, политика памяти Европейского союза не может ограничиваться штампами об «уникальности Холокоста»[32 - European Parliament declaration on the remembrance of the Holocaust. 7 July 2000. In: Official Journal of the European Communities. C 121. 24.04.2001, p. 503. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2001:121:0503:0504: EN: PDF] и «безусловном зле нацизма и сталинизма»[33 - Declaration of the European Parliament on the proclamation of 23 August as European Day of Remembrance for Victims of Stalinism and Nazism, 23 September 2008. Official Journal of the European Union, C 8 E, 14.01.2010, pp. 57—59. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2010:008E:0057:0059: EN: PDF],[34 - European Parliament resolution of 2 April 2009 on European conscience and totalitarianism, 2 April 2009. Official Journal of the European Union, C 137, 27.05.2009, pp. 25—27. Доступ: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2010:137E:0025:0027: EN: PDF], а также неоспоримом благе интеграционного процесса в Европе. Такой подход чрезвычайно категоричен и не оставляет места для множества исторических событий существовавших параллельно.
Кроме того подобная модель выглядит односторонней, так как не учитывает, к примеру, феномен колониализма, что препятствует восприятию реальных практик интеграции ЕС. Соответственно, формируемая в ЕС историческая память должна носит критический характер, и быть основа на критическом восприятии европейскими обществами, в первую очередь, своей национальной истории.
Достигнуть подобного критического уровня, по мнению экспертов, возможно, руководствуясь универсальными гуманистическими ценностями, и участвуя в открытой дискуссии, которая обеспечит взаимопонимание и примирение, как на внутриполитическом, так и на международном уровне. Участие в дискуссии, в свою очередь потребует рассмотрения неудобных сегментов национальной истории, отказа от • понятия «исторической правды» и acknowledging the potential risks in legislating for a specific view on or memory ofотказа от закрепления в законодательстве отказа от закрепления в национальном законодательстве определенного взгляда на историческое прошлое.
Только при соблюдении этих принципов и при условии эффективной популяризации нового исторического дискурса можно ожидать, что политика памяти в Европе даст по настоящему интегрирующий эффект, который в перспективе будет воплощен в новом мышлении объединенной европейской нации.
Тем не менее, на данный момент подобная комплексная политика памяти в Европейском союзе не сложилась, и более того, в контексте миграционного и финансового кризисов последних лет обострились многие исторические противоречия и были реанимированы воспоминания об исторической несправедливости. В немалой степени этому способствовали недавние политические события, которые многие аналитики связывают с пересмотром системы миропорядка в целом. Ключевыми событиями здесь следует считать украинский кризис, присоединение Крыма к России, а также активизацию деятельности стран Вышеградской группы в вопросах отстаивания своих прав на европейской политической арене.
В данной связи достаточно востребованными оказываются идеи, обозначенные в статье эстонской исследовательницы Марии Мальксоо «The Memory Politics of Becoming European: The East European Subalterns and the Collective Memory of Europe» опубликованной еще в 2009 году[35 - M?lksoo M. 2009. The Memory Politics of Becom-ing European: The East European Subalterns and the Collective Memory of Europe. – European Journal of International Relations. Vol. 15 (4). Р. 653—680.]. В данной работе автор фактически пытается переосмыслить то противостояние мировоззрений, которое сложилось в Европе после освобождения Прибалтики и Польши от «советского ига» и их вхождения в состав единой Европы.
В частности М. Мальксоо утверждает, что в Европе нет общей исторической памяти и существует не менее четырех вариантов политики памяти, в том числе атлантическо-западноевропейская, немецкая, восточно-центральноевропейская и российская. В контексте развития европейского интеграционного процесса через присоединение стран Восточной Европы, именно политика памяти, реализуемая в Польше и Прибалтике оказалась наиболее значимой для развития и утверждения общеевропейской мемориальной политики. Фактически, данные государства оказались наиболее активны в вопросах моделирования «нового исторического прошлого», что было обусловлено необходимостью получения собственной «исторической ниши» в едином здании европейской истории, и необходимостью жесткой артикуляции российской угрозы, которая в их системе ценностей была представлена в качестве фундаментальной и исторической. «Их „Становление Европейскими“ было по существу борьбой за признание польской и балтийской „полной Европейскости“ со стороны авторитетных социальных носителей этой желанной идентичности и одновременным бунтом против случаев ошибочного восприятия этих стран „менее Европейскими“ по сравнению со странами Запада»[36 - Там же].
В итоге, популярицация восточноевропейского видения истории Польшей и Прибалтикой получила в Европе новую интерпретацию и стала трактоваться как идеологическая деколонизация и освобождение, аналогичное освобождению Германии от нацизма.
Изменение концепции европейской исторической памяти проходило достаточно болезненно и встретило серьезную критику со стороны левых политических сил в странах западной Европы, которые выступили категорически против уравнивания нацизма и коммунизма. Уже в дебатах, предшествовавших принятию резолюции 2005 года «Будущее Европы. Шестьдесят лет после Второй мировой войны», левыми членами Европейского парламента была высказана резкая критика в отношении уравнивания негативного значения двух тоталитарных систем для европейской истории. С их позиции подобная трактовка истории была необходима лишь для того, чтобы дискредитировать коммунизм в целом и переписать историю, умаляя роль коммунистов которую они играли в борьбе против национал-социализма и фашизма[37 - Littoz-Monnet A. 2012. The EU Politics of Remem-brance: Can Europeans Remember Together? – West European Poli-tics. №35 (5). Р. 1182—1202.].
Аналогичные аргументы выдвигались и позднее и были представлены, к примеру, группой GUE/NGL в Европейском парламенте. Название данной группы расшифровывается как Конфедеративная Группа европейских Объединенных левых / северных зеленых левых. Группа включает 51 делегата (на 2015 г.) из 14 государств-членов ЕС; количество делегатов GUE/NGL составляет около 10% от общего числа парламентариев, что делает мнение данной фракции достаточно весомым в рамках общеевропейской дискуссии[38 - Minority Opinion pursuant to Rule 52 (3) of the Rules of Procedure. Marie-Christine Vergiat, Lothar Bisky, In?s Cristina Zuber on behalf of the GUE/NGL Group. Report on the proposal for a Council regulation establishing for the period 2014—2020 the programme «Europe for Citizens» 12.12. 2012. Доступ: http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=REPORT&reference=A7-2012-0424&language=EN#title3 (http://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=REPORT&reference=A7-2012-0424&language=EN#title3)].
Несмотря на попытки универсализации европейских исторических политик, которые просматриваются и в рассмотренной нами программе «Европа для граждан» 2014—2020 гг. и дебатах вокруг ее принятия, следует отметить, что и на сегодняшний день сохраняется четкая разница в акцентах исторической политики Европейского союза и стран Восточной Европы. Последние – четко ориентированы на манипулирование европейским сообществом через насаждение в общеевропейских информационных системах собственных информационных поводов.
М. Мальксоо представляет политические усилия Польши и прибалтийских государств в период после вступления в ЕС как попытку плюрализировать способы быть европейскими государствами в исторической ретроспективе. Тем не мене, в контексте усиления общеевропейских политических разногласий, все более очевидным становится отсутствие у европейских государств не только единой исторической политики, но и единой исторической памяти, которая все больше начинает напоминать политизированный коллаж, изменяемый в угоду определенным конъюнктурным интересам. В таких условиях, изучение политики памяти Европейского союза и отдельных его членов, приобретает стратегическое значение для выстраивания политического диалога и социо-культурного сотрудничества.
Список литературы
1. Капинус О. С., Додонов В. Н. 2007. Ответственность за разжигание расовой, национальной и религиозной вражды, а также за другие «преступления ненависти» по уголовному пра-ву зарубежных стран. – Законы России: опыт, анализ, практика. №8. С. 76—85.
2. The Lisbon Treaty. Доступ: http://www.lisbon-treaty.org/wcm/the-lisbon-treaty.html (проверено 14.08.2018)
3. Anderson B. 1983.Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso. 240p.