Амулет. Книга 4

– Трудная потому, – согласился со мной жрец, – что в Библии заповедь «не укради» не имеет ничего общего с материальным воровством. Надо это понять. Материальные отношения, в том числе и наказание за воровство, регулируют сами люди, и Богу незачем вмешиваться сюда. Это просто смешно: Богу восстанавливать справедливость, кто кому сколько должен. Кроме того, справедливость в людском понимании и справедливость в понимании Бога не обязательно совпадают друг с другом. Бывают случаи, когда Бог симпатизирует ворам: например, в известном фильме «Берегись автомобиля» Он явно на стороне Деточкина. И в истории было множество таких, подобных Деточкину, бескорыстных робин гудов, которые воровали по идейным соображениям, ради восстановления справедливости, как они её понимали… Короче говоря, Бог не занимается юридической стороной воровства, это чересчур мелко для Него. И потому в Библии речь идёт не о воровстве вещей или денег, а о воровстве чужого места в жизни.

Каждый человек должен знать, где он должен находиться. А для этого каждому необходимо знать свою суть. И вот когда все будут знать свою суть и выполнять своё предназначение, – не каждый в одиночку, а все вместе, – тогда осуществится смысл жизни на этой планете. Тогда небо начнёт получать от людей наиболее рафинированную и интенсивную энергию, и само увеличит излучение на землю. Людям уже не надо будет проходить по лабиринтам поиска призвания, а, родившись, они будут находиться уже в состоянии осенения, под влиянием неба, и будут сразу попадать на свои места. И каждый человек уже не будет создавать ни для себя, ни для других проблем. Нет, это не будет какой-то военизированный режим, просто люди с рождения будут иметь ярко выраженные способности и следовать им.

Высшая ступень развития планеты наступит тогда, – жрец, очевидно, стал подводить итог речи, – когда каждый человек, родившись, будет представлять собой яркую душу и с малолетства будет проявлять себя в предназначенной ему сфере: в искусстве, в математике, в философии, в производстве, в любом деле. Когда каждый человек будет выполнять свои функции, наступит высшая стадия человеческой цивилизации. Сейчас мозг человека используется на одну пятидесятую долю от его возможностей, то есть, по сути дела, люди ещё ничего не знают про свои способности. Поэтому болеют, страдают, впадают в отчаянье. А при условии использования всего потенциала людей и совпадения их деятельности с их предназначениями, когда мозг будет использоваться на девяносто и более процентов, будет осуществлена высшая цель творения.

Вот программа, которой подчинена твоя миссия, а что ты сделал? – в голосе говорившего явственно звучала ирония. – Вылечил парочку слонов? Обезьяну? Какого-то недоделанного королька вернул к жизни? Всполошил старух во дворе?..

Эта отповедь жреца наводила меня на мысль, что я – полное ничтожество. Чувствуя себя именно таковым, я стал горестно выбираться из ванны. Тут под моими ногами мелькнул таракан.

– Фу, какая гадость! – содрогнулся я от отвращения. Вдруг неожиданное утешение пришло мне в голову: «Таракан – это ведь худшее ничтожество, чем я. Приятно, черт возьми! А ведь это какой-никакой повод для самоутверждения: я лучше таракана. Я гораздо могущественнее, умнее. Бегает, правда, зараза, он явно быстрее, и размножается… А как вам это, уроды! Я сейчас вас всех перетравлю и тем самым самоутвержусь над вами!»

Мне показалась эта мысль очень жизнеутверждающей, и я немедленно полез на антресоли, откопал там баллончик с жидкостью для уничтожения тараканов. Вооружившись, я стал рьяно распылять отраву по квартире. Сначала в ванной, потом на кухне, а затем, увлекшись, и в прихожей. От этого, моего вдохновенного занятия меня оторвал звонок в дверь. Я так и застыл, обернутый полотенцем вокруг бедер и с баллончиком в руках. И только сейчас понял, что в яростной борьбе с тараканами, или со своим комплексом неполноценности, маленько увлекся и забыл о себе, как об организме, о том, что вряд ли ему полезно то, что так вредно тараканам: глаза жутко щипало, во рту пересохло… «Не хватало еще травануться ко всем моим сегодняшним радостям!» – подумал я, приближаясь к входной двери.

– Кто там? – язык мой не слишком хорошо меня слушался.

За дверью мне ответили мягко и вкрадчиво:

– Можно мне с вами поговорить? Я – из газеты. – Прозвучало название, которое я никогда не слышал.

«Знаем, знаем, из какой вы газеты, – не поверил я, – ага… Мы это уже проходили. То из милиции, то из газеты…»

– И что? – спросил я, уже воинственно. – Чего надо? Я опять на кого-то сверху протек?

– Извините, но наша газета не занимается коммунальными вопросами, – ответил все тот же голос из-за двери. – Я с вами хотел поговорить совсем о другом. О сверхъестественном. Вы нам интересны. Не доверяете мне? – даже за дверью я почувствовал легкую обиду в голосе говорящего. – Я могу вам предъявить удостоверение, посмотрите в глазок.

Мне было предъявлено нечто абсолютно расплывчатое.

«Черт с ним! – философски подумал я. – Если он хочет на меня напасть, он нападёт и утром, когда я буду выходить. Открою, но буду осторожен».

Я открыл дверь и впустил какого-то человечка. Существо, которое вошло в мою квартиру, можно было назвать именно человечком, никак не больше. Это был уже немолодой мужчина, сразу видно, что газетчик. На нем были потертые джинсы и давно небритая щетина, с большой претензией на «а ля бомонд», но передержанная так сильно, что теперь это выглядело откровенной неряшливостью. На его голове мирно почивала какая-то немыслимая кепчонка. Довершала картину видавшая виды дубленочка, явно маловатая владельцу, и растоптанные штиблеты, похоже, с самого своего изготовления не видавшие щетки. Он окинул меня цепким взглядом, по-хозяйски, без приглашения бросил дублёнку и кепчонку на стул. Отступив на пару шагов, внимательно осмотрел меня еще раз и изрек:

– Да, именно таким я вас и представлял.

«Интересно, каким же? – ухмыльнулся я про себя. – Взъерошенным, полуголым, с красными глазами и, именно, в набедренной повязке?»

Но вслух я решил быть предельно корректным:

– Простите, я не по форме одет. Присаживайтесь. Я тут, видите ли… не ждал гостей.

– Да-да, я понимаю, – с ощутимой долей подобострастия произнес странный посетитель, опуская сухонький задок прямо на свою одежду, – вы медитировали!.. На вас надета древняя саронга, и я чувствую запах каких-то восточных благовоний. Я знаю, это помогает при медитации…

Ситуация становилась все более забавной, но мне не хотелось разрушать ее. Главное, мне очень нравилось обостренное внимание к моей персоне. После недавнего уничижения я просто купался в неожиданно свалившемся на меня обожании.

– Да, вы абсолютно правы: благовония не случайны, они необходимы мне, когда я пребываю в медитации, – важно подтвердил я.

– Вот-вот! – человечек со знанием дела поднял вверх указательный палец, обрадованный удачной демонстрацией своей компетентности. – Не могли бы мы с вами немножко поговорить? То есть, я хотел спросить, не могли бы вы уделить мне несколько минут своего драгоценного времени? О, учитель!

Почти в экстазе он вознес руки к потолку…

«Приятно, что на свете есть люди еще более ненормальные, чем я!» – с чувством глубокого удовлетворения замурлыкало что-то во мне.

Этот псих, впавший в экстаз то ли от меня, то ли от дихлофоса, сильно поправил мне настроение. Уже с удовольствием, я предложил своему гостю стакан чаю, благо, моя мамочка натолкала в дом вагон всяких ароматных трав в качестве заварки. «Сейчас проверю, как у него дела с аллергией», – надергивая ассорти из трав в заварной чайник, не без злорадства подумал я.

– О, травы! – предельно глубокомысленно закивал мой собеседник. – И, конечно, тибетские!

– Да, а как вы догадались? – я старательно смастерил удивление на лице.

– Вы имеете дело со специалистом по оккультным наукам, – важно заметил газетчик. – Мой визит к вам не совпадает с четвертой фазой луны, – отрешенно забубнил он, – и потому я вряд ли услышу пророчество в данное время, поскольку для этого нет объективных предпосылок, тем более, что Солнце находится в противостоянии с Марсом…

Услышав, что от меня, как бы, ждут пророчеств, я забеспокоился. Полотенце мое немедленно разделило эту тревогу, оно никак более не желало оставаться на месте и так и норовило обнародовать всю мою мужскую суть. Остаток беседы я провел в безуспешной борьбе с этим неожиданно возникшим противником.

– Могу я узнать, что привело вас ко мне? – спросил я, придерживая полотенце уже обеими руками.

– Из кругов, приближенных к органам власти, я узнал, что вы обладаете невероятными способностями предвидения событий, например, вы предсказали гибель нашего депутата…

От неожиданности я сильно вздрогнул. Общаться с ангажированными СМИ в этой стране не безопасно прежде всего для собственной жизни. Полотенце таки изловчилось и поставило меня в несколько неловкое положение перед моим гостем. Водрузив дрянную тряпку на место, я спросил:

– Простите, а вы не могли бы сказать конкретнее, откуда у вас такие сведения?

Человечек ухмыльнулся и вдруг выдал нечто неожиданное:

– Да у вас во дворе даже бабушки на лавочке об этом судачат.

– О чем? – удивился я.

– Сами знаете, о чем, – человечек подрастал на глазах, наполняясь уверенностью. – Кто кричал, что готовится покушение на депутата? Уже весь район, а не только ваш двор, обсуждает ваш смелый порыв. Не понадобились даже наши конфиденциальные каналы: везде теперь только об этом и шепчутся. Так что странно было бы не отреагировать, мы все же – средство массовой информации. Мой визит – следствие реакции общественности.

– Прекрасно, – усмехнулся я. – Что может быть в газете интереснее народных баек! На последней полосе, под кроссвордом…

Мгновенно посерьезнев, человечек прервал меня:

– Нет, это будет другой материал, заглавный, о раскрытом преступлении. Причем, раскрытом с помощью неожиданно появившегося свидетеля.

– Так, так, уже интереснее… И кто будет этим свидетелем? Глухая баба Вера на лавочке?

– Вы! – убежденно выдохнул человечек. – Именно вы!

Тут уверенность переполнила его так, что с непривычки он поперхнулся и закашлялся. Переведя дух, он вновь собрался с силами и решительно вопросил:

– Скажите нам, кто убийца?

«Он что, идиот? – подумал я. – Или прикидывается?»

– Нет, в самом деле, вам наверняка известен заказчик, – настойчиво продолжал он развивать свою идею. – А уж исполнитель тем более. Почему бы и нам не узнать от вас их имена?

– Кому это вам? – пробормотал я, чтобы заполнить повисшую паузу.

– Нам, нашей газете, – объяснил он с мягким напором.