Вепрь: со смертью на «ты»

– Да что ты? А разве Сван не уговаривал тебя избавиться от меня и разделить мою долю?

Бекас снова затряс толовой, в какой-то момент глаза его наткнулись на сжимаемый им револьвер. Он был не дурак и не стал испытывать судьбу. Он поступил так, как и надлежало в данной ситуации, – отбросил от себя «лоумен», как раскаленную головешку, и задрал руки.

– Только не стреляй! Я ничего не знал про план Свана! Он что-то там намекал мне, но как же я мог, ведь мы же вместе, Маугли! Маугли, не стреляй!

Еще бы ему было не волноваться! Он превосходно знал, на что способен Маугли… Хотя слова Бекаса были похожи на правду, и его можно не опасаться.

– Ладно, Бекас, – Маугли спрятал пистолет, – живи. Но нам с тобой больше не по дороге. До Города тридцать верст. Скоро начнет светать, и ты сможешь поймать попутку. Забирай свою долю и проваливай.

Повернувшись к Бекасу спиной, Маугли быстрым шагом направился к тракту. В машине он достал из тайника деньги, отсчитал и сунул Бекасу его долю.

– Прощай. Думаю, что больше мы с тобой не свидимся…

Он не ошибся. Они действительно никогда больше не свиделись.

* * *

Огромный синий плакат у поста ГАИ извещал: «Водитель иногороднего транспорта! В связи с постановлением городского Совета народных депутатов от 10 июля 1996 года при въезде в город вы обязаны заплатить дорожный налог».

Там было написано еще что-то, но Маугли прочесть не успел – пролетел мимо. Понял только, что сумма налога там не оговаривалась. Видимо, она зависела от инфляции.

Маугли покачал головой – четыре года назад этого плаката здесь не было, и никто и представить не мог о таком.

Метров через сто показался и пост ГАИ, но Маугли никто не остановили. И слава Богу. Мало ли что.

Оставив ГАИ за спиной, он проехал еще несколько километров, потом свернул на узкий проселок и, елозя по грязи, добрался до окруженной соснами полянки. Тут и заночевал.

Когда проснулся, было уже светло. Достал из «бардачка» бритву, зубную пасту с щеткой, прихватил фляжку с водой и, устроившись под лапами молодой сосенки, привел себя в порядок. Вернувшись в машину, вынул из сумки ноутбук, включил и, загрузив браузер Интернета, как учил Джафар, вышел в сеть. Набрал электронный адрес сервера компании «Юниверсал дижитл системе» и вызвал «почтовый ящик» Джафара, который сам Маугли называл не иначе как «сейфом». Быстро набрал пароль – слово «Джей» заглавными буквами.

«Джей» означало Джафар. Он всегда был перестраховщиком. Маугли с улыбкой вспоминал их последнюю встречу в Сокольниках и то, с какой осторожностью Джафар шел на нее – озираясь, пригибаясь и вздрагивая при каждом громком звуке, будь то автомобильный сигнал, смех ребенка или отрывистое воронье карканье над головой.

Он не был трусом, но у него имелась семья, больная мать и сама жизнь, одна единственная, и пренебрегать ею было бы полным идиотизмом.

Да и звали его вовсе не Джафар. Имя у него самое обычное – Василий Смирнов, однако он предпочитал не упоминать его по вполне определенным причинам.

Официально он считался главным Веб-мастером компании «UDS», фактически же являлся правой рукой Лазаря, занимавшегося махинациями в Интернете.

Та их встреча в Сокольниках длилась не больше минуты. Сунув ему в руки ноутбук, Джафар проговорил сквозь зубы: «Это тот компьютер, который я тебе обещал. Там есть все необходимое. По телефону мне не звони. Никаких телеграмм. Никакой электронной почты. Заглядывай время от времени в «сейф», если появится какая-нибудь информация, я буду оставлять ее там».

Больше сказано не было ни слова. Еще Джафар передал ему пять тысяч долларов, как и договаривались, для него эта сумма являлась весьма солидной.

Однако для самого Маугли и для той операции, которую они с Джафаром планировали, это была лишь капля в море. Они оба это отлично осознавали. Потому-то он и связался со Сваном, подтолкнув его на дело в петербургском филиале «Капитал-банка»…

Усмехнувшись при воспоминании о Джафаре, Маугли вошел в «сейф». Снова усмехнулся. «Курва ссучилась» – значилось там. И больше ни строчки.

«Курва ссучилась»! С таким же успехом Джафар мог бы и не оставлять вообще никакой информации – это выражение означало полное отсутствие оной. А вот если бы какой-нибудь удалой программист из «UDS» изловчился «взломать» (просто ради интереса) код этого «сейфа», то мог бы разгореться серьезный скандальчик с трагическими последствиями для Джафара. Лазарь очень не любил, когда кто-то вел у него за спиной свою игру. Джафара просто-напросто убили бы, не выслушав его жалких оправданий. Нет, предварительно из него бы вытянули все, что тот знал и задумал, но все равно – ему пришел бы конец. Однозначно. С Лазарем играть очень сложно… если, конечно, нет козырного туза в рукаве.

У Маугли такой туз был. Ну, если и не туз – так, валет задрипанный, но кое-что все же имелось. А вот имелось ли что-нибудь подобное у Джафара? Вряд ли…

Он закрыл ноутбук и небрежно кинул его на заднее сиденье.

Для начала прогуляемся по Городу, сказал он себе, выгребая «Патрол» из грязи на дорогу. Что у нас здесь изменилось за четыре года? Думаю, многое. И не только внешне. Даже не столько внешне (что может измениться – стало больше рекламных щитов на улицах? отремонтировали наконец храм, ждавший десять лет очереди?), сколько в самой сути города, его характере, настроении… Хотя, с настроением и поведением мы как-нибудь разберемся. По-хорошему или по-плохому, но разберемся. Что касается характера… он у нас у самих не сахар. Дело совершенно в ином, и ты просто боишься себе в этом признаться. Изменился не только Город, изменились вы оба, вы отвыкли друг от друга, стали чужими, словно бывшие одноклассники, бывшие не разлей вода, повстречавшиеся друг с другом через много лет. И ты уже не сможешь называть его на «ты».

А впрочем…

Эго мы еще посмотрим.

Джип вынес его на перекресток пяти дорог, и он автоматически (словно и не было четырех лет) повернул налево. Этот автоматизм его порадовал, словно хорошая примета, – значит, не все еще забыто, не настолько отвык, как думалось.

Превосходно. А сейчас все время прямо, прямо и прямо, пока не появится мост на ту сторону реки, а уж там ты вообще, можно сказать, дома…

На мосту, впрочем, его поджидала еще одна неожиданность. Мост стал платным. Это и не радовало, и не огорчало – просто слегка сбило спесь, словно ему, зарвавшемуся, дали поучительную затрещину и напомнили: «Ты здесь чужой».

Невесело вздохнув, Маугли съехал с моста, пролетел мимо парка с аттракционами и перед самой станцией метро свернул направо. Где-то здесь, неприметно устроившись в подвале пятиэтажки, раньше находилась небольшая забегаловка, тихая, сумрачная и уютная, где можно было дешево и сердито набить желудок всякими вкусностями.

Вглядываясь в дома, Маугли ехал не спеша, боясь пропустить тот самый дом.

Ага, вот он. Надо же, осталась забегаловка, уцелела. И даже процветает, судя по тому, как ее разукрасили. Яркий навесик, узорные перила, мраморные ступени. Фонтанчик… работает, между прочим. Вот только название поменялось. Раньше было просто – «Блинная», а сейчас на большой цветастой вывеске, которая по ночам, вероятно, светилась и играла огнями, было написано: «У Леонарда. Кафе-бистро».

Плотно перекусив у Леонарда и влив в себя три чашки капучино, Маугли закурил и, щурясь от дыма, стал изучать свой блокнот. Быстро нашел нужный адрес. («Горького, 153, квартира 69, – прошептал он. – Телефон: 53-42-12».) Спросил у улыбчивой официантки лет семнадцати телефон. Через минуту она принесла ему трубку.

«Ну же, голуба, отвечай, – просил он, чувствуя, как начинает биться сердце. – Ты должен мне ответить, если с тех пор не сменил номер. Даже если поменял, все равно найду тебя. Я умею искать, ты же меня знаешь, Скрудж!»

Никто так и не ответил. Маугли вернул официантке телефон, сунул на чай и покинул гостеприимного Леонарда.

Спустя полчаса он въехал в тихий дворик, окруженный тополями. Здесь все осталось так же, как и четыре года назад. Может, только тополя стали чуть выше, да дома чуть старее. А в остальном все было по-прежнему. И рябина все так же клонила ветви на балкон на втором этаже, а гроздья ее так же цеплялись за слегка провисшие бельевые веревки.

Он остановил машину у знакомого подъезда. Старушки на лавочке под рябиной сначала пристально вглядывались в него, о чем-то шушукаясь, а потом вдруг замолчали, пооткрывали рты и принялись креститься. Он прошел мимо них, делая вид, что так все и надо. «Господи Иисусе, спаси и сохрани!» – услышал он за спиной.

Поднялся на второй этаж и подошел к двери. Той самой двери. Замок был по-прежнему старый.

Достав из кармана ключи, выбрал из связки нужный и открыл замок. Вошел. Захлопнул за собой дверь.

– Кто там? – спросил из комнаты испуганный голос.

Он раздвинул занавеси и остановился на пороге.

– Здравствуй, мама. Я вернулся.

* * *

Схема была простая. Большая часть оставшегося в арсенале государства ядерного оружия в последние годы была объединена в мощную, единую, суперсовременную компьютерную систему Судного Дня. Сам факт этот с некоторых пор перестал быть секретом для мировой общественности, но и безусловных доказательств ее существования ни у кого не было, так что разговоры оставались разговорами, а военные секреты продолжали оставаться военными секретами. Однако в последнее время продолжение разработки этой системы оказалось под вопросом. Миллионы долларов, которые для нее требовались, стали более необходимы в других областях, и развитие системы постепенно затормозилось. Однако в любом случае она оставалась могучей, современной ядерной системой ответного удара, наделенной одним из мощнейших в мире машинных интеллектов, и целая армия лучших инженеров-программистов продолжала ее совершенствовать.

Хотя дело было даже не в этом. Существование системы само по себе еще ничего не значило. Главным было устройство доступа к активизации этой системы. Российские стратегические ракеты, более известные как СС-18 и СС-24, в обычных условиях в эту систему включены не были. Они по-прежнему стояли в шахтах и ракетных установках в режиме боевого дежурства, дожидаясь своего часа, но помимо них существовали более легкие, мобильные ракеты с кодом СС-25, которые как раз и являлись первым активным звеном в системе Судного Дня.

Как только нанесение по стране ядерного удара становилось непреложным фактом, система немедленно активизировалась. Для нее неважно было, что государство уже уничтожено и дальнейшая война не имеет смысла. Она и создавалась для того, чтобы устроить агрессору Судный День.

Мобильные ракеты СС-25, выдержав первый ядерный удар, немедленно стартовали в космическое пространство и выводили на орбиту целую серию спутников – следующее звено в системе. Спутники мгновенно объединялись в единую компьютерную сеть, бравшую под контроль все уцелевшие наземные ядерные силы России. Тут же сообщались объекты для нанесения удара, передавались коды автоматического прицеливания, и по сигналу готовности ядерные смерчи стартовали со своих площадок… или что у них там имелось?