Любить Дженевив

– И то, и другое.

– И то, и другое – гадость, Томми. Веди автомобиль осторожно; не хочу, чтобы меня стошнило на твои синие коврики.

Я прислонилась щекой к окну, наблюдая, как лес движется в одном темпе с нами. Джереми задремал под слащавый говор Томаса с безупречным британским акцентом, которым я без конца восхищалась. Порой, если говорить честно, даже немножко завидовала. Я украдкой посмотрела на него: длинные, беспрерывно дрожавшие ресницы делали его лицо ещё более изящным. Он сжал губы в одну ровную полоску, неотрывно наблюдая за усыпанной пожелтевшими листьями дорогой. Он садовник, который сделает для своего сада всё, что может, и даже больше. Томас готов состригать каждый листик, заботясь о своём будущем. Именно поэтому его покойный дедушка сделал всё возможное, чтобы его внуку досталось место в Академии.

Академия Святого Марка спрятана за двумя толстыми горами. С высоты Академии можно было увидеть изумрудного оттенка озеро. Одинокая и недоступная для простолюдинов, она славилась своей потрясающей учебной программой. За место в Академии боролись даже иностранные студенты, что уж говорить о британцах.

Центральный корпус делится на два общежития – мужское и женское. Мы нередко остаёмся там в зимнее время, когда начинаются циклоны и погодные условия становятся непредсказуемыми. К примеру, таинственная мгла, окутывающая горные склоны. Или ледяной ветер, треплющий облысевшие ветви деревьев. Осенью, пока есть возможность, мы предпочитаем коротать время в собственных поместьях, по крайней мере, так было до тех пор, пока моя восхитительная мать не распустила всех слуг и не сослала меня с вещами в Академию.

Я застегнула пальто на небольшие пуговицы и укуталась шарфом, пока автомобиль мчался по крутой дороге вверх. Позади нас – пять дорогостоящих машин и шесть возбуждённых студентов. Джереми устало потёр глаза и откинулся на сидение. Его пушистые волосы спадали на лоб, прикрывая брови. Томас остановился у ворот и, пока дворецкий Константин приветствовал вновь прибывших, рылся в бардачке в поисках моих перчаток.

– Оставь, нам ведь недолго торчать на улице, – мягко сказала я.

– У тебя быстро немеют пальцы, – заметил он и протянул мне найденные перчатки.

Томас припарковался и вышел на улицу, чтобы раскрыть зонт над моей головой. По небесной глади пронесся раскат грома, как предвестник грозы. Погода в горах не щадящая. Я взяла Томаса под руку и встала за небольшой группой студентов, которые расписывались кровью в дневнике Святого Марка.

– Омерзительно. – Джереми недовольно цокнул языком. – Ненавижу иглы, в особенности ржавые и старые. Почему расписываться нужно именно кровью? Во мне есть жидкости и поинтереснее.

– Я чувствую этот чудесный аромат, мистер Креста. Поменьше разговаривайте, иначе к занятиям вас не допустят, – пробубнил дворецкий Константин, отчего я негромко рассмеялась.

– Это олицетворение клятвы. Кровь символизирует верность, в данном случае – правилам Академии, – философствовал Томас.

– Тогда я могу не расписываться.

Я усмехнулась и шагнула вперёд. Директор Кавендиш сдержанно кивнул нам и протянул дневник из пожелтевшего пергамента. Я перевернула страницу и позволила дворецкому проткнуть мне палец. Кровь начала просачиваться сквозь тонкий лист. Я провела концом пера в попытке вывести аккуратные заглавные буквы. Директор был немногословен, но его лицо выражало явное удовлетворение.

Пройдя формальности, мы проследовали в вестибюль. В огромном камине потрескивали дрова. Мерцающий огонь отбрасывал причудливые тени на студентов, которые расположились на небольших кожаных диванчиках. Справа – широкая лестница, разделяющая помещение надвое. Пространство объединяли молочно-кровавый оттенок стен и красное дерево.

Томас поспешно вступил в разговор с одним из профессоров, преподающих естественные науки второкурсникам. Джереми болтал со своими сокурсниками, а я выискивала полусонные лица друзей в толпе первокурсников. Директор Кавендиш, скрипя зубами, всматривался в возмутительно счастливые лица Теренса и Иден.

– Иден что-то приняла, уж больно весёлая, – заметил Томас.

– Она всегда «что-то» принимает, и это «что-то» – заваренные травы, которые помогают держать нервы под контролем, – вмешалась подруга, прислонившись плечом к стене. – Твоё стремление к совершенству – это чудесно, но прекрати пытаться исправить нас, Томми.

– Я и не пытался, – явно оскорблённый, Кларенс поспешно отвернулся.

Иден, взяв меня за руку, невольно сдержала мой порыв прижать юного учёного к своему сердцу. После смерти дедушки Томас позволил своей чрезмерной заботе окутать нас, словно пуховым одеялом. И я не возражала, стремясь предотвратить превращение его сердца в одну большую анестезированную рану. Теренс мягко стукнул его кулаком в плечо, на что Кларенс ответил лишь сдержанной улыбкой.

Директор Кавендиш поднялся на несколько ступеней, возвысившись над студентами, словно над муравейником, который жаждет раздавить ногой. Дворецкий, утерев бусины пота носовым платком, помчался навстречу опоздавшим. От бархатного голос мужчины, которому на вид было не больше сорока пяти лет, отвлекал волшебный аромат свежеиспечённых булочек с корицей. Повара с наступлением рассвета творят кулинарные шедевры для праздничного ужина. Я вздохнула, сдерживая улыбку, ведь директор буравил меня взглядом.

– В первую очередь хочу поприветствовать первокурсников. Если вы здесь, значит, ваше развитие в выбранном вами направлении приемлемо. Справа, – директор махнул рукой на раздвоенную лестницу позади себя. – комнаты для леди. Соответственно слева – территория джентльменов. Попрошу соблюдать правила приличия и не покидать свои комнаты после полуночи. Если Константин поймает вас, ваше обучение в Академии Святого Марка закончено.

– Вот что происходит с мужчинами, когда они не женаты, – прошептала Иден мне на ухо.

– У тех, кто прошел на второй год обучения, есть повод для гордости. Поздравляю вас с законченным первым курсом и спешу сообщить, что ваш отдых завершен. Отныне профессора будут лишь направлять вас; каждый ваш день будет строиться на практике и самостоятельности.

– Поэтому стоит воздержаться от употребления, дабы не спутать кишки с цветами, – сказал Томас, вынуждая Иден скорчить недовольную рожицу.

– Третий и четвёртый курсы, добро пожаловать домой. Как и второй курс, вас ожидает практика. Четвёртый курс, в декабре профессора распределят вас в соответствии с вашими профессиями по разным странам, где вы будете сдавать свой последний экзамен. А теперь первокурсников прошу следовать за горничными. Они отведут вас в комнаты. Остальные – на занятия.

Томас отвесил мне джентельменский поклон и поспешно зашагал в сторону пятого корпуса. Я вышла на улицу, сильнее кутаясь в верхнюю одежду. Под искрящимися молниями я мчалась к седьмому корпусу – с остроконечными башнями: отдалённое место для тех, кто любит копаться в разлагающейся плоти. Я нырнула в нужные двери и протянула горничной пальто. С этого года служанки блуждали, словно привидения, – молча. За пустую болтовню студентов лишали стипендии, а служанок – работы. Академия Святого Марка жила поддерживаемыми директором старыми законами.

– Прошу всех в класс, – сказал мистер Руссу, распахнув двери.

Я невольно выпрямилась под тяжелым взглядом профессора. Порой его глаза наполнялись злодейским сиянием, которое стремительно проникало в сердца наиболее приближённых к смерти. Под руководством и тяжёлой рукой Эдмунда Руссу не было верующих. В классе анатомического театра мы все были грешны.

Я присела на высокий стул, наблюдая, как профессор проследовал к укрытому белой тканью хирургическому столу. В воздухе витал запах карболовой кислоты и разложения, от которого только лишенный обоняния не способен ощутить рвотные позывы. На полу – опилки. Томас был прав: Руссу никогда не тратит время попусту.

– Кто скажет мне, – вдруг произнёс он, – в чём заключается привлекательность яда для убийцы?

– В его незаметности, – ответила Мария.

– В какой-то мере да. – Профессор кивнул. – Ещё?

– Яд – довольно хитрый метод, – сказала я, расправив плечи, словно ворон, собравшейся вылететь из стаи. – Не требующий физической силы и полного контроля над ситуацией; достаточно лишь тщательно спланировать и выбрать подходящий вид смертельного эликсира – и «вуаля»! Жертва готова.

– Именно! – Восторженно хлопнув в ладоши, профессор стянул белые простыни, «оголяя» мёртвое тело. – Мисс Одетта Чарльз. Проходила практику в Молдавии в семье известного магната. После двух месяцев пребывания мисс Чарльз стала нервной и была уверена, что за ней следят. Академия получила десяток писем, в которых студентка четвёртого курса умоляла отправить за ней дворецких во избежание скоропостижной кончины. И, как можно увидеть, – профессор тыкнул пальцем в сторону мёртвой девушки, – она мертва.

– Она студентка Академии? – ужаснулась я.

– Увы… – Его густые брови задумчиво сместились к переносице. – Мне удалось сделать копию её последнего письма. Прочтите и озвучьте свои предположения.

По моим рукам пробежал мгновенный холод. Я провела подушечками пальцев по изящным чернильным буквам и непроизвольно прислонилась спиной к высокой спинке стула.

«Академия Святого Марка

Директору Кавендишу

Я больше не могу здесь находиться. Это едва ли можно назвать практикой! Отовсюду пахнет смертью, директор. Я под постоянным надзором. Я готова поклясться собственной матерью: меня преследуют. Лучше признаться живой, чем унести с собой причину возможной смерти в сырую землю. Дело в том, что, будучи ещё в стенах Академии, я стала жертвой, как я думала, чей-то зловещей шутки. Мне приходили анонимные письма, в которых подробно описан каждый мой недобрый поступок. И некоторые из них – хуже смерти. Аноним выдвинул одно единственное условие: пройти практику в Молдавии в семье Даскалу, и только тогда мои секреты будут навечно сокрыты. Я вновь прошу вас прислать за мной дворецких, чтобы я могла вернуться в Академию. Если мои слова – пустая трата чернил, попрошу вас об ином: отыщите того, кто направил меня в это пекло.

Одетта Мэри Лилла Чарльз»

2

– Что нам известно о магнате? – Каспер вытянул шею, стараясь рассмотреть внешние повреждения на теле студентки.

– Мужчина в возрасте сорока двух лет. – Мистер Руссу задумчиво расчесал подбородок. – В первом письме было сказано о его портретах по всему поместью, на основании чего смею предположить, что он очень себя любит. Мисс Одетта Чарльз считала его привлекательным, несмотря на неюный возраст.

– Он женат? – спросила я.

Профессор кивнул.

– Лавиния Малина Даскалу. Её возраст нам неизвестен, но из писем могу сделать вывод, что её красота подверглась процессу раннего старения: проявление морщин, безобразная седина и запавшие глаза.

– Отсюда выплывает первая теория. – Студент, имени которого я не знала, прекратил записывать каждое слово и возбуждённо подался вперёд. – Насколько мне известно, мисс Чарльз выбрала факультет искусств по причине наследственного таланта. Её мать, мисс Розетта Чарльз, владеет музеем. – Юноша усмехнулся. – При наличии такого наставника мисс Чарльз можно назвать мастером своего дела. К тому же она симпатичная; рискну предположить, что господин обратил на это внимание. Он сопровождал на выставки молодую кровь, пока его жену съедала ревность.

– Я так понимаю, вопрос о ядах был неспроста, – заметила Иден, вскинув подбородок. – Её отравили?