Контролер

Я не очень понимал, что он имеет в виду и как видит такую проверку, поэтому Вышинскому пришлось пояснять свою мысль.

– Смотри: сотрудник ОГПУ получает сигнал о ведении кем-то из граждан контрреволюционной деятельности или намеренного саботажа. Этот человек задерживается, и составляется подробная описательная часть, как раз та, чего им очень не хватает. Откуда был получен донос, кто его совершил, подробно описан сам донос, а лучше – приложен к делу. Если донос устный, обязательно сделать его письменную запись. После чего сотрудники ОГПУ задерживают подозреваемого и проводят первичный допрос. Как было проведено задержание, слова самого задержанного, его характеристика с рабочего места и из организаций, где он состоит – все должно быть приложено к делу. Дальше – опрос его ближайшего окружения, и это тоже должно быть приложено к делу. После чего все это передается на оценку в прокуратуру. И уже там компетентный следователь делает вывод – причастен задержанный к выдвинутым против него обвинениям, или нет. Если будет дана положительная резолюция, то задержанного возвращают в ОГПУ, и там уже пусть сотрудники ведомства выполняют свою работу. Если же нет, то дело или переквалифицируется или вообще закрывается. Но это уже будет не проблема ОГПУ. Понимаешь меня?

Я медленно кивнул. Андрей Януарьевич предлагал не менять структуру ОГПУ. Вообще ее почти не касался. По его словам – пускай они работают так же, как сейчас. Лишь «крутят» своими методами тех, кто по мнению уже прокуратуры будет подходить под приписываемую задержанным статью.

– Но правильно ли это? – спросил я. – Я уже пару недель наблюдаю за работой уполномоченных ОГПУ. И их методы… довольно жесткие, можно их даже назвать жестокими.

– А ты думаешь, истинный враг государства сам сознается? – лязгнул голосом Вышинский. – Нет! Он будет отпираться до последнего. Юлить, обвинять всех вокруг, лишь бы уйти от ответственности. Мягкость здесь недопустима.

Может, он и прав. Тут мне оспорить его мнение было трудно. Аргументов просто не нашлось. Поэтому, когда вернулся Кондрашев с материалами, мы уже пришли к первичной договоренности, на что направить наши силы.

Спустя неделю я стоял в приемной товарища Сталина с папочкой в руках. «Защищать» наш труд отправили меня, так как Иосиф Виссарионович поручил дело в первую очередь мне. Вышинский же хоть и взял все бразды правления над нашей работой, от доклада открестился.

– Товарищ Сталин вас ждет, – сказал мне Агапенко, после чего я прошел в кабинет генсека.

Иосиф Виссарионович впервые на моей памяти встретил меня молча. Дождался, когда я передам ему папочку, и тут же принялся за ее изучение. Лишь когда дочитал ее до конца, он наконец задал первый вопрос.

– Кто автор идеи о передаче дел для оценки прокуратуре?

– Товарищ Вышинский.

Кивнув каким-то своим мыслям, он продолжил.

– А вы сами что об этом думаете?

– Идея хорошая. Тут и контроль, пусть неявный, за ОГПУ будет, и квалифицировать преступления будут люди, которые этому учились. Ведь в прокуратуре работают выпускники ЮрФаков?

– В основном, – кивнул товарищ Сталин. – Хорошо. А как вы видите внедрение вашей «методички», – положил он руку на папочку, – в жизнь?

– Сделать тираж, раздать уполномоченным для изучения, после чего провести экзамен – кто ее освоил, тот подтвердил квалификацию и остается на своем посту. Кто нет – снимается с должности.

– А если многие не пройдут? – вкрадчиво спросил генеральный секретарь.

– Так там все максимально просто описано, – удивился я. – Ее же только запомнить надо, она в основном из типовых бланков для заполнения состоит. Это уж совсем тупым нужно быть, чтобы не пройти такой экзамен. А зачем нам глупые люди в столь важной организации?

– И все же. Если многие не пройдут? Тогда как быть? – продолжил настаивать на своем товарищ Сталин.

– Пускай ее тогда не только уполномоченные заучивают, но и агенты, – пожал я плечами. – Они же занимаются задержанием. Все равно должны знать хотя бы бланки первичного опроса доносчика и бланк процесса задержания. Тех, кто сможет усвоить всю методичку – повысить взамен не справившихся уполномоченных. Уж агентов-то у ОГПУ явно больше, чем следователей. Заодно будет стимул по ее изучению и применению.

Вот тут Иосиф Виссарионович был удовлетворен моим ответом. Идея, которая пришла ко мне на ходу, пришлась ему по вкусу.

– Хорошо, продолжайте работу.

– В том же темпе? – уточнил я.

– Если успеете в срок, то можете вернуться к учебе, – сразу понял, что меня беспокоит, товарищ Сталин.

На этом я покинул его кабинет. А уже на следующий день вновь отправился в университет на занятия. Даже успел соскучиться по ним. Тогда я еще не знал, что надо мной уже сгущаются тучи, грозящие разрушить всю мою устоявшуюся жизнь.

***

Генрих Григорьевич далеко не сразу понял, что земля под его ногами начинает гореть. Перспективы казались радужными. Собственное начальство на работе показывается редко. Прекрасный шанс проявить себя, чтобы в подходящий момент подхватить «знамя борца с врагами народа» у окончательно ослабевшей руки. И Генрих Григорьевич старался. Всего себя отдавал работе!

Из главных препятствий заместитель главы ОГПУ видел лишь Винокурова, так и норовившего перетянуть Главное Политическое Управление в свое подчинение. Терять же те полномочия, что были у организации в данный момент, Генрих Григорьевич не хотел категорически. Это же стоит лишь начать процесс и его будет уже не остановить! И влиятельнейшая должность превратится в придаток прокуратуры и Верховного суда.

Когда мужчине доложили о появлении в управлении студента, направленного товарищем Сталиным, Генрих Григорьевич поначалу не придал этому значения. Узнал только, что парня продвигает генеральный секретарь лично, учится тот в МГУ на факультете советского права, и мужчина даже порадовался. Значит, товарищ Сталин заметил его усилия! Вон, своего протеже к нему приставил. Не иначе ума набраться, на реальную работу чтобы посмотрел. Генрих даже думал сойтись с парнем. Устроить случайную встречу, да пообщаться. Но тут некстати навалились дела о вызревании целого заговора на промышленных предприятиях. Такое упустить никак нельзя! Если пусть и на словах будет создана альтернативная партия, Иосиф Виссарионович тут же с него, Генриха, голову снимет! И вовсе не фигурально.

Кто же знал, что парень приставлен контролером?! Да еще изначально негативно настроенным к его службе.

Об этом Генрих Григорьевич узнал от самого товарища Сталина, когда его «вызвали на ковер» вместе с собственным начальником. Старания Ягоды, его труд, вменили ему же в вину! Не такого ожидал мужчина, когда с усердием принялся за очищение страны от вредителей и предателей.

Тогда, после выволочки от генерального секретаря, Генрих Григорьевич вернулся в свой кабинет и тут же вызвал к себе начальника следственной части. Приказав тщательно следить, с кем общается в управлении парень, что его интересует и как реагирует на работу сотрудников, но не мешать при этом, Генрих Григорьевич отпустил подчиненного. А сам задумался, что ему делать. Весь его опыт говорил – надо надавить на парня. Найти рычаг влияния, а еще лучше очернить и устранить. Но только для этого необходимо собрать информацию, причем желательно втайне от парня, чтобы он не побежал к товарищу Сталину жаловаться.

И тут как на удачу Винокуров перестал давить, освободив время мужчины. Что позволило лично найти исполнителей для слежки и не привлекающего внимания опроса окружения студента.

Первые результаты были неутешительны. Парень – отличник учебы, комсомолец, состоит в партии, член ЦКК. Серьезно продвинулся. Кроме того знаком с начальником ВВС Барановым, написал несколько книг для популяризации советской промышленности и просветительской деятельности касательно идей коммунизма. Понятно, почему его заметил генеральный секретарь. К тому же в хулиганстве, бандитизме или участии в сомнительных инициативах не замечен. Вообще со сверстниками почти не общается. У кого не спросишь – положительный аж до тошноты. Нет, есть и те, кто парня не любит, но лишь из зависти. Улик против него нет.

Генрих Григорьевич уже совсем было отчаялся и хотел всерьез ухватиться за ложные доносы завистников, хоть это и очень опасно – если вскроется, Ягода потеряет все и в том числе жизнь. Но тут его люди перешли к изучению прошлого близких парню людей, и тут же вскрылось, что отец студента сочувствовал правым идеям! Более того, покинул партию, когда начали давить оппозицию. Не иначе, чтобы уйти от справедливого правосудия! Да еще и о товарище Сталине высказывался крайне не лестно. Пусть это было давно, и сейчас Огнев-старший держит язык за зубами, но назад в партию-то не вернулся! И с парторгом завода отношения у него натянутые. А вот отношения между отцом и сыном – самые теплые. Ну и как не ухватиться за это? Ведь получается, что студент-то – скрытый враг. Втирается в доверие к товарищу Сталину, чтобы добившись большого влияния ударить в спину!

– Ну, теперь ты у меня уже не отвертишься, – потер довольно руки Генрих Григорьевич, подписывая документ об аресте Федора Огнева. – Начнем с твоего отца, а там уже и до тебя, щенок, доберусь.

Глава 7

Начало декабря 1930 года

Трагедия случилась через день после моего похода к товарищу Сталину.

Я только вернулся из Кремля и собирался поужинать, как в дверь громко забарабанили. Открывать пошел отец. Мама встревоженно выглянула из кухни, прижимая к себе любопытную Настю.

– Кто там? – спросил батя.

– Откройте, ОГПУ! – раздался требовательный голос.

Уже приученные к тому, что обычно из этой организации приходят ко мне, отец спокойно открыл дверь. Я же торопливо прожевал кашу и поспешил в коридор. Как и родители, посчитал, что что-то срочно понадобилось или товарищу Сталину или тому же Вышинскому. Хотя можно ведь было и позвонить. Но опять же, я тоже думал, что нежданные гости пришли ко мне.

– Федор Иванович Огнев? – спросил рослый парень с угрюмым лицом и сбитыми костяшками на руках.

– Он самый, – удивленно ответил батя.

– Вы арестованы, – как гром среди ясного неба прозвучал голос ОГПУшника.

Он тут же стал крутить отцу руки, но тут подоспел я.

– Предъявите ваши документы, – перехватил я его за кисть, привлекая внимание.

Тот попытался отмахнуться от меня, но занятия в секции не прошли для меня даром. Пусть он и выше и сильнее, однако мастерство бьет голую силу. Что я тут же и доказал, заломив вторженцу руку за спину. Тот зашипел от боли и принялся угрожать.

– Вы оказываете сопротивление агенту ОГПУ! Я вас арестую за пособничество преступнику!