Последний билет

Она сделала новое углубления и поняла, как глупо себя вела в первый раз, ведь она чуть не оставила лопату на дне ямы. Если бы она выбралась, то пришлось бы лезть обратно за ней. Кристина замахнулась и вонзила лопату в землю ближе к верху ямы. Там она сможет достать ее, если не получится выбраться и придется делать новую ступеньку, а если выберется, то тоже сможет вытащить лопату. Кристина поставила ногу в углубление и схватилась руками за край ямы. Поднявшись на сделанную ступеньку, она наполовину выглянула из ямы. Свобода была совсем близко. Вокруг снова был черный лес, который теперь, по сравнению с сырой могилой, казался уютным, почти как родной дом. Превозмогая боль в руках, она затянула себя наверх. Кряхтя, выползла из ямы и не в силах подняться осталась лежать на земле.

Если бы земля не была холодная, то Кристина бы так лежала еще очень долго, но пришлось ценой огромных усилий подняться на ноги. Сил уже не было, но нужно было сделать еще два дела: привязать оградительную ленту и добраться до дома.

Руки дрожали и пальцы не слушались, но все же удалось справиться с первым делом. От того, что можно было уйти, наконец, из этого уже не пугающего, но сильно надоевшего леса, даже сквозь сильную усталость пробивалась радость. Кристина закинула рюкзак на плече, взяла фонарик и собиралась уже уходить, но вдруг вспомнила про лопату, которая все еще торчала внутри ямы. Горько вздохнув, она бросила рюкзак обратно на землю и нехотя подошла к яме. Как бы сильно не хотелось домой, лопату нельзя было вот так оставлять. Пришлось улечься на землю, чтобы случайно не упасть в яму. Кристина одной рукой потянулась за лопатой, а другой впилась в землю, словно внизу была бездна, а не полтора метра. Лопата крепко сидела в земле. Кристина несколько раз надавила на ручку, а потом потянула к себе, чтобы расшатать ее. Наконец, лопата выскользнула. Крепко сжимая ее в руке, Кристина поползла назад. Вся грязная, ползя по-пластунски с саперной лопатой в руках, она смахивала на солдата. Картину дополняла яма, напоминающая окоп. Вспомнились слова из песни:

Я солдат. Я не спал пять лет, и у меня под глазами мешки.

Я сам не видел, но мне так сказали.

Я солдат, и у меня нет башки.

Мне отбили ее сапогами.

Кристина устало улыбнулась.

“Не хватает только свистящих над головой пуль.”

Лопату надо было где-то спрятать до завтрашнего вечера. Подумав немного, Кристина сложила лопату и запихнула ее в землю с краю кучи, присыпав сверху, и положила на свой тайник камень.

С ног до головы в грязи, лохматая, бледная, с темными тенями под лихорадочно горящими глазами, Кристина вышла из леса. Она выглядела не лучше трупа, вылезшего из могилы, и чувствовала себя также. Волоча ноги, она побрела в сторону аллеи. О том, что будет завтра, она старалась не думать. Проблемы надо решать по мере поступления – так она всегда считала. Тем более все было подготовлено к завтрашнему дню. Конечно, что-то может пойти не по плану, но думать об этом сейчас нет смысла, да и нет сил.

– Я солдат – недоношенный ребёнок войны. Я солдат, мама, залечи мои раны, – тихонько напевала Кристина, не спеша возвращаясь домой по утренней пустой улице.

5.

Будильник прозвенел в 18.00. Первым, что почувствовала Кристина при пробуждении, была боль. Ее ладони горели и пульсировали. Еще утром, когда она, вернувшись из леса, взяла поводок, чтобы выгулять Джека, ладони словно обожгло огнем. Она тогда уже поняла, что руки сильно повреждены, но не было сил, чтобы что-то сделать с этим. После прогулки она, бросив грязную одежду на полу в прихожей, замертво свалилась на диван. Даже боль не помешала уснуть, она тут же отключилась.

Сейчас, когда Кристина открыла глаза и посмотрела на руки, то увидела, что дело обстоит гораздо хуже, чем она предполагала. Если бы все ограничилось только мозолями, то проблема бы был пустяшной. На подушечках ладоней была содрана кожа. Кристина жалобно скривилась.

Вторым ощущением, была тоже боль, которая прострелила все тело при попытке встать с дивана. Сильнее всего болели поясница и предплечья. Застонав, словно раненый солдат, она с большим трудом встала. Выставив вперед руки с растопыренными пальцами, стараясь не ныть, несмотря на дикую боль, Кристина кое-как дошла до ванной. Кончиком мизинца, пытаясь не делать лишних движений, она открыла шкафчик. Попытка достать пластырь потерпела неудачу. Пальцы словно онемели от боли и не хотели слушаться. Случайно зацепленная банка толкнула еще две рядом стоящие, и они с грохотом посыпались в раковину. Одна из банок шаркнула по ладони, Кристина вскрикнула. Она села на бортик ванны и в отчаянии заплакала, безвольно свесив руки вниз.

– Как можно быть такой дурой! Думать про то, как замаскировать яму… Это же полная ерунда! Какая к черту оградительная лента?! Лучше бы позаботилась о том, чтобы не покалечить руки! Что теперь делать? Выходит, все зря… Как теперь сделать главное, если я толком и пошевелиться не могу.

Мысленно отругав себя, она вдруг перестала плакать, встала и поковыляла на кухню. В прошлом году она сильно обожгла руку утюгом, было нестерпимо больно. По крайней мере, тогда казалось, что боль невыносимая. Пришлось принимать обезболивающие таблетки. Была надежда, что таблетки остались с того раза. Кристина трясущимися руками открыла аптечку и высыпала содержимое на кухонный стол и облегченно выдохнула: среди таблеток лежала пластинка трамала. Она положила таблетку в рот и подставила губы под струю воды из-под крана. Только сейчас она поняла, как сильно хотелось пить. Наконец, утолив жажду, кряхтя, как престарелая дама, в полусогнутом положении дошла до дивана и кое-как улегшись, позвала собаку:

– Джек! Иди ко мне, малыш.

Джек не ждал, когда его попросят дважды, и в мгновения ока оказался возле хозяйки. Пес забрался на диван и устроился рядом, положив голову на живот Кристины. Таблетка еще не успела подействовать, но от теплого дыхания собаки было немного лучше.

Нужно было как-то решить проблему с руками. Ночью снова предстоит хорошенько поработать лопатой. Одним пластырем здесь явно проблему не решить. Можно, конечно, замотать руки бинтом поверх пластыря. Трамал должен убрать боль, и она сможет капать, но если не защитить руки, то завтра от них вообще ничего не останется. Если намотать слишком много бинта, то перчатки не налезут. Нужно было что-то более плотное. Она вспомнила про свои зимние кожаные перчатки на меху. Почему раньше не пришла мысль надеть их? Может тогда удалось бы избежать таких проблем.

“Можно подумать, что тебе бы штраф выдали за ношение перчаток не по сезону.”

Боль начала отступать. Было уже 19.30 и нужно было собираться на свидание с врагом.

6.

На поводке рядом с Кристиной важной походкой шел Джек. Он был горд тем, что идет со своей самой лучшей в мире хозяйкой. До встречи с Костиком оставалось почти полчаса, и можно было не торопиться. Еще одна таблетка трамала, выпитая перед выходом, заставила боль отступить, на смену ей пришла странная легкость. Боль ушла только на время, и она обязательно вернется. Но ее возвращение не сможет помешать Кристине, потому что на этот случай в кармане у нее лежит пластинка с оставшимися таблетками. Трамал можно принимать раз в час. По плану на задуманное должно уйти приблизительно три часа. Восьми таблеток, которые были с собой, точно хватит, чтобы исключить такую помеху, как боль, на пути осуществления задуманного. А уж потом будь, что будет. Кристина так переволновалась, когда решила, что плану грозил провал, что теперь была почти счастлива и наслаждалась приятным и, на удивление, теплым вечером. Она погладила Джека, тот посмотрел на нее своими большими карими глазами и еще бодрее зашагал вперед. Ему не терпелось побегать, но сейчас его было рано отпускать с поводка.

Еще издалека Кристина заметила Костика, ждущего ее возле остановки. В идиотской дутой синей куртке его было трудно с кем-то спутать. Он, видимо, нервничал, быстро затягиваясь сигаретой. Костик не видел Кристину, и, когда та подошла сзади и громко сказала: "Привет!", он дернулся и быстро повернулся к ней.

– О, Саша, привет, – ответил он. Улыбка, появившаяся на лице Костика, тут же улетучилась. Он растерянно смотрел на Джека, который выступил вперед и встал перед Кристиной, решительно расставив лапы в позе, показывающей, что к его хозяйке лучше не приближаться. Джек пристально смотрел на Костика. Кристина погладила пса, дав ему понять, что беспокоится не о чем и тот, отступив, сел рядом с ней.

– Надеюсь, ты не против, если мы немного прогуляемся? Мне нужно выгулять Джека, – Кристина немного растерялась, услышав, как нескладно прозвучали ее слова. Ее кавалер, видимо, был озадачен. Он подозрительно посмотрел на довольно увесистую сумку на плече Кристины, возможно задавшись вопросом, зачем ей понадобилось брать ее с собой на вечернюю прогулку.

"Тебя это удивляет, умник? А куда мне по-твоему нужно было положить фонарик, мусорные пакеты и прочую дребедень? Для тебя между прочим стараюсь. Все, чтобы тебя уложить с комфортом."

– Обычно мы вместе с сыном ходим на вечернюю прогулку, но он уже неделю живет у бабушки. Гулять одной так скучно. Вот подумала, может быть, ты не будешь против, если я немного тобой попользуюсь? – Кристина улыбнулась, а потом добавила игриво: – Прогуляемся, а потом пойдем ко мне пить чай. Я здесь живу недалеко.

Фразы "сын у бабушки", "пойдем ко мне" подействовали волшебным образом: Костик сразу же расслабился и стал разглядывать Кристину. Та сегодня, конечно, не выглядела так ошеломительно, как при прошлой их встрече, но все же была очень хороша собой. Надо признаться, что ей пришлось основательно поработать над своим макияжем, под которым было тщательно спрятано измученное бледное лицо. Костик тоже, между прочим, готовился к встрече: его лицо было гладко выбрито, а сам он источал резкий запах парфюма.

"Может, даже усы расчесал."

Горе ухажер, видимо, был весь в предвкушении "чаепития" и, глядя на Кристину, как кот на сметану, пробормотал:

– Ну пойдем тогда, погуляем.

После поворота на съезд Кристина отстегнула поводок, и Джек, почувствовав, наконец, свободу, рванул вперед, оставляя за собой столб пыли.

Они шли молча. Надо было о чем-то заговорить, но Кристина не могла придумать, что сказать. Рассказывать о себе настоящей она, само собой, не хотела, а фантазия, как на зло, не хотела ничего подсказывать о выдуманной Саше. Узнавать что-либо о Костике не хотелось тем более. Она итак знала о нем предостаточно, чтобы тот вызывал отвращение и ненависть. Костик, в свою очередь, видимо не сильно интересовался своей новой знакомой. Он не привык так долго ухаживать за дамами, предпочитая сразу переходить к делу, и уже успел заскучать.

" Нужно, чтобы он дошел cо мной до леса! Давай, не молчи, будь умницей! Спроси у него что-нибудь, можешь не слушать, что он будет говорить, просто спроси!"

Кристина усилием воли сделала заинтересованное лицо и посмотрела на Костика:

– Костя, чем ты занимаешься, кем работаешь?

– Я временно не работаю, сложно сейчас с работой… – сказал он и сделал очень серьезное лицо.

"Ах ну да, зачем тебе работать?! Гораздо удобнее, когда жена содержит. А пока она на работе, еще и дамочек водить в ее квартиру. А сейчас, когда жена и ее дочь в больнице, вообще раздолье, наверное, чувствуешь себя полным хозяином."

Кристина со всей силы сжала ручку ножа, припрятанного в кармане до подходящего момента.

– Да, с работой действительно сложно… – согласилась Кристина, всем своим видом изображая понимание и сочувствие.

Костик кивнул головой в сторону недостроенных домов.

– Вон, достроить никак не могут, денег наворовали, чтобы коробки поставить, а на остальное не хватило, – сказал Костик с неприкрытым злорадством.

– А почему ты думаешь, что именно наворовали?

Костик посмотрел на Кристину со снисходительностью, как смотрят на ребенка, который не понимает банальных вещей, и пояснил:

– Конечно же, наворовали, а где ж еще столько бабок взять, чтобы отгрохать такой дом? Где ты видела, чтобы люди столько зарабатывали?

Кристина еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Она не сомневалась, что все, кто считает, что нельзя заработать честным путем, без исключения неудачники. Они мечтают выиграть много денег в лотерею, чтобы зажить красиво. Они люто ненавидят тех, кто ездит на дорогих машинах и живут в больших домах и, конечно же, любят пофилософствовать на предмет "вот живут же люди". Единственное, чего представители таких взглядов не хотят делать, так это учиться и трудится в поте лица. Таким же был и Костик. Кристина не горела желанием читать ему лекции на тему "мы сами отвечаем за то, как мы живем". Поэтому она просто промолчала, сделав вид, что его слова заставили ее задуматься.

До леса оставалось идти совсем немного. Уже почти стемнело и, когда они будут на месте, будет уже совсем темно, как и рассчитывала Кристина.