Восстание безумных богов. Магия крови

– Хозяин. Открой глаза.

«Я не смогу», – подумал маг, но, к его удивлению, веки еще слушались.

Орка склонилась над ним – не бронированное чудовище, жертва Проклятых клинков, а Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар, лучшая воительница клана Темного Коршуна, совсем такая, какой он купил ее на Рабском рынке в Арморике. Разве что она сделалась еще выше, чем была, и казалась с головы до ног покрытой золотой краской. Одну ладонь она положила ему на грудь, и вокруг пальцев растекалось золотое сияние – согревающее, расслабляющее, прогоняющее боль.

– Мы оба умерли, – прошептал он.

Губы орки чуть дрогнули в улыбке.

– Боги рассудили иначе, – отмолвила она. – Ты звал, хозяин, и я пришла.

– Но как?..

Шаарта промолчала, и только тут Публий Маррон понял, что это совсем не та Шаарта, которую он знал.

Не орочья воительница, прекрасная и суровая. Не монстр, впустивший в себя дух проклятого оружия. Нет, над ним склонилось существо, неизмеримо более сильное, чем он сам, чем любой из магов Ордена, да что там – чем все Ордена вместе взятые! Если бы он не знал ее раньше, он мог бы подумать, что перед ним истинная богиня – чаша, кипящая золотой ослепительной мощью.

– Шаарта, ты… как ты… Всевеликие силы, а это что?!

Шею сияющего существа охватывал рабский ошейник. Самый настоящий, хоть и из чистого золота!

Шаарта прикоснулась к ошейнику, опустила глаза.

– Хозяин, я пришла на твой зов. Но еще я пришла, чтобы просить о свободе. Я не могу служить тебе так, как прежде. У меня останется долг перед тобой, и я верну его, как только боги позволят мне.

– О каком долге ты говоришь, орка? – Публий рассердился, сбросил окутанную золотистым свечением ладонь. Голова у него все еще кружилась, но смертный холод отступил, силы возвращались к нему. – Это я должен благодарить тебя за доброе служение!

– Тогда отпусти меня, хозяин. Отпусти сейчас. Другой призывает меня, но я не могу служить вам обоим.

– Какой другой, о чем ты говоришь, храбрая?

Но Шаарта только покачала головой, а Публий вдруг подумал, что речи всех магических созданий, что духов, что божков, темны и невнятны. Вот и орка заговорила загадками!

– Отпусти меня, хозяин. Я верну тебе этот долг, клянусь честью Драконоголовых.

– Не клянись, храбрая. – Кажется, спорить и добиваться внятного ответа сейчас бессмысленно. Главное, что она жива – что они оба живы! Пусть пока уходит, но Публий потом во всем разберется, не будь он первый Ворон! – Я отпускаю тебя на свободу, Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар, дочь клана Темного Коршуна из славного племени Драконоголовых. Ступай и живи своей волей, храбрая, у тебя нет долгов передо мной. Но поведай все ж таки, что с тобой случилось, почему ты…

Орка подняла глаза, и Публию Каэссениусу в первый миг показалось, что в них стоят слезы, – вот только он знал, что лучшая воительница Драконоголовых не умеет плакать.

– Нет времени, господин, зов звучит все сильнее. Прощай. Я верну свой долг.

– Нет у тебя никакого долга! – рявкнул маг, но гнев его пропал впустую: Шаарта исчезла, словно не бывало. Только в груди по-прежнему разливалось приятное тепло – там, где совсем недавно леденила смерть.

Публий поднялся, встряхнулся, поежился – куртка распорота гизармой, рукава продраны в паре мест, но сам он цел и невредим, только весьма голоден. Он покачал головой: рассказать кому – не поверят. Но ведь он послал «Зов Ворона» и остался жив – кажется, впервые в истории своего ордена.

Что ж, остается лишь аккуратно осмотреть останки конструктов на предмет чего-нибудь полезного и отправляться в имперский лагерь, направление он помнил.

А потом, когда с угрозой для императора будет покончено, когда он доложит обо всем цезарю и Капитулу, он отыщет Шаарту. Отыщет и обязательно разберется, что с ней случилось.

Глава II

Рико мрачно шагал в толпе имперских магов; очень хотелось сказать «в строю», но имперские маги строем ходить не умели – топали, толкаясь, как стадо овец, которых пастух гонит на водопой. Рико разумно старался держаться с краю.

Впереди, за головами магов, виднелись пурпурные гвардейские плащи, колыхался багряный штандарт с черным Драконом – там ехал сам император под охраной всадников из преторианской когорты, и Учитель с ними. То, что Корвус привел на север свои легионы, да еще во главе с императором, да еще магические Ордена почти в полном составе, было неслыханно. Но еще удивительнее, что Рико почти сразу на них наткнулся – точнее, на него наткнулся патруль: два суровых принципа в полном латном доспехе, которые без разговоров уложили Рико на припорошенные снегом камни так, что у него по сей час ныла скула, связали и доставили в лагерь. Где, к великой радости Рико, его и отыскал Учитель. Но после этой удачи все пошло не так…

Рико потер лоб. Нет, все пошло не так гораздо раньше! Когда он распрощался с Публием Марроном, проехал всего-то с пол-лиги, и телега, эта stupido тварь, поскользнулась на камне и сломала ногу. Нет, будь она живой лошадью, пришлось бы куда хуже, но все равно – на трех ногах даже некроконструкт мог только ковылять. Рико взвыл: придется бросить архив, часть припасов, без которых выбираться из этих пустынных диких земель может только человек, не ценящий свою жизнь…

Он лишь успел припрятать телегу в ледяной пещере и прошагать сколько-то вниз по склону, как его повязали принципы XII Гневного.

Следовало признать, что в жизни Рико крайняя удачливость сочеталась с крайним невезением в самых причудливых пропорциях.

С одной стороны, он был очень рад видеть Учителя. Мог бы даже догадаться, что тот отправился в путь: он же в своем послании намекал на «дорогу»! К тому же Учитель вытащил его из клетки, куда сажали всех подозрительных личностей, пойманных в окрестностях имперского лагеря, благо их было немного: Рико да какой-то бедолага-сильв, похоже, сбежавший из «зверинца» Стихий и слегка тронувшийся умом. С другой стороны, Рико совершенно не радовало все, что случилось в последние пару седмиц, а более всего – сущности, притянутые Госпожой в Араллор. Уж точно не для того, чтобы раздавать смертным имбирные пряники…

Не пора ли подумать о собственной жизни, пока не поздно? Нет, Араллор стал для Рико новым домом, он успел его полюбить, даже эти северные пустоши, но после страшной гибели Гаттара Анатома господин второй некромастер словно потерял все ориентиры. Слишком уж хорошо ему помнились огненные небеса Игниса и собственный ужас, до сих пор плескавшийся на дне души.

Поэтому не пора ли, раздери все на свете троллий бог, бежать отсюда побыстрее?..

О чем он прямо и сказал Учителю.

Тот устало опустился на свой походный топчан, потер лицо. Рико переминался рядом, чувствуя себя предателем и в то же время желая поскорее исчезнуть.

– Я понимаю, мальчик мой, – мягко сказал Учитель наконец. – И ты целиком и полностью прав. Умение вовремя уйти от опасности – умение важнейшее, и я сам тебя этому учил. Но… вот именно сейчас я не могу покинуть Араллор. Я не все сделал здесь, что хотел, потому должен оставаться с магами Корвуса, с императором, я должен помочь им и защитить их. Ты же выполнил все, о чем я тебя просил, и волен идти куда пожелаешь с чистой душой. Я помню о плате, утром ты получишь все, что я обещал.

– Но…

– Но, – Кор Двейн усмехнулся, – выбирай уже, мальчик мой. Ты поступишь разумно, если уйдешь, – я первый тебе это говорю. Ты никого не предашь. Силы, противостоящие нам сейчас, настолько велики, что, пожалуй, я бы даже советовал тебе поступить именно так ради твоей собственной жизни. Но если решишь остаться – ты тоже станешь сражаться за Араллор и хода назад уже не будет. Выбирай, Рико. Здесь и сейчас. Потому что мне нужно отдохнуть хоть немного – скоро выступаем и впереди тяжелый бой.

«Тогда утром рассчитаемся», – хотел сказать Рико. Это ведь и в самом деле было разумно и правильно! Он слишком слаб, чтобы сражаться с богами, он не хочет сражаться с богами, он хочет бродить с Чернышом между мирами, свободный и счастливый, чтобы все дороги были открыты, все долги списаны!

Но вместо этого, словно кто за язык дернул, молодой некромастер брякнул:

– Я пойду с вами.

Учитель снова усмехнулся, но ничего не сказал, только ободряюще потрепал по плечу.

И Рико ушел, в полной растерянности и в то же время странно успокоенный – как будто все сделал как надо.

Но это же было совершенно, совершенно неправильно!..

И вот он топает в плотной толпе магов, Черныш трусит рядом, не обращая внимания на ворчание чародеев, где-то позади скрипят тележки с впряженными в них низкорослыми мохнатыми лошадками, а в тележках разное чародейское добро, ингредиенты для заклятий, накопители силы, амулеты-преобразователи – все, какие только успели сделать…

Амулеты! Вот еще одна причина, отчего у Рико было смутно на душе.

Он же ради этого кристаллика из мастерских жизнью рисковал… прятал его, трясся, как бы Гаттар не проведал, нес его Учителю у самого сердца – а оказалось, все зря! Учитель и сам понял, как растить преобразователи, и орденские маги уже их целый воз наделали. А тут Рико со своим: «Вот, Учитель, я вам тайный амулет принес, мерз, голодал, рисковал жизнью ради него!..»

Эх!..

Рико сердито надвинул капюшон, сунул руки под плащ. Погода со вчерашнего дня не просто испортилась – вовсе с ума сошла, заодно с силой. Тучи сбились в плотные темные стада и неслись так быстро, словно кто-то подгонял их кнутом. Они опустились к земле и мохнатыми животами едва не задевали острые вершины скал, а когда все-таки задевали – животы рвались и из них на землю сыпался сухой колючий снег. Равнину, на которой высились руины Твердыни, окутала мгла, но вовсе не обычный туман, а колдовская мерцающая дымка, то сгущавшаяся, то редеющая, искажающая очертания предметов. Самих руин отсюда было не видать, но сущности, вышедшие из них и неторопливо шествующие навстречу имперскому войску, казались блуждающими огоньками – правда, размером с дом каждый. Они рассыпались по равнине в беспорядке, как будто пасущееся стадо (с какой-то стати Рико в голову лезли деревенские сравнения), но двигались все в одном направлении.