За краем мира

– Джон Сильвер, лентяй, что у тебя опять на камбузе?! – гремела мисс боцман. – Патрубки я за тебя откручивать стану?! У кого духовой шкаф не работает, у меня, что ли?! Первый и последний раз предупреждаю, на второй – линьков получишь! Лично всыплю!

– Мэм, да, мэм! Мэм, прошу прощения, мэм! Мэм, больше не повторится, мэм!

Упомянутый Джон Сильвер, полный и краснолицый (как и положено уважающему себя коку), облачённый в столь же замасленный и местами прожжённый комбинезон, промчался мимо, стремительно исчезнув во чреве «Геркулеса». Правда, оттуда тотчас раздался его голос:

– Мэм, виноват, мэм, но тут эти, как их, труботяги своё приклепали, меня не спросив! Не подобраться мне теперь к патрубкам, не протиснуться! Совсем головы у парней нет! Тут теперь заклёпки отрубать придётся!

На лице госпожи старшего боцмана отразилось всё, что она думает и о коке Джоне Сильвере, и о неведомых Молли труботягах, и вообще обо всех, кого по их криворукости она бы точно не подпустила к «Геркулесу» и на выстрел четырнадцатидюймовки. Она нахмурилась, сжала губы и явно собиралась ещё и сплюнуть, когда взгляд её упал на недвижно застывшую и глядевшую на неё с немым восхищением Молли.

– Старайся лучше, Сильвер, брюхо втяни, и всё получится! Разъелся ты у меня, смотрю!.. Так, а эт-то что ещё тут за явление в коробочке? – Она уставилась на Молли. Брови сошлись к переносице. – Что это за пигалица прыгает тут возле моего бронепоезда?

– Мэм, Мэгги, с вашего разрешения, мэм! – отрапортовала Молли, вновь воспользовавшись именем сестры сгинувшего Сэмми.

– Мэгги? – Боцманша упёрла руки в боки. – И что же это ты тут делаешь ночью, Мэгги?

– Мэм, прошу прощения, хотела… стать юнгой, мэм!

Боцман громко фыркнула.

– Юнгой! Нет, вы слышали: пигалица стоит передо мной и заявляет, что хочет стать юнгой?! Да ещё и кошку свою притащила! Клянусь моей митральезой, давно я так не смеялась!

– Мэм! – снова донёсся из глубин бронепоезда голос кока Сильвера. – Мэм, никак не просунешься тут, мэм! Говорю вам, не подлезть мне тут! И никому не подлезть тоже, мэм! Трубы сбивать надо! Наклепали без ума, мэм, вот кому линьков прописать!

– Ты меня не учи, что делать, Сильвер! – громыхнула госпожа боцман. – Кому линьки прописывать – без тебя решу!

– Я… – начала было Молли, но тотчас же была оборвана.

– Ко мне обращаясь, к старшей по званию, первое и последнее слово какое должна произносить?! Субординации не знаешь! А ещё в юнги собралась! Принцесска, тоже мне!

– Мэм, виновата, мэм! – поспешно выпалила Молли. – Мэм, я не принцесска, мэм, я…

Госпожа старший боцман перебила, глянув на Молли с прищуром:

– Много вас тут таких ходит, кому или приключений на собственную задницу захотелось, или кто решил, что на моём бронепоезде лишний шиллинг заработает! Мол, не принцесска, говоришь? А ты знаешь, что юнга не просто так спит да ест, а и кой-чего уметь должен? Ты-то вот, пигалица, небось гайку от шайбы не отличишь! А уж двухрожковый ключ от торцевого и подавно!

– Мэм, никак нет, мэм, отличу! Шайба – она плоская, подкладывается под гайку или под болта головку, нужна, чтобы опорной поверхности было больше! Когда больше площадь, то и затягивать можно сильнее, гайка меньше отходить станет. Гайка же…

– Хм… Ладно, хорош. Верно сказала, да всё равно слабо верится, что сдюжишь, уж больно ты пигалица! Впрочем, ладно. Эй, Сильвер! Что там у тебя?

– Мэм, пока ничего, мэм! Виноват, мэм, но никак мне руку там не выгнуть!

– Вот толстяк неуклюжий!.. – Госпожа старший боцман досадливо скривилась. – Э, вот что, пигалица. Ты вот говорить-то начала мне тут верно, а ключ-то гаечный в руках хоть когда держала?

– Да! Конеч… Ой, мэм, виновата, мэм! – выпалила Молли. – Мэм, так точно, ключ гаечный в руках держала!

В поездках с папой на его дрезине поневоле научишься многому, а Молли ещё и старалась, как могла.

– Хм. Ну а коль так, то сейчас тебя в деле и проверим!

Ой-ой, что, уже испытание? Молли не ожидала, что это случится так быстро, однако раз уж назвалась юнгой – придётся соответствовать!.. Ох, только б не перепутать ничего со страху. Это не контрольная в школе, тут пересдач не бывает…

Она резко выдохнула, шагнула к узкому, почти отвесному трапу, взялась за холодные поручни. Диана – за ней. Лестница её явно не смущала.

– Хм! Давай, пигалица, говорю тебе. Залезай. А это чудо хвостатое куда?.. – нахмурилась было госпожа боцман.

Действовать пришлось очень быстро.

– Мэм, кошка моя, мэм! Крысоловка, каких поискать, всех крыс на «Геркулесе» передушит! Она их знаете как, р-раз – и за загривок!..

– Хм! Так уж и всех и передушит, – усомнилась боцманша, но более возражать не стала, и Диана в единый миг бесшумно взлетела по ребристым ступенькам.

– Мэм, спасибо, мэм! – быстро, как только могла, оттараторила Молли.

– Хм! Ну, посмотрим. Лезь, пигалица, кому говорю?!

Не помня себя от счастья, Молли проскочила прямо в распахнутую дверь.

Жёсткий высокий комингс. Полумрак внутри броневагона – узко и тесновато, железные дырчатые сиденья с привязными ремнями. Стены покрывает, словно шкура неведомого зверя, вязь самых разных труб, тонких и толстых, начищенно-медных и затянутых белой теплоизоляцией. Краны, вентили, штурвалы и штурвальчики.

– Сюда давай, пигалица!

Ещё одна броневая дверь. В этом отсеке – камбуз. Как здесь умудрялся поворачиваться весьма нехудой кок Джон Сильвер, Молли уразуметь не могла. Ноги его, обутые в ботинки с грязными обмотками, под немыслимым углом торчали из-за края железного ящика с дверцей, надо полагать, того самого духового шкафа.