Москва инноваций – 2050

Москва инноваций – 2050
Никита Александрович Костылев

Анна Николаевна Петрова

Павел Михайлович Корчагин

Вера Михайловна Вишневская

Олег Юрьевич Рой

Евгений Королев

Надежда Сергеевна Гусева

Мария Витальевна Полянская

Дарья Кирюхина

Ник Перумов

Светлана Александрова

Ник Писарев

Xen Kras

Галина Добрякова-Колесникова

Александр Шувалов

Ксения Михайловна Кузнецова

Гвендолен Артерберк

Анна Сергеевна Буланкина

Дима Завров

Айлин Старк

Москва 2050
Ко Дню города Цифровое деловое пространство и издательская платформа «ЛитРес: Самиздат» совместно с писателями-фантастами запустили проект «Москва инноваций – 2050». Местом действия фантастических рассказов стали 20 достопримечательностей столицы.

Рассказы о том, как инновации и технологии изменят город, написаны писателями-фантастами и блогерами, в том числе Ником Перумовым и Олегом Роем.

Местом действия фантастических рассказов выступили 20 достопримечательностей столицы, среди которых Красная площадь, Третьяковская галерея, Цифровое деловое пространство, Новинский бульвар, Патриаршие пруды, здание МГУ, Большой театр, Останкинская телебашня, Библиотека им. Ленина, Воробьевы горы, «Москва-Сити», Московский планетарий, музей-заповедник «Царицыно», ВДНХ, Московский зоопарк, станция метро «Красные ворота», Государственный музей им. А.С. Пушкина, Российский университет транспорта (МИИТ), парк развлечений «Остров мечты», Центральный московский ипподром и дом-корабль на Тульской.

Москва инноваций – 2050

Сборник фантастических рассказов

Ник Перумов. Патриаршие пруды

Когда тебе восемьдесят семь, каждый день – всё равно что праздник. А в праздник надо радоваться и радовать. Себя и других.

Я прихожу сюда, на Патриаршие, к единственному оставшемуся тут пруду. Можно было бы восстановить и остальные, но этого решили не делать, не разрушать зря.

Поневоле медленно я иду аллеей вдоль длинной стороны пруда. Август месяц тёпел, зелен, и осень словно не наступит никогда. Так ощущаешь себя в молодости, когда впереди вечность, а потом – р-раз, и тебе уже восемьдесят семь, и ты медленно шествуешь над тихим прудом, а вокруг тебя кипит жизнь, тебе уже и не очень понятная.

На углах аллеи теперь голографические кубы – Патриаршие пруды через века. Начиная от самых первых строений, Патриаршая Слобода, церкви, девятнадцатый век, советское время, постсоветское… Я видел эти кубы множество раз, но всё равно останавливаюсь. Красиво, черт побери. В моей молодости, увы, подобное отсутствовало.

Тут мне положено усесться на любимую лавочку, извлечь из кармана старомодную читалку без функций визуализации, и погрузиться в чтение, снисходительно поглядывая на резвящуюся молодежь, на всех их гуделки и жужжалки, скутеры, унициклы и прочие средства передвижения. А чего ж и нет, с нынешними-то батареями…

Я и впрямь сажусь на лавочку, смотрю на проносящиеся мимо транспортные средства, на девчонок в разлетайках, или как там зовётся их нынешняя мода, но читалку не достаю. Я смотрю на гладкую поверхность пруда, он давно уже зарыблен, и вода в нём чистая, но сейчас мне кажется, что над нею медленно поднимается лёгкий туман, наползая на зелёный берег.

Вот промчалась очередная скутеристка, и дорожка пустеет. Я жду. Я знаю, что теперь будет.

– Здравствуй, здравствуй, дорогой!

Она всегда приходит первой. В старомодной шляпке с вуалеткой, в тонких летних перчатках, бордовом лёгком пальто. Седые волосы тщательно завиты, блестят золочёные дужки.

– Здравствуй, тётя Соня.

Она оглядывается. Бормочет себе под нос:

– Ну надо же. Чего понастроили!.. А вот этого не помню, совсем. Тут же раньше домина стояла!..

– Стояла, тёть, стояла. Вид портила. Снесли её, слава Богу. Восстановили, как было.

– Совсем как у меня на Пятницкой…

Ближайший куб мигает, в нём появляется отрывок чёрно-белого старинного мультфильма «Шпионские страсти», тот самый, где вражья подлодка всплывает не где-то, а именно в Патриарших прудах, тогда называвшихся Пионерскими.

Тетя Соня оглядывается. Ей никто не мешает – уже какое-то время мимо нашей лавочки не пронеслось ни одного скейтбордиста или унициклиста.

Да, Патриаршие изменились. Параллелепипеды безликих строений исчезли, уступив место двух- и трёхэтажным особнячкам, словно тут вновь девятнадцатый век. А что, можно – молодым-то простор подавай.

– Сейчас и остальные придут, – говорит она. – Спасибо, дорогой, что позвал.

– Да о чём ты, тётя…

– Зря дома сносили, – заявляет она вдруг непреклонно. – Уж какие были, а тоже история. А теперь это… новое всё. Не знаю. Надо ли было…

В кубе вновь сменилось изображение. Теперь там появляются те самые «незнакомцы», не разговаривать с которыми призывал Михаил Афанасьевич Булгаков.

– Ну, впрочем, хватит обо мне, дорогой, – решительно говорит тётя Соня. – Сейчас Нонна с Ёлочкой придут, тоже удивятся, небось… Про себя расскажи. Давно ведь не виделись!

А что же тебе рассказать? Что жизнь в восемьдесят семь, конечно, не мёд и не сахар, но при должной смазке даже не очень скрипишь, и даже песок не очень сыплется – ну, если за собой следить? Москва нынче – город молодых. Им всё интересно. Они никогда не станут старыми; им, во всяком случае, так кажется. Вот голограммы теперь в моде. Как пальцами печатать, все уже, по-моему, забыли. Суета сует и всяческая суета…