Черное копье

Черное копье
Ник Перумов

Миры УпорядоченногоКольцо Тьмы #2
Поставив последнюю точку во «Властелине Колец», профессор Толкиен закрыл дверь в созданный им мир эльфов и гномов, орков и гоблинов, хоббитов и людей и выбросил магический ключ. Лишь одному писателю – Нику Перумову – удалось нащупать путеводную нить в таинственный и хрупкий мир Средиземья. Задача оказалась непростой, ведь каждый неверный шаг грозил потерей тропы, каждое неточное слово могло погубить волшебство. Но талант победил. Мир Толкиена ожил, преобразился, заиграл новыми, ранее неведомыми красками и… превратился в мир Ника Перумова. А задуманное как свободное продолжение «Властелина Колец» произведение переросло в яркую, увлекательную эпопею, одну из самых заметных в российской и мировой фантастике.

Ник Перумов

Черное копье

Дрогнет Запад, и дрогнет Восток —

Сила, Сила в Руке.

Девять Звёзд – Синий Цветок,

Синий Цветок на Клинке.

Часть первая

Глава 1

За Карн-Думом

Жирный чёрный дым медленно поднимался из долины и едва достигал вершин окружавших долину холмов, как упорно дувший уже третий день жёсткий северо-восточный ветер рвал его клубы в мелкие клочья. Однако стоило ветру ослабить свой напор хотя бы на миг, как дымный столб тотчас добирался до низких серых туч, затягивавших всё небо; и был он настолько плотен, что вобравшие его в себя тучи постепенно меняли цвет, становясь словно вывалянными в жидкой осенней грязи. Но ветер не затихал, после минутной передышки он принимался дуть ещё с большей силой, и тогда у Фолко начинали стучать зубы.

Друзья сидели у небольшого костра, разложенного среди обросших зелёно-голубоватым мхом серых плоских камней, поставленных стоймя какой-то исполинской рукой; в их острых краях злобно и тонко выл ветер, точно голодный июньский комар. Рассёдланные пони понуро бродили по каменистому склону, разыскивая редкие пучки желтоватой пожухлой травы. Малыш зябко кутался в плащ и жалобно хлюпал носом, угрюмый Торин уже в сотый раз проводил правильным камнем по лезвию своего блестящего топора, и без того никогда не знавшего даже малейшего следа ржавчины, хоббит подбрасывал хворост в костёр да от нечего делать провожал взглядом неторопливо ползущие вверх чёрные космы.

Шёл ноябрь, осень уступала место предзимью; здесь, на севере, в дне пути от Ангмарских гор, уже вовсю гуляли холодные ветры. Северо-восточные были хоть и студёнее, но суше, а вот когда налетал северо-западный, то уже не помогали никакие костры. Ледяной липкий холод пробирался в мельчайшие щёлочки, и хоббит никак не мог согреться. Уныло гнулись давным-давно облетевшие местные берёзки, чахлые, слабосильные, их тонкие чёрные ветви словно в отчаянном усилии цеплялись за что-то невидимое – может, за уходящее тёплое время?

Фолко помешал булькавшее в котелке варево. Давно уже он забыл те времена, когда в столовую Бренди-холла медленно и торжественно вносилась голубая супница, испускающая сладостные ароматы, и тётушка большим серебряным половником разливала горячую дымящуюся жидкость по фаянсовым тарелкам, не жалея ни мяса, ни овощей со дна… Фолко усмехнулся. Теперь он привык мешать в котелке наспех обструганной веткой – такой же, какая была и сейчас у него в руках.

Их походная пища – суп не суп, каша не каша, жаркое не жаркое – всё вместе! – собственное изобретение хоббита, необычайно простое, быстрое и сытное – ещё не поспела, и он вновь отвернулся от костерка, лениво следя за копошащимися в долине воинами, что суетились возле пожарища. Арнорские дружинники дожигали там остатки мрачного ангмарского острога; левее, на господствующей высоте, вперемешку с людьми мелькали низкие коренастые фигурки гномов – по приказу наместника там сооружали каменную дозорную башню для сторожевого поста.

– Долго мы ещё тут гнить будем?! – не выдержал Малыш, шумно шмыгая носом. – Где этот Рогволд?! Где обещанный припас?! Каждый час дорог!

Фолко досадливо поморщился, Торин в сердцах сплюнул. Они прошли с войском наместника и охочими гномами (жадных до драки тангаров набралось больше восемнадцати сотен) через весь Ангмар, стараясь напасть на след остатков воинства Олмера, ускользавших, точно стремительная болотная гадюка. Когда передовые отряды дружинников подошли к рубежу Ангмара, то вместо стрел и копий северных удальцов их встретили седобородые старейшины, жалобно рыдавшие и молившие о пощаде женщины да визжащие от страха дети, а отдельно от них к лагерю наместника стали стекаться ангмарские мужчины – крепкие, кряжистые, чернобородые, совсем не злобные и не страшные; низко кланяясь победителям, старейшины в один голос уверяли, что у них и в мыслях не было воевать с Великим королевством; напали на Арнор изгои, проходимцы, люди без роду и племени; и отвечать за них Ангмар не может.

– Ты видишь, о могучий, никто из наших мужчин не ходил к Форносту, – глядя снизу вверх в невозмутимое и непроницаемое лицо наместника, говорили они. – Вот они все перед тобой, и, хотя на нас нет никакой вины, мы молим – укажи, чем нам заслужить прощение?

Хоббит скривился и тряхнул головой, вспоминая эту сцену, за которой затаив дыхание следило всё войско. Примет наместник настойчиво предлагаемый ему мир – и у них появляется шанс настигнуть уцелевших зачинщиков ещё в Ангмаре, нет – придётся выковыривать этих упрямцев из их горных укрывищ, и кто знает, сколько понадобится положить на это жизней?

Наместник принял мир. Он наложил дань на Ангмар, обязал старейшин выдать заложников, сложить оружие: мечи, секиры, брони, шлемы, особенно – арбалеты, оставляя лишь луки для защиты стад от волков; а также выделить отряды для постройки наблюдательных постов на перевалах Ангмарских гор. Потребовал он и поимки скрывшихся бунтовщиков, но старейшины лишь ещё ниже гнули такие жёсткие, не умеющие кланяться спины и твердили одно: мол, все дерзкие налётчики, не задерживаясь, прошли через Ангмар к перевалу, искать их нужно за Карн-Думом. Разослав отряды по главным селениям Ангмара, наместник с отборной дружиной и гномами бросились в погоню за беглецами по едва заметным следам на узких горных тропах. Преследовать их оказалось куда как нелегко – случались и обвалы, и невесть откуда взявшиеся стрелы находили неудачливого арнорца, беспечно снявшего шлем; вдобавок Олмер, уводя своих в неведомые пространства за Гундабад, разделил войско на десятки мелких отрядов, шедших разными дорогами. Мало чего удавалось добиться и от местных жителей – несмотря на изъявления покорности, в каждой деревне победителей встречали злобные, ненавидящие взгляды, что бросали исподтишка им вслед поднявшиеся с колен ангмарцы. И если бы не опыт искусных следопытов, таких, как Рогволд, им никогда было бы не разыскать след исчезнувших конных сотен Олмера. Его пехота была большей частью перебита в первом же бою, вырваться из смертельных объятий хирда удалось немногим; уцелевшие же почти все либо попали в плен, либо разбежались кто куда, кроме орков. Эти, оставив на поле битвы почти три четверти своих, не бросили Олмера, и на редких попадавшихся преследователям стоянках встречались то грубый, окованный железом орочий башмак, то тяжёлый расколотый щит с едва различимой Белой Рукой; а однажды передовой дозор притащил в лагерь мёртвого орка – по всей видимости, раненного и добитого своими же. Обнаружили себя и хазги. Несколько раз их толстенные, не знающие промаха стрелы выбивали из сёдел арнорских дружинников; видели и их самих, отходивших последними.

Ангмар лежал позади. Изъявившая покорность, но покорившаяся ли страна? Сердце подсказывало хоббиту, что с этим народом ещё будет много хлопот; такого же мнения были и его друзья. Олмер исчез – скрылся за затянутым низкими снеговыми облаками перевалом; и наместник объявил войску, что они поворачивают назад.

– Мы не можем бесконечно блуждать в заснеженных бесплодных землях, – говорил он. – А если смутьяны и решились сунуться туда – что ж, их ожидает скорая гибель от голода и стужи. А обратно в Ангмар их не пропустит остающаяся тут дружина. Порубежники Беорнингов тоже предупреждены – враг не пройдёт и там.

Люди и гномы приветствовали его слова громкими одобрительными возгласами. Помалкивали лишь те, кому выпало зимовать здесь до прихода подмены; гномы же намеревались заглянуть в свои старые поселения у северного окончания Туманных гор и тоже не хотели воевать дальше. Их повёл молодой и горячий Хедин, сын Хорта. Фолко же, Торину и Малышу ничего не оставалось, как идти дальше. Не решившись, однако, раскрыть кому бы то ни было цель своего путешествия, они сказали Рогволду, что не собираются возвращаться в Арнор, а попытают счастья на Востоке, в Эреборе, где Дори собирает для похода в Морию всех смелых тангаров. Опечаленный сотник стал было возражать, но Торин лишь отрицательно качал головой в ответ на все его увещевания да просил об одном – по старой дружбе помочь с припасами и тёплой одеждой на дорогу. Тот обещал, и вот друзья сидели неподалёку от ведущей к перевалу дороги, время от времени поглядывая на смутно чернеющие, совсем близкие громады гор. За серым гребнем лежало ущелье, заросшее угрюмым еловым бором; там, от старой ангмарской заставы, начиналась дорога к перевалу. Передовые дозоры Арнора вернулись несколько часов назад – след врага терялся за горными кручами.

Заворожённо глядя на огонь, хоббит погрузился в странное оцепенение. Где-то вокруг него шумел ветер и двигались живые существа, где-то далеко позади, в невообразимой дали расстояний и времён остался его дом и его семья, впереди была неизвестность, а сам он застыл между прошлым и будущим, не решаясь соскользнуть ни вперёд, ни назад. И как хорошо, что не нужно никуда двигаться – пока. Всё ещё в твоей власти, ты всё ещё волен изменить – ничто не даёт такого ощущения, как застыть на миг перед расходящимися путями и знать, что ты свободен в выборе…

Позади него послышалось цоканье копыт; по склону поднимался Рогволд, ведя в поводу трёх вьючных лошадей. Старый сотник брёл, уныло опустив голову.

– Наконец-то! – с облегчением вздохнул Торин, вставая. – Давай, Малыш, перекладывай на пони… Фолко, не стой столбом! Помогай!

Вскоре всё было готово. Подтянут последний ремень на тюке, проверена последняя подкова; пора было прощаться.

– Дайте мне поговорить с Фолко наедине, – неожиданно дрогнувшим голосом обратился к гномам Рогволд.

Малыш удивлённо вскинул было брови, но Торин, бросив на хоббита быстрый понимающий взгляд, дёрнул гнома за руку и отвёл в сторону. Сотник и Фолко остались одни.

– Мы снова расстаёмся, Фико, – тихо заговорил арнорец. – И я вновь не понимаю тебя. Разве ты гном, чтобы связывать свою судьбу с судьбой этого подземного народа? У них свои пути, а у нас, живущих на земле, – свои. Что тебе делать в этом Эреборе? Идти отвоёвывать Морию? Что тебе в ней? Мне страшно за тебя, Малыш. Первый раз всё обошлось, но обойдётся ли во второй? Нет, погоди, не перебивай. Ты хоть и подрос за эти месяцы, но в хирд тебя всё равно не возьмут! Ну что, что ты там будешь делать?.. Впрочем… – Голос сотника неожиданно отвердел. – Давай уж напрямую! Чего вам хитрить со мной? Думаешь, я не понял, с кем вы решили потягаться? Изловить самого Олмера, так, не иначе?!

Сперва Фолко опешил, но Рогволд смотрел прямо и пронзительно, и солгать было уже нельзя.

– Да, мы идём за ним. – И с языка само собой сорвалось: – Пойдём с нами?

Бывший сотник печально усмехнулся.

– Об этом чуть позже… Подумай ещё раз, хоббит, на что ты идёшь? У тебя впереди – снежная пустыня. Никто из вас не ходил раньше по северным скатам Серых гор, никто не знает тамошних путей! На что вы надеетесь?! Рискуя своей жизнью, ты не имеешь права забывать о тех, кого оставляешь по эту сторону Гремящих морей, о тех, кто любит и ждёт тебя.

– К чему это, Рогволд? – тихо начал хоббит, глядя на сошедшиеся в каком-то гневно-страдальческом изломе брови сотника и чувствуя, что в груди поднимается смутная пряная волна, поглощающая страх и неуверенность. – Это же враг, Рогволд, враг всему, что мы любим и чему верны. Сердце подсказывает мне, что он не успокоится. Наместник поворачивает назад, но мы не в силах. Нам не будет ни сна, ни покоя, пока по Средиземью бродит именующий себя Олмером. Он сумел уйти, и не нашлось никого, кто дерзнул бы преследовать его за пределами обитаемых областей. Что ж, мы берём это на себя. Хоббиты когда-то прорвались в самое сердце цитадели Тьмы, несмотря на все преграды и страхи, – почему же я, прямой потомок одного из знаменитой четвёрки, должен повернуть назад, раз судьба распорядилась по-своему и я оказался втянутым в это дело?!

Хоббит стоял, сжав кулаки, его щёки пылали; незаметно к спорящим вновь подошли гномы. Рогволд с тяжким вздохом наклонил голову, и губы его сжались в узкую бледную полосу.

– Наверное, вы правы, – глухо заговорил он после минутного молчания. – Да, наш мир меняется прямо на глазах. – Он невесело усмехнулся. – У нас в Арноре бытует поверье, что страна будет стоять незыблемо, доколе из своего добровольного уединения не выйдут хоббиты. Кто знает – не к тому ли идёт дело?

– К чему эти красивые слова, Рогволд, – поморщился Торин. – Ты хочешь знать правду? Изволь. Мы действительно хотим настигнуть Олмера и пусть даже полечь там, но покончить с ним. Хочешь, будь с нами! Или ты считаешь, он не опасен и гоняться за ним – лишь блажь возомнившего о себе хоббита да двух обленившихся гномов?

– Никогда не говорил ничего подобного! – сверкнул глазами Рогволд. – И я повторю вам: Олмер опасен, необычайно опасен, опаснее всего, с чем или с кем сталкивалось королевство за три века после Победы… Как ловко он сумел превратить своё поражение почти в победу! Пусть погибла пехота – зато уцелели лучшие конники. Но уцелевшие ратники запомнят и, главное, расскажут другим, – Рогволд даже подался вперёд в напряжении, – расскажут другим о благородстве Вождя, не бросившего их на произвол судьбы! Как ловко он сумел убраться из Ангмара, отведя гнев наместника от тех, кто кормил и снаряжал его войско! Как ловко скрылся, оставив по себе и в Ангмаре добрую память – не поссорившись со здешними старейшинами. Не говоря уж о том, что он сумел сделать, объединив всех, кто только мог держать оружие и у кого были хоть какие-то причины и основания сказать себе: «Арнор обидел меня, или мой род, или моих друзей. Я пойду не грабить, а мстить!» Грабителей остановить было бы гораздо легче! Олмер очень, очень опасен, и идти за ним – безумие!

– Это почему? – жёстко спросил Торин, сжимая губы.

– Дозоры донесли, что конница Олмера стремительно уходит на север, – не опуская глаз под взыскующим взглядом гнома, отвечал старый сотник. – Я не знаю, на что он рассчитывает, как намеревается выжить и прокормиться эту зиму за Карн-Думом. Мы закроем перевалы наглухо, обратно ему будет не сунуться. Полагаю, он прекрасно понимает это. А раз так, то у него не остаётся ничего другого, как изо всех сил, не жалея ни людей, ни коней, пробиваться к Эребору, где он может найти пропитание для воинов и корм для лошадей.

Через Серые горы ему не перебраться – я сам когда-то хаживал вдоль них и знаю, что говорю. Они отрезали Олмера от населённых мест, и ему нужно как можно скорее проскочить снежную пустыню, что лежит за ними. Я говорил, кое-кто там всё-таки живёт, но на сотни лиг пути от Гундабада до самого восточного края хребта вы насчитаете не больше сотни домов.

– А разве он не может прорваться в Приречные земли через Гундабадский мост? – озабоченно спросил Торин.

– Не думаю, – покачал головой Рогволд. – Беорнинги слишком тесно повязаны с королевством, чтобы в открытую пропустить через свои владения его врага, о котором они уже получили извещение. А если Олмер вздумает схватиться с ними, его ждёт ещё более быстрая смерть. Гундабадский мост, который держат Беорнинги, непреодолим для любого врага. Ты бывал там?

– Только слышал, – признался гном.

– Тогда я расскажу, чтобы вы знали о нём больше. Дорога от Карн-Дума поднимается там высоко в горы, идя узким ущельем с отвесными склонами, вскарабкаться по которым смогут лишь самые ловкие из людей. Ущелье обрывается у громадной пропасти, отделяющей Гундабад от Туманных гор. Глубина её – пол-лиги, и, когда стоишь на мосту, дна не видно. Внизу течёт холодный горный поток, берущий начало на ледниках Гундабада. От снежных равнин, что лежат к северу от Серых гор, эту пропасть отгораживают неприступные скалы, преодолеть которые и попасть в каньон с его северного конца ещё никому не удавалось. Через эту пропасть переброшен узкий – в ряд по нему могут идти не больше пяти человек – и длинный, около лиги, мост. На другом конце его – крепость. Её бастионы охватывают мост с обеих сторон – последние триста шагов по нему не пройдёшь иначе как под градом стрел и камней. К тому же самая последняя часть моста сделана подъёмной… Нет, если только Беорнинги не пропустят его сами, Олмер не прорвётся там, а если он подкупит их… Что ж, им придётся возвратить взятое, и тамошним правителям это прекрасно известно. Нет, Олмеру не пройти в Приречье.

– А может, у него там укрывище на севере? – предположил Торин.

– Может, но что ему в нём? Ему нужно зализывать раны, подтягивать подкрепления – начав войну, из неё так просто не выйдешь, а разве это сделаешь в бесплодной снежной пустыне? Ангмар многих не прокормит… Да и опасно оставаться так близко от наших постов. Нет, я бы на месте Олмера, не теряя ни дня, уходил бы на восток.