ибо стены, если и пробиваются, то головою.
обращение к летописцам: жалость – восьмой и смертельный грех.
она меня не убила – я теперь из тех,
кто ходит, неся в себе мертвечину как благодать.
вот и ноябрь заявился – сезон как нельзя подстать.
только и слышу ночами злорадный божественный смех.
виш-лист
декабрь, исполни одно из моих желаний.
грифы несут его до ущелья, а там подбирают лани.
сквозь север крайний – крайне выносливые олени.
верблюды – чрез оман, судан и йемен.
должны бы поспеть к четвергу. я отдаю его в понедельник.
декабрь, от твоего дождя я говорю с прононсом.
неужто опять заполняешь сухие питерские колодцы?
веришь, декабрь, тебя-то и не хватало.
можно теперь итожить, что было и что осталось.
там, на заходе, вдруг проступает солнце,
словно стигматы на белых телах попрошаек.
давай поболтаем ещё. я ведь не помешаю?
пока весь мир до тебя доносит мои причуды –
закрой на меня глаза – я притворяюсь буддой.
прощаюсь легко, отдаю легко. будто что-то будет,
придёт на замен пустоте, на заплаты дырам.
будто я не погибну, ибо так дорог миру;
что он расправит меня, как выстиранную купюру,
тело шпигуя желаньем, башку фаршируя дурью.
и даже подкрасит в местах, где совсем застиран.
живая вода заурчит по аортам ало.
ты донеси меня до января между страниц журнала,
как необычный кленовый, убранный и забытый враз.
декабрь, я прошу её у тебя на час,
но, кажется, часа мне будет мало.
не_не_не
всё порываюсь тебе написать: а ты помнишь, как было?
видишь ли, нечего сохранить в черепной коробке.
мною подаренные цветы, дивиди и ручное мыло.
ну, и пара часов в душной московской пробке.
соприкосновение как с прекрасным – с твоей щекой,
февралём привнесённые дикие холода.
не было у нас ничего. и на кой
это размазывать хлебным ножом по годам.
заведи себе девочку с верой и без апломба.
твердолобую и с глазами под цвет белья.
чтобы с пробой. и сбоку болталась пломба.
видишь ли, по описанию выхожу не я.
заведи и мне мальчика с рыком внутриутробным,
с силой сдержать меня под собой.
чтобы курил пореже, питался дробно.
ну и, желательно, не был тобой.
мы же господни дети, господни слуги.