Ходячие библиотеки

– …который самовольно покинул милосердный дом и сам посоветовал вызвать нас, – закончила я за него рассказ. – Он знал, что я пойду против кого угодно, если потребуется. Скольких найденышей мы спасли?

– Считая этих ребят – четверых, – сообщила спустившаяся к нам Дайри, – они в разное время отбились при переезде. Центр их не искал. Но, как ты понимаешь, теперь без заботы со стороны наших студенток они не останутся.

– Что же, для того мы и организуем в библиотеках мероприятия, – согласилась я.

– Расскажите ей главное, – попросил господин Майрот, как только Оутнер отнял от его губ книжицу, и сам, не выдержав, начал: – Хотя вы и убили бегуна, способного пролить свет на заказ, сделанный злокозненным завещанием, благодаря этой юной госпоже нам все равно удалось продвинуться в интересующем нас деле!

Он перевел внимание на все еще лежавший на столешнице обугленный контур книги-завещания с раскинутыми безвольно механическими лапками. Завещание выскочило из него, как из опостылевшей за день одежды, бросившись в нас обносками. Я попыталась понять, чешется ли у меня ухо. Нет. Не чесалось.

Призрак Переплета, уже довольно долго подбиравшийся к бутылочке с перекисью водорода из темного стекла, напал на нее, и я смахнула ее со стола, чтобы Переплет не получил еще одно воспоминание о том, что он призрак.

– Вот что выслушала для нас Соуранн. – Оут, укоризненно посмотрев на Переплета, потянул за одну из лапок сброшенного контура, и весь внутренний механизм в одну секунду выстроился в самописную систему, нависшую над опустевшим прямоугольником.

Я посмотрела на всех остальных. Они, не сговариваясь, в это время тоже решили посмотреть на всех остальных, и в итоге получилась довольно сложная последовательность переглядываний. Потом все снова вернули взгляды к останкам книги.

– Давайте подключим ее к ликровой сети города и подложим бумагу, – решила я и, сняв со спинки стула куртку, попросила только что подошедшую Дайри: – Скажешь мне, что оно напишет, когда получит сигнал. Хорошо?

– Не выйдет, – остудил мой пыл Оутнер. – Эта самописная система предназначена не для того, чтобы принимать текст, а для того, чтобы его передавать. То есть это завещание – это не бумага. Это автор.

– Что еще раз подтверждает теорию о том, что оно организовало покушение на мою тетушку с помощью этого самого Тая, – встрял Майрот, с довольным видом подкручивая ус.

Я посмотрела на него, очень глубоко печально вздохнула и тихо спросила:

– Чем эта книга является на самом деле?

– Завещанием моей достопочтимой…

– Эта книга – что угодно, но точно не завещание. Они регистрируются нотариусами и помещаются в сейфы без сампописных систем. Эти книги могут оснащаться чем угодно другим: средствами передвижения, самоуничтожения, нападения, телепатии, правом начинать и прекращать войны, но они не могут вести или принимать внешние записи.

– Но эта система тайная, – предпринял еще одну попытку спрятать топливо в печке клиент, но я так устала, что даже не стала на это реагировать.

– Не важно. Ни один завещатель сам не установит самописную систему. Иначе вся затея теряет смысл. Завещание нужно, чтобы те, кто указывал тебе всю жизнь, не запустили руки хотя бы в твою смерть.

– Но оно хранилось у нотариуса как завещание! Его выдали мне как завещание! Вот, я готов вам показать документы!

– Так оно находилось у вас в руках? – подняла я брови.

Майрот взвился:

– Да! А потом оно меня укусило и уехало на поезде! Я бы даже не узнал куда, если бы ему не выписали штраф за безбилетный проезд. Тот пришел на мое имя!

– В общем, – подытожила я, – если система еще работает, мы сможем узнать, какого рода сведения…

– Моя тетушка умерла! Умерла, вы что, этого не понимаете? Вы что, не понимаете, что никакие, никакого рода сведения вы уже никогда не узнаете от нее! – крикнул, побагровев, мой клиент.

Мы, утерев вежливо с лиц разбрызганную им слюну, снова поглядели друг на друга. В итоге перекрестного перемигивания все, почему-то считая детей, согласились с тем, что Майрот не может увязать между собой простейшие факты, и я ему объяснила:

– Вероятнее всего, ваша многоуважаемая тетушка в беде, господин хороший. В крупной, угрожающей жизни и, возможно, чести беде, но не умерла. Она отправилась куда-то, где легко можно попасть в переделку, и предчувствовала, что именно это с ней и случится, поэтому оставила в банковской ячейке нотариуса блокнот. Она сделала вид, что это завещание, чтобы в случае необходимости его передали вам, а внутри установила скрытую самописную систему, чтобы книга могла помочь вам, и только вам получить все нужные сведения. Вот и все.

– Нет, это многого не объясняет. Это совершенно, совершенно ничего не объясняет, – начал говорить себе в усы господин Майрот, принявшись расхаживать по комнате с таким размахом, словно он тут находился один. – Если бы все случилось так, как вы это описываете, то блокнот остался бы в моих руках и дал бы мне организовать поисковую операцию! Он же сбегает от меня уже на третьем виде транспорта! Это не похоже на выполнение желания моей То-ли!

– Просто… – начала, отводя взгляд, я.

– Просто что?!

– Просто книга вас считает… немножко… – начала деликатничать Дайри.

– Придурком она вас считает, – сэкономила всем время я. – Это самое «завещание» уверено, что без рук, ног и денег оно справится со спасением вашей То-ли лучше, чем вы со своими усами.

– Оно написало какому-то бегуну!

– Будь у меня деньги и пропавшая хозяйка, я бы тоже нанял банду Тая на поиски, – признался Оутнер. – У него много связей и много ботинок. Может охватить буквально весь Апатитовый треугольник.

Ухо подало мне сигнал каких-то денег.

– Пока Люра будет занята, я займусь реставрацией обугленных участков книги-контура, – подала голос Дайри, отвлекая нашего клиента от неприятных мыслей. – Книга для него определенно серийного типографского издания. Возможно, в его выборе скрыт какой-то подтекст. Сможете показать место укуса?

– Но ведь… – произнес наш клиент, покорно закатывая манжету, – вы ведь говорили, что на восстановление текста книги уйдет около года.

– На всю книгу да, но я тут подумала, что нам этого и не нужно. Попробуем узнать, что это за издание, и поискать в нашем собрании книг такой же экземпляр. Может, мы найдем какую-то подсказку…

– Хорошо. – Кажется, наш клиент сдался.

Дайри с непрошенной, но такой уместной лаской провела рукой ему по плечу и подала стакан воды прежде, чем начать разматывать повязку на месте укуса. Эх, добрая душа, она готова пожалеть всех на свете. Непонятно, как она с такой эмпатией выжила на фронтире. Впрочем, как я уже говорила, у нее свои способы защиты, и вы будете удивлены, узнав, на что способны доспехи из кружева.

Я влезла в куртку и принялась застегивать все триста тридцать три ее пуговицы. Куртка эта, стоит не таясь признаться, досталась мне по большой удаче! Лежала в шкафу еще с тех времен, когда меня увлекал солдатский стиль и я думала, что много пуговиц – это хорошая замена отсутствия опыта в поимке книг-беглянок. Теперь я уже так не думаю, но куртке все еще нет сноса.

В ней, как и всегда раньше, меня привлекали три ряда настоящих литых пуговиц. Ох, они смотрятся просто отлично, а раньше, как я слышала, даже подходили для пистолетов как пули. Я их в этом качестве никогда не пробовала, но легенда имела свое очарование.

Когда я только купила куртку, многих пуговиц не хватало, я перерыла буквально каждую ходячую барахолку фронтира в поисках идеальных замен, и когда наконец все нашла, то впервые почувствовала себя в Толстой Дрю дома. Не знаю, как это связано, но в этом замешаны и любимые Дайри кружавчики, и вкус фирменного оутнеровского бутерброда, и педантичность Аиттли. Как говорится – держи полными барабан и дом.

Кстати, о барабане: эта куртка на то и была солдатской, что в ней предусмотрены все необходимые внутренние карманы для оружейных принадлежностей. И хотя с тех времен, когда солдаты даже самых крупных предприятий пользовались бумажными патронами, прошло довольно, здесь, на фронтире, достать унитарные патроны удавалось не всегда, и все эти кармашки для пороха, свинца и клещей приходились кстати.

Сейчас, после потери основного оружия, со мной был шестизарядник со сменным барабаном, переделанным под унитарный патрон. При смене барабана и еще нескольких нехитрых манипуляциях он с удовольствием делал шаг назад в оружейной эволюции и снова позволял заряжать себя бумагой, хотя этой возможностью я давненько уже не пользовалась.

В красном ручье я утопила шестизарядник на шесть патронов, а на его берегу оставила дульнозарядный ствол на пять выстрелов. Как запасное оружие этот дульнозарядник, нужно сказать, – вполне себе, но и с его утерей я, как видите, не потеряла возможности соорудить себе что-то на случай, если кончатся унитарные патроны, а их осталось, что греха таить, маловато. Всего два барабана: четыре патрона в револьвере, что у меня при себе, и еще пять в уже приготовленном для перезарядки запасном.

Так или иначе, лучше иметь возможность накрутить себе еще, если попадем в переплет. Так что я достала из укромного места давно не использовавшийся барабан под бумажный патрон и с удовольствием набила куртку всем необходимым.

Когда я покончила с застегиванием, направилась в отдел выдачи книг, чтобы дать задание занятому проверкой фондов библиотеки после прыжка Аиттли передать через самописные системы книг дату и место их возврата, как только мы окажемся в городе.

– Я возьму ботинки Красного Тая и вернусь через мост над ущельем на ту сторону, – сказала я, вытаскивая новую сигаретку. – Заберу книги и поищу Шустрика. Догоню вас.

Аиттли посмотрел на меня уничтожающе, и я сдалась, решив покурить на улице.

– Стойте, – окликнул меня господин Майрот и поспешил догнать на пороге. – Я с вами. Все знаю, но мне это очень нужно сейчас.

Я, не замедлив шагу, пока не открыла в пустоши дверь, привалилась у косяка и прикурила. Красный кончик сигаретки осветил мое лицо в наступивших сумерках. Ночь принялась заглатывать наш край.