Внимание! Продаётся судьба!

Давно привыкнув к такому враждебному тону, Максим старался говорить спокойно.

– Где мама?

– Скоро придёт! У неё сегодня встреча с подругой. Но почему ты не спрашиваешь, зачем я хотел тебя видеть?

Максиму потребовалось много усилий, чтобы не съязвить с ответом.

– Зачем Вы хотели меня видеть?

Иван Николаевич, слегка хромая, вышел из-за стола. Это был грузный мужчина преклонных лет, с тяжёлым, пронзительным взглядом.

– Я хочу знать, почему сегодня ты сорвал сделку в «Орионе»?! Последнюю неделю дела у фирмы идут плохо! Я должен знать, почему это происходит!

– У меня были проблемы, но ничего плохого в фирме не творится. Это временные трудности, которые я решу в ближайшее время.

Но отчима не удовлетворили такие объяснения или он сознательно провоцировал парня.

– Это всё отговорки!!! Ты что, решил разорить меня?! Ты понимаешь, сколько я вложил в эту фирму?!

– Разорить… Вас? – не сдержав иронии, переспросил Максим – Вы это серьёзно?

Но Иван Николаевич не шутил. Никогда. Поэтому весёлый тон пасынка он расценил как издёвку.

– Ты думаешь, это смешно?!! Своим разгильдяйством ты поставил под удар мою репутацию!!! Если так относиться к делам, можно всё потерять!!! Да у тебя просто ума не хватает, чтобы это понять! Ты только и занят тем, что развлекаешься с девками! Одна извилина – и то прямая?! Недоумок!!!

Максим побледнел. Едкие слова плетью прошлись по обострённому самолюбию и поразили в самое сердце.

– Надеюсь, Вы говорите это несерьёзно, потому что в другом случае, я буду требовать извинений.

– Что?!! – взревел отчим, топнув ногой – Требовать?! От меня?! Что ты себе позволяешь, щенок!!! Ты забыл, что я сделал тебя человеком?! Да если бы не я, ты копался бы в грязи и помоях вместе со своими оборванными дружками!!! Давно следовало заставить тебя самого зарабатывать, а не жить за мой счёт!!! Скажи спасибо матери, что она не даёт мне этого сделать!!!

Максима трясло – от обиды, гнева, несправедливых упрёков. Он с такой силой сжал кулаки, что потемнело в глазах.

– К счастью, меня сделали не Вы! – перестав сдерживаться, с вызовом воскликнул он – И я благодарен, что Вы не мой настоящий отец! Я ненавижу тот день, когда Вы появились в моей жизни! Думаете, эти деньги приносят радость? Да они прокляты, отравлены Вашим ядом! Я ненавижу Вас!!!

Иван Николаевич побагровев, хватал ртом воздух. Он тяжело дышал, уставившись на дерзкого мальчишку, который посмел ему перечить. Макс же стоял напротив, сверкая глазами от той ярости, которая выплеснулась наружу. Словно тщательно скрываемый демон после долгого заточения, наконец-то, вырвался из глубин обиженной души.

И неизвестно, сколько бы ещё звучали взаимные упрёки, и как далеко могла зайти злоба двух мужчин, если бы рядом не раздался взволнованный, испуганный голос матери.

– Максим, ты что такое говоришь?

Будто отрезвев, Макс резко обернулся. Мать стояла за его спиной, не сводя укоризненного взгляда. Похоже, она слышала только последнюю часть словесной дуэли и лишь то, что произнёс её сын.

– Вот дорогая, полюбуйся на него! – быстро сообразив как можно повернуть ситуацию в свою пользу, выпалил отчим – Вот благодарность за всё, что я для него сделал! Я никогда не требовал любить меня, но то, что меня не уважает твой сын, переходит все границы! И вместо обычного человеческого «спасибо» на меня обрушивается поток ненависти!

Максим слишком поздно понял, что теперь всем его заявлениям о предыдущих оскорблениях мать не поверит.

Она же медленно подошла к Максу, тревожно заглядывая в глаза.

– Сынок, это всё неправильно! Ты не имеешь права так разговаривать с Иваном Николаевичем. Он прав, это слишком далеко зашло. Немедленно извинись перед ним!

На лице Максима отразилась вся боль, которую он тщательно скрывал долгие годы. Он вдруг почувствовал себя потерянным и одиноким, как тогда, после смерти отца. И неважно, что прошло больше десяти лет, он словно перенёсся в то время, когда сердце разрывала такая же тоска.

– Значит, ты считаешь, что я должен перед ним извиниться? – его голос звучал глухо и отчуждённо – За что? За правду? Нет, мама, я не сделаю этого никогда! Мои чувства искренни к этому человеку, и в них нет ничего, кроме ненависти! Но ты всегда его защищала! Даже в тех случаях, когда он был явно неправ!

Голос матери дрогнул.

– Теперь ты обвиняешь меня?

Но Максим не собирался останавливаться. Он сознательно сжигал все мосты.

– Я обвиняю вас обоих! Вы сломали мне жизнь – каждый по-своему. Жаль, что никто из вас этого не понимает. Вы думаете, человеку можно дать деньги, купить его, и он будет счастлив? Как вы заблуждаетесь! Ему надо другое, о чём забыл каждый из вас… Но вы не понимаете меня. Никогда не понимали.

Максим замолчал, переводя взволнованное дыхание, а затем тихо добавил.

– Не волнуйтесь. Я больше не буду стоять между вами, и мешать жить.

Сглотнув комок, застрявший в горле, Макс бросил последний, печальный взгляд на мать, а затем порывистым шагом пошёл к выходу. Наверное, он всё равно надеялся, что она его остановит, и не даст уйти. Он ждал, что его окликнут по имени, вернут. Но чудо не произошло. Чудеса вообще случаются крайне редко. И с каждым следующим шагом Максим всё острее ощущал ту огромную пропасть, которая становилась больше и шире. Ну что же, значит, так угодно судьбе. Закусив губу до крови, чтобы хоть немного унять боль, терзавшую душу, Макс вышел из дома. Теперь он знал, куда идти. Он больше не сомневался. Выбор сделан. Обратного пути нет.

Глава 4

В своей квартире было темно и неуютно. Роскошь, которая сквозила в каждой детали интерьера, раздражала как никогда. Не включая свет, Максим подошёл к тёмному окну. Там, на улице, кипела жизнь. Вот она – весёлая суматоха за куском оконного стекла. Как странно, там люди, которые были бы счастливы, окажись на его месте. Почему же он не испытывает блаженства от такого количества денег? Что с ним не так? Может, он и правда болен? Возможно, какое-то психическое расстройство съедает душу и гнетёт, подобно ядовитому шипу, застрявшему в сердце? Максим не знал. Память упрямо возвращала к недавнему разговору, добавляя ещё больше душевных переживаний. Эти ужасные слова, сказанные отчимом, а ещё осуждающий взгляд матери… Нет, он не нужен им. Никому. В этом мире нет никого, кто мог бы понять его терзания, утешить, искренне обнять. Чувство одиночества невероятно сильно поднялось из глубины души, проступив на глазах мокрой, горячей пеленой. Разозлившись на свою слабость, Максим раздражённо лёг в кровать, надеясь забыться сном. Но даже это оказалось невозможным.

Всю ночь он метался, как в лихорадке, проваливаясь в короткие отрывки сновидений, больше похожих на беспамятство. Непонятный огонь охватывал сознание, ввергая в пучину детских страхов и призрачных надежд. Всё это вертелось в безумном вихре отчаянья и боли, проступая холодным потом, пропитавшим постель.

А когда первые лучи солнца несмело ворвались в комнату, Максим встал с полной уверенностью, что время его перемен наступило. Сегодня, именно сегодня, он исчезнет из этой жизни. Он скроется подальше от всех, попробует начать всё сначала, сотрёт свою память, чтобы начать новую жизнь, новую судьбу. А дальше – будь, что будет.

Единственный, с кем ему захотелось проститься, был Никита. Но лично встречаться не было смысла – он снова начнёт отговаривать. Поэтому после недолгих раздумий, Макс решил записать другу видеописьмо.

Собравшись с духом, он включил камеру на ноутбуке. Надо что-то сказать, но слова застревали в горле. Несколько долгих секунд он просто мочал, тупо пялясь на экран.

– Привет, Ник… – наконец, с трудом начал он – Знаешь, мне как-то странно записывать тебе письмо, но по-другому я попрощаться не смогу. Я решился. Сегодня я отправлюсь за своей новой судьбой. Знаю, ты против. Но я обещал, что ты узнаешь об этом первый. Только отговорить меня у тебя не получится. Когда увидишь это письмо, я уже буду не здесь. Не волнуйся за меня. Я всё обдумал и решил. Я отправлюсь на пять лет. Это… недолгий срок, чтобы попытаться начать жить заново. Может, через пять лет я вернусь, и здесь что-то изменится. А может, я захочу потом продлить контракт… Не знаю.

Максим замолчал, пытаясь подобрать слова. Ему тяжело давалась эта запись, но надо было закончить.

– Ник, пусть это письмо будет доказательством того, что я не пропал без вести или утопился. Мой выбор осознан и твёрд. Единственное, о чём я попрошу – скажи моей матери, пусть не волнуется за меня. Да она и не должна. Но передай ей, что со мной всё в порядке, и я буду в безопасности всё это время. Во всяком случае, меня так заверили. Скажи ей, что это моя жизнь, и я сам в ней принимаю решения. Пусть смирится с моим выбором и будет счастлива. Ну а ты, друг, вспоминай меня иногда, и пусть в твоей жизни всё будет замечательно.

Чуть дрожащими пальцами, Макс выключил камеру. Ну что же, теперь всё. Тяжело прощаться, но ещё трудней оставаться там, где для тебя нет места.

Подойдя к большому окну, Максим с грустью рассматривал крыши домов. Рассвет уже окрасил небо нежными красками, словно приоткрывая завесу тайны, которую скрывала ночь. Как странно… Такая безмятежность и покой. Ещё сонный город, разомлевший под одеялом мягких, пушистых облаков, лежал у самых ног. Скоро день ворвётся в это безмолвие шумным ураганом, наполнив жизнью и суетой каждое сердце. И люди побегут, помчатся к славе и успеху, в надежде заработать деньги, чтобы догнать свою мечту.

Наверное, около часа Максим неподвижно простоял, глядя на утреннее солнце, поднимающееся всё выше. Мысли уносились в детство, когда они с отцом вот так же встречали рассвет во время бесконечных походов. А потом весело шли дальше, уставая, спотыкаясь, но продвигаясь сквозь лесную чащу и чувствуя себя невероятно счастливыми. И ели кашу из походного котелка, запивая её чистой родниковой водой. Да, это было замечательное время. Самое счастливое время в его жизни. Жаль, что оно навсегда ушло, и никогда не сможет заполнить пустоту одинокого сердца.

Ну что же, пора. Пора сделать тот рывок, на который решился. Когда выбран путь, нельзя отступать. Надо идти вперёд, к своей цели, иначе всё зря.

Окинув прощальным взглядом квартиру, и на секунду задержав его на фотографии с отцом, Максим вышел на улицу. Он почти не помнил, как добрался до офиса фирмы «Новая судьба». Дорога была похожа на полусон, в котором перемешалось прошлое и настоящее, сливаясь с картинами светлого будущего новой жизни.

Те же высокие ступеньки, та же большая, широкая дверь. Только бродягу на этот раз не было видно. Может, ещё слишком рано, и он не заступил на своё дежурство.