Форма воды

Форма воды
Наталья «TalisToria» Белоненко

Ему уже немало лет, давно не мальчик… и из череды лиц и событий память выхватывает только 2 имени. Первая любовь, и ключевая. Давно канувшие в лету. И вот приходит 3-е. Он и не чает, что их, этих таких разных личностей рядом с ним в разное время может что-то связывать. И только она, проникшись преданностью к этому человеку, начинает, используя свой профессиональный ресурс, искать… чтоб для него распутывать клубок его биографии, не ведая, что может там найти… А там нарисуется и 4-е. И 5-е, уже неженское… А потом и 6-е.

Наталья Белоненко

Форма воды

Часть 1. (Не)очевидное

1. Раздвоение

Он мрачно продирался сквозь густой воздух, будто вот-вот найдет, настигнет её.

Воздух этот был похож на кисель,

но явно не фруктовый: будто в нем – концентрированном, как желе, растворили сигаретный дым. Весь дым Мира.

Уже приближаясь к пробуждению, уже видя свет этой «проруби» реальности изнутри, он ещё верил, что догнать её – возможно. Всё-ещё возможно.

Everything But The Girl– Missing

Через мгновение его всосала действительность вместе со светом из-за штор. Удобный ортопедический матрац, вежливо здороваясь с его спиной, упруго утверждал, что иллюзии остались позади. И туалет – первый утренний друг – близко. Он потянулся всеми конечностями, тыльной стороной кисти протер глаза, и издал то ли ртом то ли голосом сопровождающий тесты в теле звук-«потягивание», который – он был уверен в этом точно – никто не услышит.

Может, оно и к лучшему.

Будильник тут-же зло захихикал каким-то противненьким смехом тролля. И зачем он поставил сам себе такую гадость?? Он его выключил, и заученным движением включил ретро радио. Русское. Почему-то.

Нужно просыпаться. Сегодня – съемка, ради которой он вернулся сюда. Не на долго. В Столишн. Из райских Тайских «кущ».

Между узнаваемыми разной степени (и отклика внутри), зазвучала песня, навивающая больше чем просто мысли или воспоминания…

Влад Сташевский – Нет у меня друзей, и нет врагов.

…меня уже никто не ждет, лишь только эхо горьких слов, любовь здесь больше не живет… – захотелось напеть ему, но

во-первых, петь он зарекся давно,

во-вторых – песня как-то болюче покалывала, будто попадала в слабое место. Проникала прям под кожу так ощутимо, что даже всерьез раздражала. Своей рэтро-заученностью, культовостью,

всеми эхо-а-ми своими. Откуда-то оттуда, с тех давних времен.

Когда-то он угарал над подобными песнями, их принцо-попсовостью. Имел веское право.

Когда-то он приложил руку к этой аранжировке. Паааантов в нем было столько, что он, помнится, запросто отказался от гонорара: будучи звездой почти вселенского масштаба, он не нуждался в таких «левых» попсовых доходах – так, раздаривал свои прогрессивные саунд-наработки «с барского плеча.» А кормил его – свой ультрамодный проект. Который существовал не долго, но аукается ему до сих пор. Десятилетия спустя.

«Розовый фламинго» здесь тоже часто играет. Ну и пускай играет. Кто теперь все это вспомнит?

…кроме вот таких рэтро-бакланов, как он.

Тут главное, чтоб никто не узнал, что он – приверженец такого немодного репертуарчика. Обычность, заурядность – его заклятый враг. Ведь он снова явился раздавать стиль.

Лишь бы стиль не раздавил его.

Звонок вывел его из тумана задумчивости. Задумчивости этими неясными ощущениями.

– Тим, ты проснулся? Да? – щебетала администратор телепроекта – молодая, бойкая, и довольно борзая девочка, которая знатно бесила тем, что такие уже не падают от него в обморок. Он теперь каждый день смирялся с этим вот «динозавр, фрэшмен на пенсии», «глубокое рэтро»… – Не подведи меня, ладно? Тебя забрать? Нет, одеть – это ты как-нибудь сам. Ты, без обид, эммм… трезв? Да? Всё гуд? Ну умница, собирайся, настраивайся. Я с тобой. Пока ещё мысленно! Всё, бай, на связи. Не опаздывай, пожалуйста.

Без обид: он ни к алкоголю, ни к веществам не прикасается вот уже годы и годы. Всё это вообще-то слишком портит экстерьер – то, что когда-то вывело его «в люди» и стало главным фундаментом в жизни, ведь когда-то именно его внешность открывала ему любые двери и немыслимые возможности того «волшебного» времени…

И что теперь от неё осталось?

Он испытал эту метаморфозу на собственном опыте: он, конечно, быстро сумел растерять себя на гребне успеха, расслабившись,

и уже через год-другой, ещё до 30 – уже пугался себя в зеркале, обрастая всем тем, что ещё недавно нещадно высмеивал у других. БрюшкО, щёки, седина, синяки под глазами, спортивная лень, упадок и уставший взгляд.

Десятилетия понадобились, чтоб исправить утраченное за пару разгульных лет, однако и они взяли своё. Так что теперь он втройне кланялся зеркалу и всему тому, что пойдет тому на милость. Авокадо и фреш, спортик, барбер, и даже косметолог. А она тут – про крамольное… Просто окаменевшая, как доисторическое ископаемое, репутация – не оставляет таким вот малюткам-администраторам шансов на профессиональное доверие. Ему ли обижаться?

И кстати, он отлично знал, что у него в запасе сегодня ещё уйма времени, и ценил это: Эля была хорошим личным администатором. Она заложила в процессы его расписания – мегатонны перестраховок: его привезут вовремя и снимут в шоу – будь он хоть без сознания. Как они умеют нянчиться с такими вот как он «мээээтрами» – отврат на грани восторга.

Он подошел к зеркалу. Как к неизбежному. Смиряться со временем – было с чем всё больше. Уже начиная лет с 25… возраст, как и отражение собственное, неумолимо менявшееся, давались ему с трудом. Он всегда, даже на своем пике, пока им ошалело восхищались и безоглядно подражали, необъяснимо боялся этого ощущения ускользающего, уже убежавшего момента… Утраты себя в лучшей версии. Задавал себе судорожный вопрос: «нет, ещё не всё? Тоооочно?»… И всегда пускался в погоню. До ли догоняя свой идеал себя, то ли убегая от страха больше не впрыгнуть в него. И каждый новый год норовил отправить его в ментальный нокаут под лозунгом «ну вот и всё, всё позади?»… Каждый раз он вступал в рукопашку с этим приговором – то проигрывая, то выигрывая раунд. 30, 45… Что ж тогда говорить о 55?

И пускай на текущий момент он сохранил упругую фигуру без тени брюшка (спасибо сёрфу!), чистый загар, реакцию, осанку и подвижность, былые хоперские наработки и манеры, и немного отъел в последние месяцы совсем исхудавшее и осевшее лицо, а косметолог подправил носогубки и подкрасил поседевшую бородку, которую он для максировки привык ещё и приклеивать… пускай отражение, даже в раздетом виде – не разило отвращением, все ж это был уже давно не тот… кого вопреки законам Мироздания всё продолжали ждать. От него.

Он даже сумел сохранить в походке и жестах свое стильное природное разгильдяйство. Остались там и втанцованности, внедренные и впаянные туда с подросткового возраста под актуальными танцевальными веяниями, закрепленные годами. Тогда это было модно. Тогда он был отчаянно моден!

Да, в целом он был в порядке. И сейчас. Особенно в сравнении со многими теми ребятами – танцорами и музыкантами, с которыми начинал. Которые… крамольном слово – постарели. Обрюзгли!…

И в целом, если б не тот ОННннн, с которым его все сравнивают, образца 30-летней давности, можно б было жить. Даже позабыв про возраст. Отрешившись.

Но пока всё ещё приходилось соответствовать. А это – каждый раз как в первый раз.

Он искупался, то и дело критично вглядываясь в свои отражения в разных ракурсах, надушился, приклеил и надел на лицо обязательные атрибуты образа, достал модный прикид. Когда-то всё это таааак вкатывало ему настроением и самоценностью! Все эти эксклюзивные люксовые шмотки, которые так трудно было достать… Теперь же, в пору тотального изощренного изобилия, когда никого ничем не удивить, его всё больше напрягал этот цветастый вытертый и обклеенный чем попало джинсовый маскарад.

Хотя… не в этот раз. Темно-серые треники из современного упругого спортивного материала оказались комфортными и добротными, приятно плотными и не стесняющими – он такие б и сам бы носил, толстовка – легкой, сдержанного благородного сочетания серо-черного цвета с точными «коже»-латексными вставками, и куртка-косуха поверх с дерзким отворотом – из помеси кожи и трикотажа – в целом, костюмчик что надо. Спасибо, что не лосины или розовый мех. А то там ведь – кто как выживает… В кадре, в медиа.

И отстаньте со своим огоньком во взгляде… Каждый крутится как умеет. И в чем…

Но как приятно иногда не становиться клоуном!

Все это оперативно стерло из памяти те обрывки сна, что ещё мелькали в нем до звонка и душа. И всё-же он понимал, хоть уже и не помнил, что ему опять снилась его бывшая.

Она – почти миф. Полумифическая Сабина, что соткана из дыма, версий и догадок. Может, он себе её просто выдумал?

Если б так. Но это было. Просто десятки лет назад. До того, как ушла от него и растворилась в небытии.

2. Дельфин и русалка

Как обычно в гостевое свое пребывание на бывшей родине, этим уже освободившимся полу-вечером в начале 5го, он шел в бассейн – не мог ни дня обойтись без большой воды. Даже отель проживания или съемную квартиру выбирал обязательно по соседству. Оторванный от тропических морей, пляжей и заливов, он тосковал по плавательному простору – как по матери, как по Сущему, как по Истине, и бросался хотя б в этот хлорированный заменитель, вымывая из себя все суетливые мысли и тревоги. Бассейн вошел в его жизнь в 6 лет, вместе с пляжем у бабушки на курорте, и с тех пор «большая» вода была ему нужна ровно так же, как питьевая. Ежедневно, в прямой доступности. Только вода возвращала ему его самого. Отправляла к Истокам.