Красная Нить

Степнов-старший глухо ответил: «Мы вступим. Дай время до завтра».

– Да, раскрывай карман шире. Чтобы ты всю скотину забил? Или все инструменты попрятал? Отвечай здесь и сейчас. Вступайте или выселяйтесь.

Повисла тяжелая тишина. Один из мужиков заметил Зинку и рявкнул: «Ты чего рот раззявила, а ну давай отсюда».

Зинка пустилась бежать вниз по улице на самую окраину деревни, к дому Кольки. Вбежав в сени, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, она с порога начала свой рассказ об увиденном и запнулась на полуслове. Здесь тоже были двое мужчин, одного она уже раньше видела, он искал зерно у них дома.

Мама Кольки вымученно-спокойно сказала:

– Зинка, беги домой скорее, нечего тебе тут.

Зинка перевела вопрошающий взгляд на Кольку, а он ей совсем по-взрослому убедительно кивнул в ответ. Она шмыгнула обратно в сени и побежала домой – ждать, когда Колька придет и все расскажет.

По пути Зинка видела, как от Степновых выносят плуг и косилки. А один из сыновей вел куда-то степновскую лошадь. Всех остальных видно не было уже, видимо, вернулись в дом.

Зинка залетела к бабушке и брату и начала быстро и сбивчиво рассказывать об увиденном, как об увлекательном приключении. Бабушка, как и сама Зинка, ничего не поняла из ее рассказа, только шикала на нее, чтобы она своими воплями не разбудила брата. Тот тихонько посапывал, покачиваясь на руках у бабушки. Зинка умостилась возле окна в ожидании Кольки и родителей, чтобы все обсудить. Наготове был ворох вопросов и историй.

Уже было давно затемно, когда пришли отец и мать. Зинка видела сон, как она ложками ест целую кадку меда, но приход родителей разбудил ее. Она, подскочив, сразу же выбежала к ним. Отец и мать начали отогревать руки и ноги возле печки, отрывисто отвечая на приставучие вопросы. Через пару минут Зинка оставила попытки получить ответы: где были родители, что именно делали, почему так поздно – и принялась рассказывать свои истории. В самом начале истории дверь открылась и зашли Колька с матерью. Колька смотрел исключительно в пол, не поднимая глаз. Его мать, Люба, держала в руках мешок, забитый вещами. Отец одним взглядом отправил Зинку спать. Вообще, отец редко смотрел так строго и сердито. Он часто, особенно когда мама злилась, начинал гримасничать и откалывать шутки, до тех пор пока все не начнут хохотать. Папа был ее главным сообщником во всяких дурачествах и забавах. Но не сейчас – Зинка обиженно направилась обратно, улеглась, но спать, разумеется, не собиралась, развесив уши и приготовившись слушать.

– Нас выселили из дома. Разрешили вот забрать то, что в мешок поместится. И закрыли дом на замок. Мы завтра рано утром отправимся в город, попробуем устроиться там. Может, на завод, может, еще как получится. Мы можем у вас заночевать? Всю деревню прошли, все боятся пускать. Эти сказали, что всем раскулаченным помогать нельзя, плохо будет.

Мать подскочила, взяла мешок из рук Любы:

– Конечно, оставайтесь. Не на морозе же вам ночевать. За что вас-то выселили? Никуда не отправили, просто выселили?

– Они говорили что-то про третью категорию какую-то, что никуда меня не повезут, но дом отберут. Я-то хотела согласиться в колхоз вступить. А они сказали: из-за того что мой муж помогал белым, ни в какой колхоз меня не возьмут. В бригаде с городскими был Гришка, помните, он мужа-то терпеть не мог. И вот он начал говорить, что мы семья врагов народа, ненадежные, слов-то понабрался, своим рылом свиным говорил-говорил. Мужа расстреляли уже как семь лет, а он успокоиться не может. И вот все наше забрали: землю, дом, скотину. Сказали, что в колхозе врагам не место.

– Господи, что творится! Так, а может, ты к сестре поедешь? Где она?

– Да как поедешь, далеко она. Будто у меня деньги есть или что. Мы пойдем завтра в сторону города, будем проситься в телеги по дороге. До вечера доберемся, я думаю. А там уже куда-то устроимся. Мне до этого сестра давала адрес кумы своей, та в город перебралась, найдем ее, а там видно будет. Спасибо, что на ночь пустили. Никто не согласился, всех запугали.

– А что сегодня было, расскажи? Еще кого-то выселили?

– Ой, это в голове не уместить, что творили эти черти. Вот как нас эти колхозные агитаторы пугали-пугали, что если не пойдешь в колхоз, то кулаками назовут. Вот сегодня так и сделали. Два двора раскулачили. Ходили по всем домам, угрожали. Остальные все согласились вступить, а эти все не верили, что и правда посмеют.

Володьку с семьей и Федора взяли и выселили. Володька кричал: «Пусть народный суд решает, кулаки мы или нет». Потом вижу, уже их ведут – всю его семью с детьми и Федора семью – в сторону дороги. Без телеги, без лошади, просто в руках несут вещи и детей. Вот такой народный суд. Так что правильно вы сделали, что вступили. Колхозы – дело добровольное: хочешь вступай, не хочешь – ступай пешком в Сибирь.

Наступило долгое молчание. Мать, видимо, встрепенувшись, его прервала:

– Давайте садиться за стол, сейчас накрою. Люба, может, ты Колю оставишь нам пока, а в город сама пойдешь? А как устроишься – вернешься?

– Нет, я думала об этом. Боюсь, как бы и Кольку не обидели, и вас. Мы пойдем с утра вместе, мне так спокойнее будет.

Зинка, проваливаясь в сон, слышала звук стука ложек о тарелки, всхлипы и приглушенный разговор. Всю ночь она видела странно-страшные сны. То Кольку уносит огромная птица, то почему-то Колька забирает у отца лопату. До самого утра сон Зинки прошел в тревогах.

Когда она проснулась, никого в доме уже не было. Ванька, ее брат, уже сидел у бабушки, мать с отцом уже отправились на работу. А вот тетю Любу с Колькой Зина больше никогда уже не видела.

Зинка потеряла не только смелого Колю, но и Васю, который громче всех свистел, братьев Мишку и Антона, которые верили всем ее небылицам. Она все допытывалась у бабушки, куда они уехали, когда вернутся, почему бабушка не собирает вещи и они тоже не уезжают? Бабушка в ответ либо вздыхала, либо начинала молиться.

Не добившись ничего от бабушки, Зинка поскакала на улицу. Весь день Зинка болталась по деревне и хвасталась друзьям, что она последняя видела Кольку и только она знает, где он сейчас. В ответ на посыпавшиеся вопросы она деловито говорила, что это большая тайна и она не будет никому рассказывать.

Вечером отец и мать опять вернулись поздно. Едва они зашли в дом, прибежала Нюра. Зинку почему-то не прогнали, как обычно, и она сидела тихонько, боясь, как бы ее не услали спать. Нюрка села за стол, отказавшись ужинать вместе с родителями. Они же принялись за борщ, который на всю семью готовила бабушка.

– Это что вы, весь день не евши? Накинулись как волки.

– Ну почему же. Один раз за день дали похлебку из воды с картошкой. Но это когда было.

– Так что там, правда лес рубили?

– Да, можно так сказать. Пил на всех не хватает, половину ржавых дали. Больше мучаешься, чем пилишь. А у колхоза уже есть план по кубатуре, сказали. Если план не выполним, эти трудодни не в счет будут.

– А когда вам нужно уложиться?

– Председатель сказал, что до начала полевых работ план нужно закончить. Замерзли сегодня как цуцики. Я ног своих не чую. Вроде и мороз не сильный, и к холоду каждую зиму привыкшие, а все равно мерзнешь. Расскажи, а тут что? Привезли доярок из центра?