Жена Чудовища

Леди Фан вкратце рассказала обо всём: о празднике в Нивере, о глупых и странных покушениях на Тьяну, о вздорной герцогине, о колдуне Хойре, который на первый взгляд не слишком впечатлял своим искусством, и о герцоге Кайрене Айде…

Гадалка дослушала её и долго молчала, прикрыв глаза. Потом сказала:

– Если хозяин забудет рыбу на столе и уйдет, кому из котов она достанется? Самому шустрому, или тому, кто легко подерет остальных. А ещё возможно, что два кота передерутся, а рыбку тем временем утащит другая кошка.

– Тётя?..

– Ты ведь не дурочка, Элла. Должна понимать. Твоя племянница только тем и вредна кому-то, что должна родить наследника. А кому достанется герцогство, если наследника не будет?

– Это я понимаю. Думаю, там немало наследников, – леди Фан усмехнулась, – включая детей сестры, но это по решению короля. Формально дети леди Уны не наследуют впереди кузенов по мужской линии. Кого ты имела в виду, когда говорила о другой кошке?

– Никого, – отрезала гадалка, – откуда мне знать? Как будто я бываю при королевском дворе. Ты хочешь, чтобы я прочитала в отражениях судьбу твоей племянницы? Смотри, – она протянула руки, показывая.

Руки были больные, с распухшими суставами и старчески набухшими венами.

– Я простудилась весной, – сказала она, – с тех пор не могу играть на бубне. К тому же мне надо бы видеть того, о ком ты спрашиваешь. А ты можешь сыграть о том, что тебе нужно. Попробуй, а я постараюсь увидеть.

– Я? – изумилась леди Фан, – но я никогда не делала этого. Я не умею! Даже не представляю себе, как надо играть на твоем бубне о чём-то!

– Просто бей в него пальцами. И думай. Думай о том, что хочешь узнать, вспоминай племянницу и тех, кто с ней рядом. Иначе ничего не выйдет, Элла.

Леди Фан с опаской посмотрела на бубен. И всё же подошла, легонько ударила по темной, туго натянутой коже, бубен отозвался звуком глухим, еле слышным. Она ударила опять, прислушиваясь.

– Сними его, – с насмешкой велела старуха. – И играй.

– А что на это монахини скажут?

– Думаю, что ничего. Но посмотрим.

Снятый бубен издал звук более чистый и звонкий. Надо бить так, чтобы получалась мелодия. И думать о Тьяне.

Играть о том, что нужно. О, Пламя!

– Что ты хочешь узнать? – спросила Айнора. – Скажи сразу. Я ведь не могу разом увидеть всё, так что скажи.

– Я хочу знать, приживется ли она в Нивере, и родит ли ребенка. И какие её ждут опасности. И как к ней будет относиться муж…

– Довольно. Я поняла. Играй.

Бубен глухо зарокотал под пальцами Эллы Фан, но это была никакая не мелодия. Слишком беспорядочно, некрасиво. Тревожно. Они все мелькали перед её внутренним взором: Тьяна, герцог, герцогиня, колдун Хойр. А пальцы стучали по краю кожаного круга…

Она догадалась поправить бубен на коленях и стала ударять ближе к центру, так получался уже другой звук, гораздо звонче. Разное место удара – разные звуки. Она разобралась. Скоро стало похоже на мелодию, но всё равно нестройную.

– Играй, Элла! – прошипела Айнора, когда леди Фан на несколько мгновений остановилась, – думай и играй.

Мелодия становилась постепенно стройнее и звонче, а пальцы всё больше немели.

– Хватит, – наконец велела Айнора и затрясла головой, – больше не могу, Элла.

Та мгновенно остановилась.

– Я видела того ребенка. Будет ребёнок, наследник Айдов, но его рождение перестанет быть слишком важным. И ещё будет сын, потом дочь. Будет смерть. Будут зло. Трудно быть прозорливой и не держать зла на невиновного. И у неё скоро попросят прощения – пусть простит, теперь это нетрудно, – гадалка говорила, уставившись в одну точку, а леди Фан в панике старалась всё запомнить и горько жалела о том, что нет под рукой пера и бумаги.

Хотя, в сущности, не так и трудно было запомнить.

Айнора заморгала, словно просыпаясь, и добавила:

– Она ведь не такая дурёха, как Мерит? Тогда выживет. А ты уезжай, ты не нужна. Она не должна ждать от тебя совета, ей надо слышать себя. Тогда, может, и обойдется.

– Что обойдется? – уточнила леди Фан враз охрипшим голосом.

– Зло её не убьет. Она выживет и родит сына. Но зло будет. И будет смерть. Чтобы ей выжить, не надо вести себя, как глупая курица… я хотела сказать, как истинная леди, достойная своего положения. И пусть простит. Скажи ей обязательно.

– Кого надо простить?

– Кто попросит. И не всегда будет легко. Это ты понимаешь. Всегда легко не бывает. Ей будет хорошо, очень хорошо, и если бы не зло… И другие чувства, которые мешают. Ты это тоже понимаешь. Она будет купаться в любви.

– В любви мужа? – рискнула уточнить леди Фан.

– Не знаю. Ты не показала мне мужа, – сердито заметила гадалка и опять заморгала, – повесь бубен на место, – резко велела она, – я сказала всё. Поняла? Простить. Слушать себя. Радоваться тому, что есть. И поменьше слушать, что велят другие. Пусть ей поменьше велят! А сын будет. Об этом пусть не беспокоится. Повесь бубен!

Леди Фан поспешно вернула бубен на стену.

– Вот, возьми, – Айнора сняла с шеи шнурок, на котором висело несколько колец, явно неподходящих для её изуродованных болезнью пальцев.

Она выбрала одно, с коричнево–желтым камнем, – вот, это золотое, и камень хороший, уместно для знатной женщины. Говорят, что этот камень обостряет способность слышать себя и видеть мир в отражениях. Его такие, как я, часто носят. Вранье! Ничего он не обостряет. Просто камень. Но ты ей скажи, что обостряет. Пусть не боится себя слышать, и ни у кого не спрашивает советов.

Леди Фан взяла кольцо. Красивый камень, изящная оправа. Старое. И недешёвое, да. Такое на руке у леди Айд не вызовет вопросов.

– Это означает, что у Тьяны есть твоя сила? Твои способности? – спросила она с трепетом.

– Они у всех есть, – старуха захрипела и закашлялась, потом продолжила, – у кого-то больше, у кого-то меньше. Но есть у всех. У неё, может, и больше, наша ведь кровь. Не все умеют слушать и слышать. А она пусть учится. Но она обычная, без силы, поняла? Иди, Элла. Я устала.

Леди Фан достала кошелёк и отсыпала половину монет, вложила в ладонь Айноры.

– Возьми. И не исчезай пока. Может, попробуем устроить тебя получше?

– Только попробуй. Не хватало ещё, чтобы ты вмешивалась мои дела. Прощай, Элла, – монеты исчезли в складках её юбки.

– Я видела в Ниверсолле твою ученицу. Её поймала стража.

Айнора сидела теперь с закрытыми глазами и покачивалась.

– Ничего, ей тоже пора не слушать советы, – уронила она. – Иди, милая. Я действительно устала.

Леди Фан изумленно распахнула глаза, подумав, что ослышалась – милой тетка не называла её уже очень много лет.

– До свидания, Айнора, – сказала она, – я ещё приеду к тебе.