В паутине лжи

***

На следующий день, с самого утра, Андрей принял в руки дело, вокруг которого ходил кругами уже вторую неделю. Аккуратно придерживая папки, он положил их на край стола Бориса, придвинул свой стул и с предвкушением открыл первую. Он всем телом ощущал на себе молчаливо-насмешливый взгляд Бисаева, но сейчас даже он не мог омрачить того азарта, который испытывал Андрей перед загадкой, хранящейся в жесткой обложке.

Борис почти сразу вышел из кабинета по какому-то срочному делу, и Андрей остался в полном одиночестве. Он придвинул ближе кружку с горячим кофе и выложил на стол содержимое первой папки.

Борис, не останавливаясь, вошел в приемную шефа.

– У себя? – указал он пальцем на дверь.

Мария Поликарповна на мгновение оторвала взгляд от монитора, и почти сразу ее пальцы снова ритмично забегали по клавиатуре.

Кривцов, поворачиваясь из стороны в сторону в своем кресле, разговаривал по телефону. Увидев Бориса, он закатил глаза в приступе досады, показывая, что отделаться от собеседника не может. Борис сел напротив и принялся шарить глазами по столу в поисках того, чем мог бы занять себя. На глаза ему попалась ручка, которую они отделом подарили шефу на прошлый день рождения. «За достойную службу», – прочитал он выгравированную золотом надпись. Скривив губы в саркастической ухмылке, он положил ручку на место и посмотрел в окно. Кривцов не переносил запаха табачного дыма. Борис без привычной сигареты чувствовал себя неуютно.

Кривцов положил наконец трубку и посмотрел на Бориса.

– Ну что, Бисаев, дело пытаешь или от дела лытаешь? – усмехнулся он и встал из-за стола. Из большого глобуса он достал початую бутылку виски и пару стаканов.

– Ну рассказывай. Не томи. Не доброго же утра ты пришел мне пожелать?

Он подвинул Борису наполненный на два пальца стакан. С другим вернулся в свое кресло.

Борис несколько секунд гипнотизировал соломенную жидкость в стакане, затем разом опрокинул его содержимое в рот.

– Ты веришь, что я смогу ее найти?

– Я верю, что ты не остановишься, – ответил Кривцов и одним глотком осушил стакан. – Что по девочке? – спросил он, переждав оторопь от выпитого.

– А может, к черту всё? Рванем на Клязьму, посидим с удочками, а, Львович? – с неожиданным энтузиазмом предложил Борис.

– Так я сколько раз звал, ты же не идешь. А может, и впрямь рванем в выходные на рыбалку? – с азартом поддержал Кривцов. – А чего, Надюха нам закуски соберет, посидим с удочками. А? Только ты, я и комары. Поехали. Хоть в эти выходные. Что скажешь?

– Ты прав. Давненько… – в задумчивости ответил Борис, поворачивая пустой стакан из стороны в сторону, разглядывая маслянистые подтеки на его прозрачных стенках, и, поднимаясь, бросил:

– Ты прав. В выходные.

Алкоголь приятным теплом угнездился в желудке, притупляя беспокойство. Выйдя из кабинета шефа, Бисаев направился к себе.

– Борис, – уже в дверях окликнула его Мария Поликарповна и сделала знак, чтобы он подошел. – Держи. Поешь. Сама пекла. Поешь, сказала. На лице вон одни глазюки остались.

Она всунула тарелку с пирожками Борису в руку. И ему ничего не оставалось, как поблагодарить ее.

В кабинет Бисаев вернулся повеселевшим.

– Стажер, ставь чайник, – с порога скомандовал он и поставил тарелку на край стола. – Ну что нарыл? – весело спросил он, доставая чашки.

Щелкнул, отключаясь, чайник. Борис разлил по чашкам кипяток.

– Вы здорово поработали со всеми этими пропавшими детьми. Насколько я понял, вы изучали дела за последние пять лет?

Борис прихлебывал чай, глядя на стажера поверх чашки. Андрей тоже машинально сделал глоток и отставил чашку обратно на стол.

– Вы правильно рассудили, – снова начал он.

Волнение металлом сквозило в его голосе, и Андрей кашлянул прежде, чем продолжить.

– Он продуманный сукин сын и, судя по почти полному отсутствию улик, обладает выдержкой, не торопится, каждый свой шаг заранее тщательно рассчитывает. Но! Он игрок. А значит, жаждет риска. На этом мы его и подловим. Становление некоторых преступников занимает годы, у других это как вспышка, озарение. У нашего игрока оно тоже было. Очень часто такие люди начинают с изнасилований, мелких правонарушений, домогательств. Тогда он мог быть менее осмотрительным, оставить свидетелей. Нужно найти его первую жертву.

Андрей перевел дыхание и, чтобы хоть ненадолго избавиться от немигающего взгляда Бориса, взял со стола пакетик с кубиками.

– Смотрите, этот кубик, он отличается от других. Он темнее. Дело в том, что после смерти в результате распада тканей кости трупа принимают более темный оттенок. Эта кость на вид темнее остальных. Возможно, преступник совершил свое первое убийство в состоянии аффекта, испугался и закопал тело. Но, как я уже говорил, убийство, изнасилование и прочее, что маньяк делает со своими жертвами, – это лишь часть удовольствия. Многие потом приходят на место преступления, чтобы снова испытать ту эйфорию. Можно предположить, что наш игрок тоже вернулся на место преступления, тогда-то у него и начал появляться его ритуал. Судя по анализу ДНК, – Андрей быстро нашел среди бумаг заключение экспертизы и показал его Борису, – посмертные изменения в первой кости выражены сильнее, чем в остальных. Это его первая жертва.

– Я, как ты понимаешь, сам до этого догадался, – ответил Борис, даже не глядя на кубик, который Андрей продолжал держать в руке. В голосе его читалось пренебрежение, которым он пытался скрыть задетое самолюбие. – И ты не забывай, у нас нет трупа. Нет! Понимаешь? Всё, чем мы с тобой располагаем, – три игральные кости. Сделанные, опять же, как мы с тобой предполагаем, из костей жертв. Так что короче, теоретик. У нас с тобой есть три имени предположительно жертв нашего маньяка, правильно? Правильно! Я проверил всё, что могло связывать Аню с Таней Матвиенко. Ничего. Учились в разных школах, жили в разных районах города. Тупик, понимаешь? По другим следам его искать надо.

– А внешние связи. Врачи, кружки?

– Да проверил я, – махнул рукой Борис и принялся мять пачку сигарет в ладони. – Что ты по Свете выяснил?

– Валера рассказал мне, что незадолго до ее исчезновения они поссорились. Ни в какие кружки Света не ходила. Я, знаете, что подумал, а если это школьный психолог? Ну смотрите, все из неблагополучных семей, – начал Андрей, но запнулся и поднял глаза на Бисаева. – Я имел в виду…

– Не мороси, Юдин, – брезгливо бросил Борис. – Если каждый раз ты будешь волноваться, как девочка… Аня – такая же предполагаемая жертва, как Света и Таня.

– У каждой из девочек были проблемы в семье, – продолжил Юдин. – По словам Хрыча, ну, Валерия Седова, Свету обязали ходить к школьному психологу после того, как она подралась с одноклассницей. Я проверил его. Блохин Илья Витальевич. Ничего существенного Седов про него не сказал. Может быть, Аня тоже ходила к психологу?

– Блохин, говоришь? Ни в деле Тани, ни в деле Ани никакого Блохина не было. Я пробью его по своим каналам.

Борис поднялся и, прихватив с тарелки пирожок, направился к выходу.

– Шкаф запри, – он бросил Юдину ключ и вышел за дверь.

Всю дорогу до дома Борис никак не мог избавиться от мыслей об Ане. Они, как заезженная пластинка, снова и снова всплывали в сознании. Он даже не знал, ходила Аня к психологу или нет. Как, впрочем, и много другого о ней. Дворники ритмично двигались по стеклу, на время возвращая четкость размытому серому пейзажу за окном. И снова фары едущих впереди машин расплывались перед глазами красно-желтыми пятнами.

– Слушай, давай мир, а? Я блинов напекла. Ты чай будешь или кофе?

– Чай, – Борис поднялся с дивана и направился вслед за дочерью на кухню.

В центре стола стояла большая тарелка с оладьями. Овальные, круглые, с подгоревшими краями, источая ореховый аромат пригоревшего сливочного масла, лежали они аккуратной горкой.

Аня поставила перед ним на стол чашку с горячим чаем. Сама тут же села напротив.

– Приятного аппетита, – она улыбнулась ему, и чтобы скрыть неловкость, сделала глоток чая, но тут же обожгла язык и, поморщившись, отставила чашку.

Борис ел молча, всё время напряженно думая, о чем с ней можно поговорить. Непринужденная беседа скрасила бы неудачное начало, но в голову не приходило ровным счетом ничего. Наконец, закончив этот неудобный, скованный чувством неловкости ужин, Борис поблагодарил Аню за чай и снова улегся перед телевизором. Из кухни доносился звон посуды и шум воды. Только после того, как Аня ушла к себе в комнату, Борис почувствовал облегчение.

Он много раз вспоминал этот вечер. Жалел, что так и не спросил у Ани, как они жили с мамой. Чем она увлекается. А сейчас он отчетливо понимал, что шанса на это, возможно, уже не будет.

Внезапный звук автомобильного гудка и стремительно приближающейся справа фары привели Бориса в чувства. Он стремительно нажал на тормоз, и машина юзом заскользила по мокрому асфальту, норовя вылететь на тротуар. Борис резко вывернул руль и наконец остановился. Откинув голову на подголовник, закрыл глаза. Он всё еще чувствовал запах подгоревшего сливочного масла, и сердце больно билось о ребра.

Глава 5