Боевой пекинес Мавка

– Булавки дракона растут поодиночке. Всегда, кроме случая, когда рядом с растущими кустами оказывается вход в чертоги гномов. Тогда колючки начинают переплетаться, закрывая вход. Неразумные кусты предпринимают меры собственной предосторожности – выращивают четвёртую колючку – бесцветную. Но именно в ней – сокровище, общее противоядие ядов булавки дракона. Чем больше вход, тем обширнее заросли, тем больше колючек с противоядием. Найти их редкость, а сорвать – задача непосильная для всех. И только разумные твари, потомки пришедших с планеты, именуемой в Нашем Мире «Голубая планета», могут взять бесцветные иглы, просто постояв рядом.

Я закончил говорить. Осознание сказанного пришло ко мне и я уставился на Бонифация не в силах говорить.

– Ты чего? – спросил тот.

– Виденья у тебя начнутся, как только наступит ночь, время еще есть. – “успокоила” меня Лотта. – Хотела бы я знать, какую планету в древней книге имеют «Голубая планета»?

– Земля это, – устало пробормотал я. Обострение памяти вытянуло из меня все силы.

– Земля? – удивились мои спутники.

– Да, пока не начали из порталов приходить обитатели Земли, у нас она была известна под именем «Голубая планета».

– Значит, – подытожил Бонифаций, – ты на меня уставился, потому что только я могу взять бесцветные иглы «просто постояв рядом». Как именно?

– Не знаю, там было столько, сколько я процитировал. Понятно одно, заросли и скрывают большой вход. Нам все равно придется туда идти.

– А как идти? Кусты растут так, что пройти не уколовшись, невозможно, – сказала Лотта.

– Думайте быстрей, – проворчал Собакк. – И заодно подумайте, как уничтожить заросли, чтобы очистить вход. Огонь на них не действует.

Это была чистая правда. Всякая попытка сжечь кусты приводила к обратному результату – сжигаемый куст начинал расти в два раза быстрее, превращаясь в небольшое деревце, а с искрами огня разносились вокруг споры булавок дракона. До первого вторжения эти растения можно было увидеть только в Научном Центре. Там, под особым куполом, были сосредоточены опасные неразумные обитатели Нашего Мира, точнее нашего прамира. Древние формы сохранялись для изучения и как память. Но маголвы успели разрушить именно эту часть Научного Центра, неразумные растения вырвались из под купола, а ветер и огонь разнесли их вокруг.

– Давайте попробуем снова надуть водный шар, – предложил я.

– А как мы будем управлять шаром? – спросил Собакк. – Помрёте раньше, чем держась за верёвки, доберётесь до зарослей.

– Есть выход, – вмешался гном. – Нужно надеть на Бонифация латы. Иглы, те же мечи. Значит и защищаться нужно, как от мечей.

– А где ты возьмёшь латы? – ехидно спросила Лотта. – Сам сделаешь?

– Можно и так, – Сибелиус был невозмутим, как гора, – только это долго. А можно применить порошок.

Мы переглянулись. Как это мы забыли, что у нас есть металлический порошок! Точнее мы не забыли, просто инерция мышления не дала нам найти этот выход.

– А ты, Сибелиус, молодец! – Лотта была справедливой девушкой. – Надо же, насыпать металлический порошок не на палки, а на одежду!

Металлический порошок был придуман специально для Горячей Роты. За считанные секунды можно было из любой палки сделать меч. Бросил горстку на палку и готов меч. Правда, порошок действовал только сутки.

Собакк лёг на землю (так было удобнее), закрыл глаза, плотно зажмурил рот, руками (не называть же конечности Бонифация «лапы»!) прикрыл уши и мы принялись обсыпать его порошком. Через секунду, он уже был наполовину металлическим. Мы перевернули его и завершили дело превращения Бони в ходячую статую. Признаться, он стал красив! Гладкий, отливающий стальным блеском. Не Собакк, а рыцарь печального образа (где я это читал?). Печального, потому что его лицо (не называть же голову Бонифация «морда»!) не выражала никакой радости.

– Тяжело стало. И конечности замедлили движение. А вдруг я останусь таким?

– Бонифаций, вперёд!

Я посчитал, что приказ в этой ситуации – дело верное. Иначе Собакк будет жаловаться до вечера. Бонифаций подчинился и медленно стал подниматься по склону. Расчет оказался верным – иглы булавки дракона тянулись к нему сами, царапали нашего Собакка и не причиняли ему никакого вреда. Тонкий слой металла надёжно защищал нашего друга и яд стекал с него словно простая вода. Бони поднимался всё выше, пока не достиг зарослей. Мы смотрели во все глаза, пытаясь угадать, как он возьмёт иголки «просто постояв рядом».

Бонифаций подошёл к зарослям и остановился. Сначала ничего не произошло. Собакк потоптался, поднял руку (переднюю лапу), очевидно, чтобы почесать затылок. До затылка он лапу-руку донести не успел. Все бесцветные иголки с куста вдруг образовали пучок и пучок непостижимым образом оказался в передних лапах Бони, будто приклеился.

Но это еще не всё. Под тяжестью пучка (да ещё и металл на конечностях!) наш Бони покачнулся и пучок коснулся кустов. В ту же секунду куст растаял, как дым.

– Давай, Бонифаций! Уничтожай их! – Сибелиус был вне себя.

Бонифаций стал махать пучком бесцветных игл направо и налево, как заведенный. Он забыл и о тяжести металла на теле, и о своем недавнем ворчании, и о печали. При этом полную очистку зарослей он оставил на потом. Как настоящий друг, он сначала расчистил коридор, чтобы мы смогли подняться к зарослям. Мы поднялись, разделили пучок Собакка, обретя тем самым, защиту от яда и принялись помогать.

Заросли мы уничтожили очень быстро, перед нами открылся вход, но был он похож на оплавленную печь, которая долго горела.

– Что это? – Сибелиус попятился. – Что это за чёрная дыра? Где? Где наша Алмазная пещера?! Мне отец рассказывал… Там была красота! Свет! А это…

Я никогда не видел Сибелиуса в таком отчаянии. Он буквально похудел на глазах, съёжился, закрыл лицо руками. Гномы от сильного потрясения погибают очень быстро.

Спасла Сибелиуса песня Лотты. Удивительная музыка заставила нас подхватить сначала напев, а потом слова. Слова и музыка рождались в нас, и не было силы, которая могла остановить песню. Песня прогнала Отчаяние. Сибелиус начал выпрямляться, отнял руки от лица, лицо его разгладилось, в глазах засветилась решимость. Песня набирала силу, звала вперёд, к сражению, но она же напоминала, что нельзя дать себя разрушить злобой и жаждой крови. И я понял, что пела Лотта! Она повторяла песню Лоттаниэль на инициации войны.

А когда последний звук затих и мы замолчали, Лотта сказала просто:

– Пошли спать. Новое утро принесёт новую мудрость. Дежурить останусь я. Нужно последить за тобой, Сим.

Глава 9. Виденья

Утро наступило и все, кроме меня, проснулись. Меня не будили, стараясь тихо встать, тихо приготовить завтрак. Лотта шепотом рассказывала, что происходило ночью.

Виденья, побочный эффект действия смолы памяти, наваливались ночью. Вся боль и ужас Вселенной – вот составляющая видений. Выдержать это не было никаких сил и возможностей. Всех, кто применял смолу, находили утром мёртвыми с такой мукой на лице, что старались на них не смотреть. Так продолжалось до тех пор, пока, как всегда случайно, не было найдено средство пережить виденья. Как оказалось, боль и ужас можно было побороть.... болью и ужасом, но не вселенским, а локальным. Нужно было просто настроиться на конкретную ситуацию. Впрочем, смола не применялась со времён окончания Эпохи Поклонения. О смоле и её свойствах знали только в Совете Мудрых, и очень редко, в особых случаях, применяли в Горячей Роте. У меня были основания применить смолу и была конкретная задача – увидеть, что случилась пятьсот лет назад с обитателями Гномьего Кряжа. Только эти соображения и заставили Лотту дать мне крупинку смолы.

Лотта села рядом со мной, начала гладить меня по голове, шепча стих покоя. Она знала, что это не отгонит виденья, просто в этом случае они не наваливались сразу, а накатывали подобно волнам, давая передохнуть и собраться с силами.

Первая волна не заставила себя долго ждать. Я будто очутился в двух мирах одновременно. Тот мир – мир боли и страданий, к себе не пускал, а этот от себя не отпускал. Я был просто наблюдателем, ничего не мог предпринять, изменить. Не мог уйти от видений, не мог закрыть глаза, зажать уши. Это всё равно не помогло бы, потому что виденье начиналось внутри и оставалось внутри. Особенностью видений было и то, что ты начинал понимать все языки Вселенной, что именно кричали обитатели планет, когда ужас и страдания входили в их жизни.

Я увидел, как Эмблема двигалась вперёд, окруженная толпами маголвов. Они продолжали вываливаться из неё по мере продвижения к Гномьему Кряжу. Часть гибких щупалец Эмблемы были воткнуты в землю, она будто опиралась на них. Вдруг щупальца взлетели вверх, к ним подбежали несколько серебристых маголвов, приложили щупальца к своим головам. Потом радостно взвыли: «Они там, они там! Съедим их всех!».

Параллельно я видел гномов в пещерах, как заваливают они боковые входы, как раздают мечи и топоры, как организуют отряды для сопротивления, как гном в золотистом шлеме (отличительный признак старшего) отдает указания и приказы. Да, гномов было много, потому что и гномихи были здесь. Все они готовы были сражаться и не пропустить маголвов.

Видно разведчики доложили заранее о продвижении врага, потому что у всех троп, ведущих к главным пещерам были сделаны завалы, передовые отряда готовились встретить врага.

И вот они встретились. Лязг оружия и яростные крики, стоны и хрипы умирающих, треск поддающихся под натиском маголвов, завалов услышал я. Гномы сражались отважно, но маголвы напирали, продвигаясь вперед. Защитники Гномьего Кряжа гибли один за другим, а маголвы, переработанные Эмблемой, появлялись вновь, да и Эмблема делала своё страшное дело с помощью гибкого оружия.

Какая мука появилась на лице у старшего гнома, стоявшего на вершине горы! Он, пожалуй, первым понял, что с маголвами не совладеть, и тогда я увидел, как позвал он старого гнома в тёмно-зелёном с белой полоской колпаке (признак мудрейшего гнома) и, наклонившись, прошептал ему: «Пора. Бери двух учителей, больше не поместятся, и уводите детей. Не забудь заблокировать порталы! Они не должны прорваться через них в Научный Центр!»

Мудрейший кивнул головой, обнял старшего гнома и быстро вошёл внутрь пещеры. Внизу всё кипело, кровь гномов и слизь маголвов текла рекой, и отвратительно чавкала Эмблема, заглатывая всё это.

Когда стало ясно, что практически все защитники внизу истреблены и сейчас доломают завалы, из пещеры вниз стали бросать огненные шары. Они взрывались над маголвами и начисто уничтожали их. Молодцы гномы! Огненные шары не давали оставаться слизи, она выпаривалась и не доставались Эмблеме. Очевидно, Эмблема дала беззвучный приказ, потому что движение маголвов замерло, хотя день ещё не наступил. Гномы получили передышку, стали перестраиваться. Гномихи срочно готовили новые огненные шары. Потом наступил день и, маголвы оцепенели, но зато Эмблема была настороже и не дала уничтожить маголвов.

Я увидел, что делал мудрейший гном. Он уже был в огромном зале, в котором находились… Я закричал: «Нет! Нет! Только не их!», потому что в зале (потом оказалось, ещё в трёх таких же) находились гномьи дети – от совсем маленьких до подростков. И хотя зал был забит детьми, стояла мёртвая тишина. Они понимали, что происходит наверху. Мудрейший даже не поднял голоса. Сказал просто:

– Дарина, ты уводишь через первый портал на глубину девять Третьей системы всех малышей. Ты, Слим, берёшь подростков – глубина семь. А ты, Лисса, уводишь остальных малышей на глубину восемь.

И тихо добавил: «Не спорь, девочка, остаюсь я, а не ты. Мне надо заблокировать порталы после вашего ухода и потом это всё, что я могу сделать для тебя.»

Лисса, гЛоттая слёзы, тихо прошептала: «Спасибо, отец. Прощай. Я люблю тебя».