Пророчество. Солнечный монах

И снова улыбнулся: слышал бы кто, как он с булыжником разговаривает.

Но от этого небольшого диалога на душе почему-то посветлело. И Эль, закрыв глаза, продолжил мысленный диалог с камнем. Рассказывал, как тому повезло. Какие новые горы и реки он увидит. Как потом сможет хвастаться приятелям таким необыкновенным путешествием. И не заметил, как уснул. И снилось ему, что сидят они с булыжником за столом, пьют чай из металлических кружек, и камень раскрывает ему страшную тайну хранящегося в Обители Кристалла.

Жаль только, что, проснувшись, Эль так и не сумел вспомнить, в чём же она заключается.

Так прошёл ещё день. А к полудню третьего они вышли на берег той самой реки, на которую с высоты любовался Эль в тот злосчастный вечер, когда начались его неприятности.

Как он и предполагал, река оказалась хоть и не слишком широкой, но бурной и глубокой. Вышли они в самый раз к броду, но, увидев буруны возле лежащих на мелководье отполированных водой камней, Эль сразу понял, что переход будет не из лёгких.

И оказался прав.

В верховьях реки прошли сильные дожди, и река, напитавшись водой, мчалась со скоростью хорошей лошади. Камни брода, в летнюю жару едва смачиваемые брызгами, сейчас полностью скрылись под водой, образующей вокруг них бурные завихрения. А если учесть, что камни лежали не сплошняком, а на расстоянии большого шага, а то и прыжка друг от друга, то переход через реку превращался в довольно опасное приключение.

Впрочем, Эль и внимания не обратил бы на эту преграду, проскочил бы на одном дыхании, если бы не привязанный к поясу груз и не ноющая нога. Представив, как при каждом прыжке будет бить его камень по ещё не зажившим ссадинам, Эль поморщился и, глубоко вздохнув, сжал зубы: ничего, и это переживу.

И, не дожидаясь команды Энасса, с одной мыслью, чтобы закончилось скорее эта пытка, прыгнул на скользкий камень.

Энасс, собиравшийся идти первым, скрипнул зубами и прыгнул следом.

Два прыжка прошли благополучно, а на третьем, самом широком, булыжник ударил по колену, попав в самое болезненное место – нервный узел. Ногу словно спицей проткнули. Эль, не сдержавшись, вскрикнул, дёрнулся, нога съехала со скользкой поверхности, и он, взмахнув руками, рухнул лицом вниз в ледяную воду.

Дыхание перехватило. Эль забился, пытаясь повернуться, но булыжник, обрадовавшись неожиданному купанию, потянул его ко дну, сверху прижала тяжёлая сумка, а бурная река подхватила тело и понесла на стремнину.

И тут сильная рука схватила его за волосы и резко дёрнула вверх. Эль судорожно вздохнул, закашлялся, и увидел перед собой лицо вэссера, с яростью на него глядящего.

– Давай к берегу, – крикнул тот, и, подцепив его за лямку сумки, потянул за собой.

– Я сам, – прохрипел Эль, но Энасс словно и не услышал. Тащил его не хуже буксира, перевозящего через реки платформы с людьми и грузом. И Эль только и мог, что расслабиться, откинуться на спину и подхватить булыжник, чтобы перестал он тянуть его вниз.

На их счастье, река была не широкой, и хватило нескольких взмахов натренированных рук, чтобы выбраться на берег и опуститься на камни, дрожа от холода и пережитого волнения.

К ним уже бежал Эрист, перебравшийся на другую сторону без приключений, и несущий за спиной свою, а в руках – Энассову сумки: вэссер не потерял головы и успел скинуть ему свою поклажу.

– Сейчас, я костёр разожгу, – крикнул Эрист, бросая ношу и кидаясь вверх по склону к деревьям, чтобы набрать сучьев.

И услышал суровое:

– Стоять!

Остановился испуганно, непонимающе взглянул на Энасса.

– Не сахарные, не растаем, – буркнул тот. – До места молитвы дойдём, там и обсохнем. Не здесь же молиться.

Эль поднял голову: да, для молитвы место не подходящее. Глубокое, затенённое ущелье, заросший лесом склон.

Встал, оглянулся на бурлящую речку. Представил, как несла она его, не давая вздохнуть… Хотел поблагодарить Энасса за спасение, но, обернувшись, увидел только его спину: вэссер не стал ждать, пока невезучий адепт налюбуется на место своей несостоявшейся гибели, ушёл вперёд. Эрист, подхватив сумку, бросил сочувственный взгляд на друга и пошёл следом за вожаком.

Эль вздохнул: что ж за неудачный выдался поход. Всё время он попадает в неприятности.

А потом плеснуло раздражение: если б не суровая аскеза, назначенная вэссером, ничего бы не было. Он бы эту речку пересёк, не заметив.

И снова вздохнул: может, наказание и чересчур суровое, но заслуженное. Пора, наконец, с ним примириться и перестать злиться на Энасса. Солнцеликий, наверное, предвидел случившееся, раз в день перед их уходом заставил его дать клятву.

Когда Солнцеликий вызвал Эля к себе, тот порядком удивился и торопливо двинулся за вестником, прикидывая в уме, в чём он мог так сильно провиниться, что сам глава Обители решил наставить его на путь истинный. Но никаких грехов за собой так и не нашёл.

Войдя в дом Солнцеликого, остановился у порога, поклонился низко, в пол, и, выпрямившись, застыл, опустив глаза.

– Подойди, – раздался голос, и из-за стола встал седовласый, но ещё полный сил мужчина. Тёмные глаза цепким взглядом окинули потупившегося служителя.

Эль поспешно сделал несколько шагов, остановился возле стола.

– Эль, я давно наблюдаю за тобой…

Эль насторожился, гадая, хорошо это или плохо, когда Старейшина за тобой наблюдает.

– И я вижу, что ты уже достаточно знающий и опытный служитель для того, чтобы самому начинать нести Благое Слово.

Эль удивлённо замер: он и надеяться не смел на такое предложение. Нести в народ Слово Солнечной Обители имели право только самые достойные, самые знающие адепты. Неужели Солнцеликий считает его таким?

– Пойдёшь вместе с братьями в мир. Выходите завтра после утренней молитвы. В твоей тройке будут Энасс и Эрист. Вэссером будет Энасс. Слушать его, как меня. Ты понял?

Эль мысленно поморщился, сохранив на лице непроницаемое выражение. Он недолюбливал Энасса, считая его выскочкой, зазнайкой и вообще неприятным человеком. Слишком рано далась тому власть, слишком легко он получил право командовать другими. И сейчас считал, что ему всё дозволено. Подстраивал каверзы новичкам, называя это «обучением в экстремальных условиях», насмехался над промахами молодых адептов, а Эля невзлюбил с первого дня его появления в Обители и постоянно задирал его. Так что в совместном походе Элю придётся несладко, он уже чувствовал, как оторвётся на нём Энасс, будучи полноправным начальником их маленькой группы.

Но он не мог не признать, что в Благом Слове Энасс разбирался прекрасно. И не только понимал его сам, но и умел донести его людям. Его невозможно было смутить, он знал ответы на все каверзные вопросы и мог переспорить любого богослова официальной религии.

Поэтому Эль только вздохнул тихонько, начиная понимать, зачем его вызвал Солнцеликий.

– Ты понял, что я сказал? – уже с лёгкой угрозой в голосе повторил глава Обители.

– Понял, – покорно склонил голову монах.

– Что именно ты понял? – продолжал допытываться Солнцеликий.

– Я понял, что должен слушать вэссера, как вас.

Старейшина хмыкнул:

– Как-то неубедительно это прозвучало, Эль. Ну-ка, повторяй за мной: я буду слушать Энасса, выполнять все его требования.

Эль нехотя повторил.

– Не буду дерзить и своевольничать.

Эль глухо повторил.

– Буду покорен и полон смирения, как и подобает Солнечному монаху.

Эль опустил голову: Солнцеликий не оставляет ему выбора. Дав обещание, он не сможет его нарушить. И окажется беззащитен перед язвительными насмешками Энасса.