Прелестник

– Мне нужно, потому что ничто не забывается; за такую женщину можно и пострадать, она того стоит.

– Желаю удачи, – с грустной иронией произнес Люсьен.

Удивительно, Луи всегда открыто высказывал ему свои мысли и впечатления, но взамен не получал того же, правда, и не требовал. Люсьен больше наблюдал и делал выводы про себя, а не вслух, как Луи. Поэтому герцог не знал, что думал теперь его друг. Но Луи обладал особым свойством: неведение не смущало его, потому что он чувствовал, чувствовал гораздо острее, чем думали другие. В голове Люсьена работал уникальный анализатор, весьма логичный и точный, работало сознание – не торопясь, но верно. У Луи анализатор работал на уровне инстинкта, отсюда удивительная сообразительность и отличная реакция на все происходящее. Луи видел не глазами, а сердцем, и оно давало ему в одну секунду столько информации, сколько Люсьен мог перелопатить своими мозгами в течение минуты, а может, и нескольких дней. Так что Луи, не зная того, просто не нуждался в том, чтобы друг рассказывал ему все, что думает.

Друзья прекрасно дополняли друг друга.

Мари видела, как они беседовали, и в ее сердце закралась тоска по давешним золотым дням в Куломье. Там она была поглощена светлым и сильным чувством к Луи, его же друг терялся где-то на втором плане. Но без него она теперь не могла себе представить то лето. Луи и Люсьен остались в ее памяти как нечто нераздельное: как Кастор и Полидевк, как Орест и Пилад.

Скоро пустились в дорогу. Мари еще раз делалось плохо, но видимых препятствий не случилось, так что до Парижа добрались быстро и весело.

Люсьен, разумеется, разговаривал с Мари, но в присутствии спутников, поэтому и разговоры сводились к сторонним темам. Луи не удавалось заловить ее. Мари, видно, прилагала все усилия, чтобы не дать возможности пообщаться с ней наедине. Но Луи недаром считали мастером соблазна. Ему вовсе не обязательно было что-то говорить или выяснять. Достаточно было временами гарцевать у самого окошка, чтобы она его видела. Он ловко пользовался любыми моментами. Посланник на секунду отвлекся, говоря с Люсьеном. Его жена лишь поворачивает голову и ловит на себе красноречивый взгляд, краткий, но достаточный для того, чтобы ее дыхание само собой участилось. За столом герцог не раз наливал ей вино и произносил замечательные тосты.

Стоит ли говорить, что поручик оказывал даме массу мелких услуг: вовремя откинуть лестничку кареты, подать оброненную перчатку и в том же роде. Все он делал ловко, галантно и так, чтобы ревнивый супруг не истолковал его действия в дурном смысле. Посланник, однако, был очарован поручиком и не думал его подозревать, а в своей жене он был уверен.

Один лишь раз произошла встреча, во время которой Мари чуть не лишилась чувств. Поднявшись раньше всех, она вышла из комнаты. Казалось, все молчит, ни души. Не успела она сделать несколько шагов, как что-то ее насторожило. Мари невольно обернулась. В конце коридора, скрестив руки на груди, стоял герцог де Сен-Шели в полном вооружении. Он, видно, дежурил в этот час; сидеть ему надоело, вот он и прохаживался. Но появление Мари заставило его замереть в углу и наблюдать за ней.

Растерявшись, Мари смотрела ему в лицо и не знала, что сделать. Ей просто хотелось побыть одной, и она вышла, не подозревая, что ее покой бдительно охраняют.

Пока она думала, уйти ей обратно или прогуляться, Луи медленно, как бы совершая обход, двинулся на нее. Бежать было поздно и смешно. Мари не двигалась с места. Герцог тем временем приближался, не сводя с нее пристального взгляда, обещавшего полную непредсказуемость в действиях. Мари, кутая плечи в шаль, покорно склонила голову. Сейчас, когда он был в нескольких шагах, ей стало невмочь смотреть на него.

Луи остановился на расстоянии вытянутой руки. Видно, и он не знал, как ему поступить, и в раздумье смотрел на ее бледное лицо.

Мари подняла глаза, встретила его взгляд. Луи моргнул, но продолжал смотреть, как бы изучая.

– Там душно, вышла подышать, – оправдываясь, тихо проговорила она.

– Можно пойти на улицу, я составлю компанию, – предложил он.

– Благодарю вас, сударь, не стоит беспокоиться, – ровным голосом ответила она, чувствуя, что сердце колотится нестерпимо.

Она невольно вдохнула побольше воздуха и сделала шаг назад. Луи внезапно преградил ей дорогу, ненавязчиво, но уверенно прижал к стене. Мари повернула голову в сторону, чтобы не смотреть ему в лицо. Она не издала ни звука и только взволнованно дышала. Этот человек сейчас казался ей совсем другим. Его одежда, оружие, сила… новая сила, какой не было прежде. Но его движение невольно заставило ее трепетать. Не грубость, а страсть она почувствовала в этом стихийном порыве. Так ли это?

Мари повернулась лицом к лицу. Он смотрел широко открытыми глазами; ни капли сомнения во взгляде, но вместе с тем затаенная грусть, отчаяние от несбывшихся надежд, даже мольба. Секунду-другую они смотрели друг другу в глаза. Луи осторожно, будто боялся вспугнуть, приблизил свое лицо и нежно коснулся ее губ. Мари вздрогнула от прикосновения, которое волной прокатилось от губ к сердцу. Не встретив решительного отпора, Луи страстно и все с той же трогательной лаской пил с ее губ поцелуй, показавшийся вечным. Победа рисовалась недалекой. Но вот схлынула волна желания, и Мари, опустив глаза, сделала движение, чтобы уйти. Луи не препятствовал, полагая, что для первого раза достаточно доказательств ее расположения. Он проводил ее испытующим взглядом до двери, за которой она быстро исчезла, точно призрак.

В дороге Мари уже раскаивалась в том, что позволила ему себя целовать. Как она могла? Почему не возразила? Теперь он думает, что она не против продолжения. Мари видела его сейчас из окошка и все дивилась: что нашло на нее? Чем он околдовал ее, заставив лишиться воли? Нет, она больше не позволит ни одной вольности. Пусть Луи только попробует ее тронуть… у него быстро пройдет желание искать благосклонности и легкой добычи. Увлекшись своими переживаниями, Мари не заметила, что Люсьен внимательно следит за ее мимикой. Все ее противоречивые мысли свелись на нет внезапно выплывшим ощущением трепетно-сладкого поцелуя.

Она была готова заплакать.

3. Ветер перемен (продолжение)

На какое-то время после приезда в Париж Луи потерял Мари из виду, потому что не имел отношения к дипломатическому ведомству и был занят на своей службе. А Люсьену повезло, так как он, хоть и редко, имел возможность видеть жену посланника на приемах. Однажды ему даже посчастливилось поговорить с ней наедине во время бала, в Версале.

Люсьен был скромен, но отнюдь не робок. Зная за собой такое качество, как нерешительность, виконт, конечно, немало страдал от этого, особенно на фоне избыточной активности своего друга. Но Люсьен не вешал голову при виде неудач. В глубине души он понимал, что Луи рано или поздно загубит себя своим безрассудством, почему и старался влиять на него, где возможно. Сам же не позволял себе упасть духом и, будучи человеком упорным и настойчивым, поставил перед собой цель – усовершенствовать свой характер. Именно поэтому уже теперь, в двадцать два года, Люсьен приобрел некоторую смелость, что и позволило ему, пусть и после нелегких размышлений, решительно подступить к предмету тайных дум.

Итак, на балу Люсьен неожиданно для себя оказался в паре с женой посланника: церемониймейстер так распорядился. А после умудрился завладеть ее вниманием и завести разговор.

Мари превосходно держалась; ей даже было приятно говорить теперь с человеком, которого она давно знает и которому очень благодарна за его услуги, оказанные в трудную минуту.

Виконт тем временем уловил момент для волнующих его вопросов. Прогуливаясь по парковым дорожкам, они оказались вне досягаемости посланника, и Люсьен не замедлил этим воспользоваться.

– Ради всего святого, расскажите, что с вами было? – попросил он. Мари замедлила шаг и спокойно отвечала:

– Стоит ли говорить о том, что уже давно минуло? Зачем вам?

– Воля ваша, сударыня. Признаюсь, я был в замешательстве, узнав, что вы покинули монастырь с неким человеком… Вы боялись, что вас найдут? Уверяю, я сдержал данное вам обещание.

– Я очень вам благодарна, сударь. Конечно, вы имеете право знать… Я вернулась на родину, а потом встретила человека, за которого и вышла замуж. Таким образом я оказалась в Италии. Моя жизнь сложилась удачно и, думаю, в этом есть и ваша заслуга.

– А ваш сын? Он остался дома? – приглушенно спросил виконт. Мари поникла и безрадостно ответила:

– Нет, сударь. У меня больше нет сына, и прошу вас, никому ни слова. Он умер, не прожив и года, так что не вспоминайте…

– Извините, я как-то не подумал, – смутился Люсьен.

– Это ничего, вы не могли знать. Вы не проговоритесь герцогу?

– Постараюсь. Кстати, он долго вспоминал вас.

– Правда? По-моему, Луи на своем месте: он способен сделать военную карьеру.

– Безусловно, – согласился виконт, – Луи на самом деле способен на многое, гораздо большее, чем думает сам. Но, увы, судьба не во всем ему благоприятствует.

– А мне казалось, что он удачлив, как никто другой, – с сомнением проговорила Мари.

– Удачлив, но далеко не во всем.

– У него, наверное, уже не один наследник…

– Нет, пока лишь один – Франсуа, слава богу, здоровый и резвый мальчик, – Люсьен не хотел говорить о том, что семейная жизнь герцога катится под откос, поэтому и ограничился бесстрастным ответом.

– Уверена, своего отношения к женщинам герцог не изменил, – улыбнулась Мари.

– Разумеется, – усмехнулся Люсьен. – Пожалуй, вошел во вкус – такова его натура, вы это лучше меня знаете.

Мари потупилась. Конечно, Люсьен был в курсе всего. Если Луи иногда и скрывал свои похождения, то это касалось именитых особ. В те же времена безмятежной юности он почти всегда делился с другом своими удачами и неудачами на любовном фронте, зная, что Люсьен не превратит его откровения в сплетни.

Они вели спокойный разговор. И как странно: никогда прежде Мари и не думала вот так просто, на равных, побеседовать с Люсьеном. А он теперь с ней на «вы», по этикету. Он не может перешагнуть эту грань воспитания. Интересно, как говорил бы с ней Луи, оказавшись наедине?

Виконт не так часто встречался с герцогом, тем дороже были эти встречи. Однажды совершенно случайно Люсьен увидел друга на улице, когда тот катал на своей лошади очень довольного мальчишку.

Не успел виконт подойти, как появилась молодая женщина. Она звала своего сынишку, но, увидев его на лошади офицера, приостановилась и все же крикнула:

– Эй, Жан, ты собираешься домой или нет? Сколько можно звать?

Герцог де Сен-Шели повернулся к ней лицом, в одно мгновение оценил ее миниатюрную фигуру и, расплывшись в улыбке, сказал игриво:

– Не волнуйтесь, мадам, ваше чадо в безопасности. Ну, дружище, – обратился он уже к мальчику, – раз матушка велит, надо идти.