Прелестник

– Не знаю, сударь, – наивно ответила Мари.

– Я тебя умоляю, не притворяйся. Я знаю, что на этой картине – ты.

– Та девушка младше… – тихо заметила Мари.

– Естественно, два года назад ты была младше. Не упрямься и рассказывай все по порядку.

Вот тут девушка растерялась, тем более не знала, к чему приведет этот разговор.

– Не заставляй себя долго ждать, – нетерпеливо сказал Луи, – тебе нечего бояться. Рассказывай.

Мари от волнения теребила оборку фартучка и, стараясь не смотреть никому в лицо, начала говорить в пространство:

– Хорошо, я удовлетворю вашу просьбу, но не уверена, что это будет так интересно. Мари – это одно из моих имен. Меня зовут Мари Анриетта д’Анже. Моя мать, действительно, была маркизой, отец – дворянин, но я не знаю его. Я родилась еще до того, как моя мать вышла замуж. Меня воспитывали в монастыре, матушка находила для этого средства, иногда она забирала меня оттуда, чтобы отдохнуть летом в поместье. И портрет был написан как раз в такое время. Год назад мамы не стало, и я оказалась никому не нужна. За меня больше не платили, принять в общество и не думали. Тогда, взяв оставшиеся у меня деньги, я решила попытать счастья в Париже, потому что у себя дома я не осмелилась бы наниматься. У меня не хватило духу остаться, а надежды слишком овладевали мной. Но все оказалось гораздо проще и прозаичнее. Не успела я приехать в Париж, как ко мне подошла одна добрая женщина, расспросила обо всем и предложила свою помощь. Она была так добра и обходительна, что я пошла с ней, потому что ничего вокруг не знала. Эта женщина обещала устроить меня горничной (а я-то надеялась стать гувернанткой). Дальше вы, сударь, знаете…

Луи взволнованно выслушал весь рассказ, не сводя сочувственного взгляда с лица Мари. Да, ее слова звучали неутешительно.

Герцогиня Анна тоже не осталась равнодушной. Она пожалела бедную девушку, но что поделаешь? Помочь ей нечем. Анна только спросила:

– Как звали твою матушку?

– Виктория.

– Кажется, я знаю ее. Когда-то мы встречались. Но это ничего не меняет, Луи. Вы меня понимаете?

Луи взглянул на отца. Тот смотрел равнодушно, явно потеряв интерес к бушевавшим тут страстям.

Крайне взволнованную Мари попросили удалиться, ведь разговор еще не завершен. Как только она исчезла, герцогиня всплеснула руками:

– Это невозможно, невозможно. Луи, вы не понимаете, что творите.

Она бы долго причитала, если бы муж не прервал ее:

– Погодите, сударыня. Вопрос не так сложен, как кажется. И нет никакой трагедии. Наш сын уже взрослый, я прав, Луи?

Юноша кивнул в знак согласия.

– Вот видите? А раз так, то он имеет право принимать решения. Однако, сударь, вы должны считаться с теми, кто вас окружает, и вообще, с существующим порядком. А потому имейте в виду: если вам так хочется, женитесь на вашей избраннице, но, не обессудьте, сделавшись ее супругом, вы перестанете быть моим наследником. Вы свободны: можете идти, куда заблагорассудится, и жениться, на ком угодно. Это ваше право.

– Франсуа!.. – умоляюще проговорила Анна, не зная, к кому броситься: к мужу или к сыну.

Луи, кажется, еще не верил своим ушам. Он загадочно поглядывал на отца, и в глазах его появилось оживление.

– Это правда? Я свободен? – почти шепотом спросил он.

– Как ветер в поле.

– Вы лишаете меня наследства, у меня ничего нет, и я могу идти, куда хочу, и делать, что хочу? – громче проговорил юноша.

Герцог кивнул.

– Перестаньте, прошу вас, – бесполезно возражала Анна.

У Луи от радости перехватило дыхание. Глаза ярко сияли. Нет, он не мог оставаться спокойным. Он издал какой-то победный клич, подпрыгнул чуть ли не к потолку и, рассыпаясь в благодарностях, помчался к Мари, еще не подозревавшей о столь нежданных переменах.

Герцогиня упрекала тем временем мужа:

– Как вы могли, сударь? Он мальчишка, он не понимает, что творит, он несовершеннолетний и не может решать, но вы-то, вы…

– Напрасно вы так волнуетесь, – отвечал герцог, – я думаю, Луи вернется очень скоро. На что-то ему нужно жить.

– Вернется? Вы плохо его знаете, – проговорила Анна. – Луи слишком горд, чтобы признать себя побежденным.

В эту минуту Луи ворвался к Мари и, едва отдышавшись, бодро сообщил:

– Радость моя, уж теперь-то никто нам не помешает. Теперь мы всегда будем вместе. Мы свободны…

Девушка растерянно взирала на него, не зная, что и подумать. А Луи радостно прижал ее к себе, расцеловал и заявил:

– Мы обвенчаемся, никто не возражает.

– Что? Луи, о чем ты говоришь? – озадаченно спросила она, не сводя с него тревожного взгляда.

Он ответил, не глядя в глаза:

– Я только что говорил с родителями. Отец разрешил.

– Этого не может быть, – проговорила она, все больше волнуясь. – Я не верю. Твой отец?.. Он выгнал тебя?

Луи, наконец, остановил взгляд на ней и спокойно сказал:

– Я свободен, я больше не наследник… ну и к черту! Зато я могу идти, куда хочу, делать, что хочу. И первое, что я сделаю, это женюсь на тебе, не сомневайся.

– Но Луи, куда же мы пойдем? Как мы будем жить?

– Послушай, Мари, ты что, боишься? Ты ведь со мной. Неужели я не позабочусь о тебе?

– Ты не знаешь, что такое бедность.

– Я тебя умоляю, – выразительно закатывая глаза к потолку, произнес маркиз. – К твоему сведению, два года назад я удрал из дома. Для начала я решил съездить в Англию. И я добрался до порта, я даже договорился с капитаном одной шхуны: пришлось продать лошадь, чтобы заплатить. – Луи вздохнул. – Но моей мечте не суждено было сбыться. Отец отыскал меня. А как было хорошо!

Мари смотрела на него с особым интересом, ведь она и представить себе не могла, что Луи способен на подобные выходки. То есть она представляла его способным на все, но только не на жизнь бродяги. Он всегда жил в достатке. Вообразить эти руки испачканными дорожной грязью, это излучающее довольство тело подверженным любым невзгодам было невозможно.

– Тебя наказали? – спросила Мари.

– Разумеется. Отец выпорол меня, чтоб больше не бегал, правда, ему понравилось, как удачно я продал лошадь. А потом он привез меня домой, словно в тюрьму. Матушка не отходила от меня, вызвала толпу слуг, врача, о боже… пришлось все терпеть, вспоминать тошно. Так что не бойся, я знаю, что такое нас ждет. Я знаю, что в год не заработаю столько, сколько трачу теперь за месяц. Ну и что? Я дворянин, и если меня не возьмут на службу, я могу давать уроки фехтования в провинции, но, я думаю, возьмут. Ты только верь мне, и все будет хорошо.

– Луи, прости, но я не могу, – вдруг выговорила девушка с грустью. Его предложение так заманчиво, но она еще не потеряла рассудка.