Дочь воздуха

Песнею скворца.

Пока крепок твой сон и юн,

Ухожу с крыльца[2 - Стихи А. Садовникова.].

Круг вспыхнул и погас: разрушились чары. Я всхлипнула, и маг повернулся ко мне.

– Лика? – удивился он. Голос Рейнеке был как будто чужой, словно это он проснулся ото сна, а не погрузил в него всех эльфов в округе. – Ты плачешь?

– Н-н-нет, сын земли, – выдавила я. – Не плачу… Но ты… Я никогда не видела такого волшебства, такой музыки…

– Музыку нужно слушать, а не смотреть, – серьёзно возразил смертный. Аккуратно убрал гитару в мешок и, поднявшись, протянул мне руку. – Идём, Лика, эльфы скоро проснутся. Я чувствую, как рвутся узы.

– Иди, – отозвалась я, не двигаясь с места.

– А ты? – не понял смертный. – Решила остаться? Эльфов подождать? Глупая!

– Зачем я тебе, сын земли? – настороженно спросила я.

– Не знаю, – откровенно усмехнулся Рейнеке. – Но если ты не пойдёшь со мной, я унесу тебя силой. Ну?

– Уговорил, сын земли, – засмеялась я и поднялась на ноги. Если бы он попробовал только пальцем меня тронуть против моей воли, ветра разбудили бы добрый народ, и человека расстреляли из луков, но говорить об этом не хотелось. – Идём, эльфы и в самом деле скоро проснутся.

Глава четвёртая. Русалки

– Зачем ты меня с собой позвал? – спросила я, когда мы вернулись на перекрёсток пяти дорог и свернули на среднюю из них.

– Я тебя ещё не разгадал, – спокойно ответил маг. – А ты хотела остаться? Неужели эльфы не наказали бы тебя за твоё участие в моём побеге?

Я грустно улыбнулась. Волшебник слишком многого не понимал в добром народе… и у меня не было особого желания ему всё разжёвывать. Поэтому я сказала коротко:

– Эльфы не сердятся, когда человек поступает так, как для него лучше всего. Добрый народец не мстит, а только воздаёт по заслугам.

– И как они оценят мои чары? – ухмыльнулся смертный.

– Как величайший подарок, – удивилась вопросу я. – Разве ты сам не видел? Они были прекрасны!

– Вот как, – потянул Рейнеке. – А если я бы создал злые чары?

– Разве злые чары бывают прекрасными? – вопросом ответила я. – Ты неверно о них судишь, напрасно приписываешь красоту – или злобу.

– Чудно ты всё-таки говоришь, – буркнул маг. – Теперь я и сам вижу, насколько ты не человек.

– А я никогда и не говорила, будто я дочь земли, – подтвердила я.

– Ты дочь воздуха? – спросил волшебник и, остановившись, повернулся ко мне. – Сильф?

Я молча склонила голову. Вот потому-то нам и не советуют беседовать с людьми о чём-то, кроме прямых сделок. Наша чуждость кричит о себе во весь голос, и достаточно нескольких фраз и немного внимательности…

– Вот почему… – проговорил волшебник и коснулся пряди моих волос. – Ты хочешь вернуться в воздух?

– Хочу, – подтвердила я. – Но смертный не может мне помочь, на это способны только эльфы. Они качнут весы судьбы, и я смогу снова стать собой, отбросив это уродливое тяжёлое тело.

– Уродливое?! – возмутился Рейнеке. – Тяжёлое?! Девочка, ты знаешь, что легка как пушинка и прекрасна как солнечный день? Неужели у тебя нет глаз, чтобы увидеть собственную красоту?

– Спасибо за твою лесть, сын земли, – засмеялась я. – Но это слова смертного, не сильфа. Вот если бы ты мог увидеть меня прежде… Воздушная, прозрачная, я летала, обгоняя ветер, и по воздуху плыли мои волосы – белые, как самое чистое в мире облако, а когда я их расчёсывала, поднимался ураган… Вот было время! А сейчас?!

– А сейчас ты человек, – мягко заметил Рейнеке. – Может, для сильфа ты и тяжеловата, но, поверь мне, ты и сейчас кажешься легче пушинки. Я мог бы нести тебя весь день на руках и даже не запыхаться.

– Будь я сильфом, ты не смог бы даже обнять меня – я просочилась бы между пальцев, выскользнула бы из сомкнутых рук, – возразила я.

– Ты хочешь, чтобы я радовался этому? – уточнил смертный, и я засмеялась.

– Учти, я не игрушка для людей, Рейнеке-маг. И не букашка, которую ты будешь рассматривать сквозь увеличивающие стёкла, чтобы понять, как я устроена.

– Учту… дочь ветра. Но ты ведь не откажешься ответить на мои вопросы?

– Не откажусь выслушать – это честнее, – уточнила я. – Спрашивай, сын земли, до сих пор ты всегда задавал нужные вопросы, на которые я ответила бы даже перед лицом смерти.

– До этого дело, надеюсь, не дойдёт, – пробормотал человек, поправляя гитару. – Лика, скажи, как эльфы вернули тебя в воздух в прошлый раз? Что они сделали такого, чего человек не может повторить?

Воспоминания заставили меня поёжиться, как будто ветра внезапно сделались злыми.

– Они… не знаю, как это объяснить. Эльфы взяли весы моей судьбы и положили на одну из чаш мою клятву. Другая взлетела вверх, и мне сказали, что я могу подняться в воздух и остаться там, если выполню обещание. Они не сказали, что, став сильфом, я сделаюсь ещё беспечнее прежнего, и что день ото дня моя клятва будет становиться всё более легковесной, пока весы не качнутся обратно, и я не вернусь в смертный облик. Видишь ли, Рейнеке, сильфы – это магия, разлитая в воздухе, а вы, люди, берёте слишком много волшебства взаймы из окружающего мира и не умеете возвращать. Вот мы и теряем свою природу, и падаем на землю… И должны долго, очень долго возвращать утраченное. А я не захотела ждать. И была наказана.

– А в чём твоё наказание? – не понял меня смертный. – В том, что эльфы забрали свой дар, когда ты не выполнила их условие?

– Нет, Рейнеке-маг, это справедливо. Наказание – в той плате, которую они попросили. Думаешь, легко предателю взлететь? Я очень долго теперь не поднимусь в воздух.

– А как ты вернулась в прошлый раз? – не отставал волшебник. – Или ты рассталась со смертным телом сразу же, как добрый народ качнул весы?

– Нет, – покачала головой я и снова поёжилась. – Эльфы всего лишь подтолкнули…

Умолкнув, я поплотнее закуталась в плащ, зачем-то оглянулась по сторонам и призналась:

– Я прыгнула с обрыва и разбилась о камни.

– Что?! – возмутился маг, и я, встав на цыпочки, приложила палец к его губам.

– Не кричи, Рейнеке-маг, не надо. Сильф, став смертным, может умереть навсегда, а может вернуться в воздух после гибели тела. Добрый народ обещал, что я не умру, и я прыгнула со скалы. И они ведь сдержали своё слово!

– И как оно прошло? – неожиданно злым голосом спросил человек.

– Не спрашивай! – не выдержала я. На меня нахлынула пережитая боль. – Это было ужасно, и тело оставалось таким тяжёлым, и земля так неумолимо меня тащила к себе! Я уж думала, что эльфы меня обманули, а потом… удар, и…

Всплеснув руками, я закрыла лицо, и уже не увидела, а только почувствовала, как маг прижал меня к себе.

– Бедная девочка, – только и вымолвил он – словами, но его голос и руки сказали мне гораздо больше.