Испытательный срок для киллера

Он подошел, просительно заглянул в глаза:

– Надя, давай мириться, а? Прости меня!

– Ну что, Бейсик, простим уж его, ладно?

Бейсик согласился простить.

Наутро опять Надежда пришла на работу пораньше, и опять Валя сидел в полном одиночестве.

– Вот, теперь к восьми на работу прихожу, начальство обязало, чтобы самому в щитовую ходить. Раньше Полякова после Никандрова приходила, а теперь наотрез отказалась: боится. Ну, скажи, Надя, что ты обо всем этом думаешь, о вчерашнем Жоркином рассказе?

– Что я думаю? С одной стороны, произошло это не на работе, так если подумать, какое нам дело? То есть неприятно, конечно, кошмар весь этот, Сущенко-то ничего был дядька. А Лариса Павловна… – Надежда поискала выражение помягче, – уж очень свысока на людей глядела… ну, о покойниках плохо говорить не принято, но такой смерти и злейшему врагу не пожелаешь. А ты еще упоминал что-то про хороший конец вдвоем!

– Да уж, беру свои слова назад, это же сраму-то сколько!

– А представляешь, жене-то Сущенко сейчас каково? И детям? И у Ларисы мальчик остался!

– Слушай, ну интересно, кто же их заказал? Ведь это не представить, чтобы у нас в институте кого-то по заказу убили! Ну что мы, банкиры, что ли, какие-нибудь или бизнесмены крутые, чтобы нас по заказу убивать!

– Мы с тобой, может, и не бизнесмены и живем на одну зарплату, очень, кстати, небольшую, а ведь есть у нас в институте и кооперативы, и малые предприятия, начальство везде там числится, деньги какие-то налево переводят, обналичивают их, в общем, не бедствуют.

– Я про других не знаю, но Мерзоев, например, честно ищет заказы на охранную сигнализацию и людям работу дает. Не знаю, сколько он сам зарабатывает, но народ на него не обижается, да ты и сама на него осенью работала, помнишь?

– Да помню я, и ничего против, естественно, не имею, но сейчас я не об этом. Давай-ка, Валя, отвлекись от рабочих проблем и пошевели мозгами, неужели тебя не настораживает такое количество смертей в нашем институте?

– Что-то я не пойму, куда ты клонишь?

– Не придуривайся, Валька, все ты понимаешь.