Изнанка мести

– Разве ты не должен быть на работе? – поинтересовалась она, когда они тронулись.

– Нет.

– Выходной? – Она вообще когда-нибудь улыбалась?

– У меня свободный график.

– Домой? – пассажирка не испытывала приступов излишней скромности.

– Нет, – против воли ему стала нравиться ее манера говорить коротко. Если б эта женщина не была причиной бед его семьи и не вызывала острых приступов бешенства, он, без сомнения, присмотрелся бы к ней внимательнее.

– Ты есть хочешь?

– Не особо, но от кофе не откажусь.

Ярослав отвез её в простенький ресторан на Чистых прудах. Они устроились за столиком у окна и сделали заказ. Ела принцесса вяло, зато выпила огромную чашку капучино.

Болтали мало. Всё, что он хотел знать – Ярослав знал. Сейчас было важно, чтобы она к нему привыкла. Это первый этап. Время, когда вы вкладываете деньги и ждете прибыли, когда ваша главная добродетель – терпение. Вика, будто бы оправдывая утреннее поведение, спрашивала, где он раньше жил, почему переехал. Весело! Она задавала вопросы, которых он ждал. Оставалось односложно отвечать или кивать. Всё шло как по маслу. Ярослав чувствовал себя легко в этой скромной обстановке, наслаждаясь простотой отношений, которая обычно возникала у него с людьми не скоро. Всему виной, вероятно, была уверенность в успехе. А может быть разница в возрасте: он являл почтенного знатока жизни, расположившегося рядом с пионеркой. Или её привычка не молоть языком: она вызывала невольное снисхождение.

Ярослав окончательно расслабился, удобно устроившись в кресле, и взглянул на девушку, сидящую перед ним. Она совсем недурна, эта маленькая пройдоха, совсем, совсем недурна. Стройная, с высокой грудью, чистым личиком, на котором темные глаза, отливающие эмалью, были словно вырисованы прихотливой и тонкой кистью художника. Она напоминала восточную красавицу с влажными ресницами, только что покинувшую зеленую прохладу океана. Довершала это сходство гладкая, точно не знавшая прикосновений, кожа, без единой складки, без единого пятнышка, ровная, дышащая свежестью. Вика была одета в юбку, выставляющую на всеобщее обозрение ноги. Он находил, что она обольстительна в ней и шелковой блузке, и вызывает грубое, определенное желание, от которого у него становилось жарко в брюках, когда под легким шелком обрисовывалось тело. Тонкие пальцы медленно и небрежно перебирали друг друга. Двигаться было лень – вот бы так сидеть и сидеть и смотреть на неё и ни о чем не думать.

Было уже темно, когда они возвращались домой, он с остротой хищника чувствовал, что она здесь, совсем близко от него, в этой движущийся закрытой, ему одному подвластной коробке, которую лишь на мгновения освещали яркие уличные фонари. Он безмолвно ощущал её тепло, будто бы они соприкасались, и вспоминал тонкую ткань одежды под пальто. Она сидела неподвижно и молчала, только однажды он видел, как блеснули её глаза, когда луч света проник сквозь окно. «О чем она думает?» – спрашивал он себя, чувствуя, как вожделение распирает его и переполняет сила для внезапной решительной атаки.

Когда он проводил её, Вика встала так близко, что их одежда соприкоснулась. Токи интимной приязни, даже доверия, проскользнули под покровами. Теплое дыхание достигло шеи, он разглядел маленькую родинку на аккуратной ушной раковине. Завитки волос, кристалл сережки приблизились вплотную. Ярослав потянулся ближе, но насмешливый голос оттолкнул грубее рук.

– Если это было свиданием – оно мне не понравилось, – уверенный взгляд вонзился в его глаза, – больше не приглашай меня. Терпеть не могу пустую трату времени, – нахмурилась она. – Я не буду против, если ты отвезешь меня в институт: как-никак из-за тебя я безлошадная. Но я не радио и не проститутка – развлекать мужчину, – отрезала черноокая. Взгляд (холоднее льда) облил презрением, и госпожа Наглость исчезла за дверью.

События развивались с такой быстротой, что он не сразу мог опомниться, разобраться в происшедшем и прийти в себя. На несколько мгновений Ярослав замер в изумлении. Мышцы одеревенели. Его охватило бешенство. Кровь вперемешку с яростью забурлила в венах. Тварь! Что она себе позволяла? Ярослав сжал кулаки. Чем быстрее он покончит с этой пигалицей – тем лучше. Он собьет спесь с нее, чего бы это ни стоило. Он уничтожит это своевольное отродье! Ярослав замер, борясь с желанием долбануть кулаком стену, чтобы пробить дыру и дотянуться до шеи самовлюбленной гусыни. Сломать ее, смять, подобно трухлявому дереву! Огненное кольцо злости стянуло грудь. Бешенство кипело внутри. Эта недалекая, лишенная привычки улыбаться девчонка, посмеялась над ним!

Призвав на помощь все свое самообладание, Ярослав унял тяжелое дыхание. Не спеша, чеканя шаги, спустился по лестнице. Наглая натура преподала ему неплохой урок. Он выучил. Впредь он не станет недооценивать Викторию Белову. Девчонка была не так проста, как казалось. Надо отдать должное: она без труда низвергла его самоуверенность с вершин. Слишком размечтался: планировал сегодня залезть под юбку, а получил удар ниже пояса. Нет, он не допустит, чтобы в самом начале скачек, она выбила его из седла! Он лично дал старт игре, цель которой – квартира Выгорских, а средство – сердце Беловой.

Придя домой и оставшись один, он несколько минут большими твердыми шагами ходил из угла в угол. Он был до того взбешен, что не мог ни о чем думать. Гнев и непонимание раздирали тело. Мечты поблекли, одна единственная мысль шурупом засела в голове, и Ярослав, удивляясь собственной встряске, выкрикнул «Сука!»

Через полчаса он рухнул в кресло у стола и принялся рассматривать рисунок обоев. Классические завитушки в стиле барокко прыгали перед глазами, волнообразные изгибы райских цветов пересекались с вертикальными полосами орнамента. Он сидел неподвижно, смотрел и размышлял. В нем росла злоба на бессмысленные кольца и выкрутасы, дикая злоба, потому что ему претило находиться в этой комнате и в этом доме, где он знал, обитала девчонка, которая, кажется, не боялась его и не торопилась падать к его ногам! Он схватил нож для бумаги, лежавший поверх конвертов, и с ожесточением бросил его в стену. Клинок мелькнул серебряной рыбкой и воткнулся поперек линий на обоях.

Тут он вспомнил слова отца: «Никто не вправе говорить тебе, что ты можешь и чего не можешь делать. Только ты это решаешь».

Ярослав почувствовал всю глупость злобы и рассмеялся. Что это с ним? Девчонка выводила его из себя, как никто другой, но ведь не собирался же он от этого хандрить?

Он встал, сунул руки в карманы и, насвистывая, отправился в кухню. Что ж, придется наказать ее. Что она сказала? Не проститутка? Это надо еще посмотреть. Был весьма удобный способ решить две проблемы одновременно: исполнить долг и удовлетворить собственные потребности.

Через десять минут Ярослав улыбался во весь рот, вспоминая ее хмурое лицо и прихлебывая чай. Как ни в чем не бывало, он включил планшет и принялся читать последние новости. Тут же отвлекся и в следующий час с истинным злорадством и наслаждением придумывал способы перехитрить, обмануть, одурачить, вывести из душевного равновесия самоуверенную тварь. Он расквитается с Беловым и с этой маленькой соплей! Когда все закончится, он будет спать спокойно!

Ярослав закинул ноги на стол и принялся проглядывать сообщения.

Назавтра он велел секретарю послать Вике букет с запиской, в которой собственноручно попросил извинений. Он не то, чтобы ожидал, но надеялся, что она позвонит или хотя бы пришлет смс. Нет. День шел за днем, а дерзкая девчонка и не думала объявляться. Ему пришлось приложить больше усилий. Он даже залез в сеть, в поисках романтических уголков для свиданий. Заграницу, как и многие места, пришлось выкинуть из соображений экономии времени. Александровский сад отправился туда же: что могло быть милого в толпах людей, слоняющихся без дела? Старый Арбат – аналогично. Что там? Кафе и лавки для туристов? Пушкинская площадь – самое заурядное место. Поклонная гора – опять толпы.

Он сам себя призирал за отсутствие оригинальности и подобострастие, когда через четыре дня тщательно подготовился, купил цветы, конфеты, потратил несколько минут на выбор одежды, принял вид раскаявшегося грешника и пригласил ее прогуляться в Ботаническом саду. Развлекал целый день заумными разговорами, шутками и самое главное внимательными вопросами. Королева немного оттаяла, но недостаточно, чтобы удовлетворить его гордость. Черт! Что происходило? Малютка не желала приближаться. Он никогда не предполагал, что может ненавидеть кого-нибудь сильнее, чем Белова, но это было до того, как девчонка вошла в его жизнь. «К тому времени, как он покончит с ней, – мечтал Ярослав, – она поймет, что если хочет провести оставшиеся годы в покое, то ни в коем случае не должна связываться с Выгорскими!»

Еще через день позвал в кино, Вика снисходительно кивнула. Винегрет чувств, испытываемых Ярославом, походил на взрывоопасную смесь. Это был и элементарный гнев, и злорадство от того, что он творил черное дело, и уверенность в победе, несмотря на всю надменность противника. В кинотеатре Ярослав в полной мере ощутил себя слюнявым подростком, сопровождающим первую девушку планеты. Его раздражало, что он не мог поставить ее на место или послать куда подальше. Им овладело непреодолимое желание схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть, а потом утащить в какой-нибудь укромный уголок и задушить.

Какого черта ему нужна именно она? Ах да, он же на охоте.

Когда в очередной раз она велела ему не провожать ее, он не удерживал ее. Он решил не ускорять ход событий. Спокойно подождал, а в ночь полнолуния повез ее далеко загород, где в металлическом свете безмолвного спутника, чуть приоткрыл завесу собственных чувств. Нет, не рассказал, почему их судьбы скрестились, но маленькие истории из детства позволили сократить расстояние до Снежной королевы. Вместе накрывшись огромным пледом, они бродили по пустынным проселочным дорогам, Вика слушала, наконец-то, улыбалась и снова говорила мало. Он не попытался поцеловать ее. Они шли медленно, упиваясь свежим и сочным, как хруст яблока, воздухом. Миновав застывший тихий лес, пошли по широкой гладко асфальтированной аллее, предназначенной то ли для проезда машин, то ли для большого числа гуляющих.

Огромные деревья склоняли сучья над головами, сосны еле шевелили мохнатыми ветвями, луна освещала дорогу. Они были одни в безмолвной тьме, затерянные посреди сказочной пустыни мира. Говорили почти шепотом. Это был первый вечер, когда Вика сказала больше десяти слов зараз.

На следующий день они забрали из сервиса ауди. Сев за руль, Вика засветилась. Она была благодарна, по всей видимости, забыв, по чьей вине лишилась средства передвижения.

Дальше стало легче. В суете дней, Ярослав порой начинал путаться в своих мотивах, ожиданиях и действиях. Эмоции стали другими. Кулаки не сжимались от злости и разговоры не раздражали. Каждое слово, произнесенное Викой, давало новую информацию, значит, было ценно. Бросив попытки бежать впереди паровоза, он, если не наслаждался, то, по меньшей мере, смог заметить легкость, которая неизменно сопровождала ее присутствие.

И еще одно стало ясно. Его тело реагировало на девушку независимо от настроения. Прикосновение не вызывало желания отдернуть руку, наоборот. Волосы, шея, да и вообще вся Вика пахла сладко: нежностью свежескошенной травы, солнечного луга, утра с примесью горьковатой нотки почек березы. Фимиам рождал очарование, на которое тело отзывалось возбуждением. К моменту первого поцелуя Ярослав был сам не свой. Дрожь в теле даже веселила. «Сделай это просто и небрежно, – сказал он себе, – это не последнее лобзание с единственной женщиной на земле!»

Сосредоточившись на технике исполнения, Ярослав посмотрел в бездну глаз, дождался, когда чарующий запах проникнет в мозг, положил руку на ее шею, устремив внимание на гладкую кожу под пальцами. Вика привычно облизнула верхней губой нижнюю. Тело откликнулось на призыв. Ярослав коснулся губами ее рта и словно оказался втянутым в водоворот, где, охваченный негой и страстью, потерял разум. Проник глубже, сгорая от желания пропустить по жилам волны блаженства. Господи! Нет! Остатки разума заставили отпрянуть от девушки. Вот черт! В какой-то миг ему почудилось, что он не принадлежал себе. Что за чушь?! Прошло то время, когда он терялся от поцелуев. Скрывая растерянность, отстранился, опустил взгляд на губы и провел тыльной стороной ладони по щеке. Такая сладкая!

Отступил. Задача была выполнена. Черные глаза смотрели удивленно и мучительно непонимающе. Он не столько услышал, сколько увидел выдох: «Ещё». С восторгом поцеловал снова, уступая желанию страсти. Её губы, казалось, идеально подходили для него: мягкие, прохладные, посылающие импульсы в каждое сочленение тела. Они обещали больше, чем разум, чем слова, чем взгляды. Он сжал её, неосознанно мечтая скрыть от всех, даже от самого себя. Вика была маленькой, целиком и полностью помещалась в его объятиях, и от этого влечение усиливалось в сотню раз. Притянул её, прижал, не сдерживая силу, ладонь положил на затылок, не давая ускользнуть. Насладился, закружился в смертельном урагане, унося девушку с собой.

Когда пришло время отстраниться, он моргнул, стряхивая остатки нежности. Хитро улыбнулся в распахнутые глаза: «Ещё?»

Она, кажется, впервые смутилась. Наконец-то!

Ярослав проглотил самодовольную улыбку.

Глава 4. Вечеринка.

Ты полюбишь меня… Как искусный игрок,

Я все карты заранее знаю.

С. Я. Надсон

С этого дня он мог спокойно и долго держать ее за руку, обнимать, свободно говорить, целовать. Она верила. Сомнений не было. Можно было двигаться дальше. На шахматной доске должен появиться ферзь. Зуев, который просто обязан был втереться в её доверие. Принцесса должна была осмелиться переложить часть своих забот на его плечи.

В эти дни, как назло, возникла проблема: соглашение по слиянию с канадской NIS сорвалось, и им надо было лететь в Лондон на переговоры по урегулированию убытков. Изначально сделки предполагалось закрыть до тридцатого марта. Планировалось, что активы объединенной компании включат в себя как работающие производства, так и объекты, развитие которых возможно было в краткосрочной и среднесрочной перспективе: Сугское угольное месторождение в России, молибденовый производственный комплекс в штатах, проект Эль Пилар в Мексике. Холдинг выполнил все условия для завершения сделки и дважды соглашался на продление сроков её закрытия, но по состоянию на начало апреля одно из предварительных условий так и не было выполнено, Ярослав не мог с этим согласиться – не для этого он занимался бизнесом. Сама мысль, что нужно броситься в бой, радовала его. Но необходимость оставить девчонку, пусть даже на недолгое время, – не прельщала. Что он найдет, когда вернется через две недели? Ярослав сделал все возможное, чтобы решить максимум вопросов заочно, отправил группу экспертов, но, к сожалению, без его участия дело утрясалось невыгодно.

Он решил устроить знакомство в субботу, отставив последний вечер перед отлетом для романтического ужина. Думал пригласить её к себе, заказать пару-тройку блюд из «Турандот», усыпать пол лепестками роз, включить Моцарта, приготовить подарок – все это обычно покоряло женщин. Секретарша, хитро заметив «обалденные», заказала сережки с сапфирами, розы, лилии, пионы, угощенье и всю остальную лабуду. Она предупредила, что все будет готово в воскресенье к девяти часам вечера. Требовалось только пригласить гостью. Что он и сделал, когда накануне вел её в Большой, дабы свести с Андреем. Выбрал «Тщетную предосторожность» – классический балет с красочным наивным сюжетом о соединении влюбленных. Анна Владимировна организовала прекрасную ложу, шампанское, лимузин.

Вечер, ему показалось, прошел душевно и легко. Знакомство было приятным, разговор – непринужденным. Вика бестягостно болтала с Андреем, шушукалась с его спутницей, как бишь её? Легонько вкладывала пальцы в ладонь Ярослава, когда героине постановки грозила нежеланная свадьба или отправка в чулан, без принуждения встречалась с ним взглядом, открыто улыбалась. Но стоило ему спросить об Андрее, когда они остались одни, Вика вынесла неутешительный вердикт.

– Огромный, толстый, чрезмерно умный, – она даже не стремилась приукрасить собственное впечатление, – кажется, он старался. Попытки шутить походили на… театр одного актера? Сам шучу – сам смеюсь, – Вика состроила тоскливую гримасу и произнесла это не со злостью, а с печальным сожалением, – Все мысли Андрея вращаются около политики. Понимаю, это сейчас актуально, но и Ирине, и мне, и даже тебе, можешь не возражать, – подняла она ладонь, – это казалось неуместным. Может быть он и умный, но толстокожий,… нечувствительный что ли, – она скривилась, – понимаешь? Беседа должна быть интересной всем ее участникам, а не только оратору. Важно не сколько ты скажешь, а сколько люди услышат, согласен?

Ярослав отвернулся к окну. Он был взбешен и не готов обсуждать Зуева в таком контексте. Как она смела говорить о гении юриспруденции в столь пренебрежительном тоне? Лучше бы ему ничего не спрашивать! Он повернулся, намереваясь переубедить ее. Вика наморщила лоб, она, похоже, поняла его настрой, но сдаваться не собиралась.

– Любитель пожевать, – быстро вставила она, – это в театре-то? Ох. Да и Ирина его – без слез не взглянешь. С такой внешностью, как у Андрея, ему надо выбирать не узкобедрых куриц, а нормальных симпатичных девушек, хотя…, – на лице Вики появилась выражение скептицизма, которое сменилось раздумьем.

Ярослав не произнес ни слова, опасаясь, что если откроет рот, не сможет сдержаться и не наорать на нее. Наконец, она поджала губы и сказала: – Ему бы подошла моя Ольга.

– Ольга, значит, – механически отозвался Ярослав, пытаясь сладить с собой. Вот и до нее добрались. Отлично.