Алинины Сказки. Часть 3. Исцеляющее ожерелье. Сборник психологических сказок

На самом деле, Жизнедара теперь поёт эту песню тем, кто нуждается в такой же трансформации, какую прошла она сама. Теперь, она отражает свет Солнца и светится тёплым жёлто-золотистым светом любви и принятия себя, своей истинной жизни и структуры своего бытия.

Сказка о том, как красавица Лина саму себя нашла, свой собственный, внутренний свет обрела

Жила-была на белом свете, на дальней окраине небольшого городка красавица Лина. Глаза её карие, глубокие, словно озёра, тайны разные в глубинах женской Души хранящие, улыбка дивная, загадочная, сама станом стройна, собой хороша. Трудиться Лина любила, целей своих достигать, порядок во всём соблюдать, да вот только сама себя толком не знала, места своего в жизни не ощущала. Вся в трудах, да в делах. Молчалива она, и толком никогда не поймёшь, что у неё на уме: о чём думы свои думает, о чём мечтает, чего хочет, порой, и сама не знает, не до себя ей. Переменчива Лина, как и её настроение, словно погода, всегда разная.

А ещё, Лина почти не отражалась в зеркалах. Отражение было блёклым, слабо проявленным, словно за какой пеленой-туманом на зеркальной глади скрывалось. Красота её ей самой была не видна, порой, она и сама себя не поймёт. Спрячется, бывало, под длинный бабушкин платок, поди её разгадай! В мир пойдёт, заблудиться в городе может. Одна отрада у неё – лес, сад любимый, что вокруг дома цветёт, да озёра и водопады, что струями своими с солнечными лучами играют. От городской суеты кругом её голова, да и сама она нелюдимая. Супруг её, хоть и любит, всегда ему что-то не эдак, да не так.

Не ведает Лина о том, какова, на самом деле она сама и её Душа, думает всё, для чего на белый свет рождена. В природе её умиротворение, а среди людей она, словно малое дитя, теряется, даже от матушки своей бабушкиным платком укрывается, мало, кому доверяет. Казалось ей, что матушка её не слишком привечает, не до Лины ей, всё в других делах да заботах, а Лина уж сама по себе, как-нибудь справится.

Раньше жила Лина в большом городе, верила она каждому мимо проходящему, слушала, как жизнь свою строить, что верно, а что не верно, где да как поступить надобно, какой быть в мире для людей необходимо, чтобы за свою в любом окружении принимали. Запуталась она совсем. Говорили люди разное: и доброе, и прекрасное, от чего Душа её трепетала. Но были и злые языки, что попало мели, или в угоду себе своё собственное мнение навязывали. Воспротивится Душа Лины против этого, а она головой кивнёт, дальше пойдёт, исполнит то, что требуют, да вот только сама тому не рада. Вскоре совсем от людей сторониться стала, уехала жить на самую окраину, из дома своего, без крайней надобности, носа не высовывает.

Как-то встретила она в лесу одного молодца, а тот чучелом лесным её назвал. Другой встречный, заглянув в её глаза – шарахнулся, ведьмой окрестил. Ну а бабы в округе, так те вообще, за свою не считали, то ли из зависти к её красоте, то ли ещё по какой причине, дикаркой-бунтаркой необузданной прозвали, а может, Лине всё это просто казалось. Убежит она к горному водопаду, сядет рядом с ним, струями его играет, о жизни своей причитает, на себя сердится за то, что такая несуразная на свет белый уродилась и редко с кем понимание может найти. Или на берегу озера синего сядет, на гладь озёрную смотрит, сердце своё успокоить пытается. Плакало сердечко её горькими слезами от непонимания, от жизненных неурядиц, от того, что многие ещё и дела её обесценить пытались, потому как она сама для себя и для многих людей непонятной была.

Терпела Лина, терпела, да и сбежала на окраину города, от людей подальше, к природе поближе. Тут рядом и лес любимый, и горный водопадик в трёх милях от дома, и озеро. Всё есть, с кем поговорить, чтобы не осудили, жизни не учили. То белка прибежит – Лина с ней поговорит, то зайчик прискачет, слушает Лину да травку жуёт. Выслушал – и то хорошо, глядишь, на Душе полегчает. «Чего я буду всем навязываться, раз я такая для всех непонятная. Надоело всё так, что жизнь собственная не мила. Один говорит – так живи, другой – иначе советует. Что тогда слушать? Итак, непонятно, зачем я в этот мир пришла. Вот бы мне карту жизненного пути найти, себя узнать – проще будет жить. Пересуды людские завели туда, незнамо куда, не знаешь теперь, как и выбраться», – сетовала Лина.

Как-то играла она со своей белкой-любимицей да заигралась, вот уж и зорька вечерняя в свои права вступила, звёздочки первые на небосклоне проявила. «Ой, домой пора, скоро ночь придёт, успеть бы, вернуться!» – думает Лина. Вдруг одна звёздочка к ней спустилась, на ладошку легла, ниточку звёздную в руку дала да и полетела в лес, увлекая Лину за собой. Лина за кончик ниточки держится, за звёздочкой бежит.

Завела её звёздочка в самую чащу лесную. Ниточка из рук выскользнула, а звёздочка вновь на небосклон, на своё место вернулась. Лина, пока бежала, дороги не приметила, и тропинки куда-то все подевались. Устала она, да и темно уже, куда идти – не понятно. Присела девица на старое поваленное дерево, думает: «Вот! Даже у звёздочки своё место на небосклоне имеется, а я, как неприкаянная. Не пойду больше никуда! Коли меня дикие звери съедят – такая судьба. Чем чудищем лесным, нелюдимым посреди людей добрых жить, может лучше и так! Будь, что будет». Положила она руки под голову, ворочалась, ворочалась, сердилась на себя за то, что вечером в лес, на поводу у звёздочки непонятной пошла, да на жизнь свою обижалась. Так и задремала.

Как проснулась утром, огляделась – понять не может – где находится. В какой стороне дом – не ясно, троп не видно, кругом лес густой. Тут увидела она, что под огромной сосной кто-то шевелится. Зажмурилась Лина, слёзы из глаз капают: «Вот! Опять кто-то сейчас рассказывать станет, куда мне идти надобно, заведёт ещё туда, незнамо куда. Звёздочка уже завела. Ну и пусть, всё равно ничего не ведаю, бестолковая я, поделом мне – чучелу лесному!» Вдруг почувствовала Лина, что кто-то её за коленку трогает, и говорит:

– Иииии, красна девица, ты чего это удумала? Зачем так о себе? Али жизнь твоя тебе совсем не мила?

Присмотрелась Лина, раздвинула рядом с ногами своими траву-мураву, увидела, что говорит с ней Старичок-Боровичок, ростом с локоток, в красной шляпке да с белой бородой, приметный такой.

– Да чего ж я такого удумала? Сказывают люди, что я для них непонятная, то бесполезная, то бестолковая. Никому я тут не нужна. Сама запуталась вся, не знаю: чего хочу, куда иду, для чего живу! Что от меня – от бездарности такой проку этому миру. Ну и съедят меня тут лесные звери, так и пусть, хоть польза им будет, коль в людях я не пригодилась. Вот я и решила – будь, что будет! Я думала, что за звёздочкой путеводной шла, да и та от меня ускользнула, непонятно куда завела. Поди, теперь её отыщи! Где дом – не понятно.

– А ты что ж, сама-то себя не видывала никогда, пути своего собственного не чуешь, не ведаешь? – спрашивает её Лесной Хозяин.

– Нет, дедушка, не видывала и не ведаю. Куда уж мне!? Я лишь песчинка в этом мире, от меня мало что зависит. Да и как увидеть и ведать, коли я даже в зеркалах, толком, не отражаюсь?

– Ладно, помогу я твоей беде, вижу, что сердце у тебя доброе.

С этими словами прикоснулся Лесной Хозяин зелёным прутиком ко лбу Лины, и полетела она в невесть откуда взявшийся разноцветный колодец. Стенки его из светлого бревна, медового цвета, внизу голубая вода, манящая Лину к себе, видна, а до воды всех цветов радуги круглые пятнышки. Всё как в волшебном, детском сне. «Ну, всё! Долечу до воды, поди, утону, и не выбраться потом! Так я и знала! Хотя, сказывала мне моя бабушка, что на свете белом колодцы волшебные есть – порталами зовутся. Может и этот таков? Вот бы узнать – что там на дне? Что за мир мне откроется? А вдруг, чудо или тайна какая? Наберу ка я в лёгкие побольше воздуха, там и поглядим!» Вдохнула Лина поглубже, к удивлению своему, в воду не бухнулась, не ударилась о поверхность, а плавно вошла. Опускается Лина медленно ко дну, а вода её успокаивает, ласкает, словно руки материнские в колыбели качают. Давно Лина такой ласки, любви и заботы о себе не ощущала, а может просто не хотела ощущать. Расслабилась она, слышит – песнопения женские откуда-то раздаются, только вот, не расслышать что поют.

– Какая прекрасная голубая вода! Спасибо тебе за ласку и такую дивную природу твою. Голубой цвет – мой самый любимый в природе! Он всегда напоминает мне чистое, голубое небо, отражая свободу, любовь, независимость и прекрасный полёт! Небо – оно, как широта моей собственной Души, которую мне ещё предстоит, видимо, познать! – неожиданно для себя воскликнула Лина, от восхищения своими ощущениями.

– Пусть так и будет, Лина! А знаешь ли ты, что для счастья на белый свет рождена? – отвечает ей голубая вода.

– Неужели я так на свет родилась! Именно это чувствует сейчас моя собственная Душа!

– Именно так! В тебе и сила ясного знания есть! – отвечает ей голубая вода.

Лина призадумалась, улыбнулась и вдруг почувствовала и вспомнила, как приятно было в материнской утробе. Тепло и спокойно, безопасно, словно на ладошках у любящего Бога. Мамина Душа с любовью столько колыбельных песен ей пела! Приятная нега окутала всё её тело. Все проблемы и жизненные неурядицы отошли на задний план, и откуда-то, теперь, Лина точно знала, что всё будет хорошо, а впереди её ждёт новое, волшебное, приключение.

Наконец она приземлилась на твёрдую землю. Вокруг травка зелёная, воздух такой, как на поверхности, только пропитан ароматами любви, равновесия, гармонии и спокойствия. Ароматы эти хотелось вдыхать до бесконечности. Надышавшись вдоволь, Лина заметила, что держит в руках голубой с серебристыми проблесками путеводный клубочек. Огляделась она вокруг, да и говорит:

– Какой чудесный мир! Где это я оказалась? Что дальше делать? А как я назад вернусь? Не заблудиться бы тут!

– Опять в себе сомневаешься? Отыщи себя истинную, тогда и путь обратный найдёшь! – услыхала она голос Старичка-Боровичка.

– Ну что же, клубочек мой путеводный, укажи мне путь верный, а то я вечно в себе сомневаюсь, куда идти ? не знаю!

С этими словами бросила Лина на травушку-муравушку путеводный клубок, тут и появилась перед ней тропочка. Покатился клубочек по тропочке, Лина за ним пошла.

Долго ли, коротко шла, ни на что не отвлекалась, в дремучий пролесок вошла, тропка и кончилась. Смотрит Лина, а перед ней болото, так и чавкает, норовит в глубину утянуть. Кочки парные со спелой клюквой по болоту, вдоль узенькой каменистой тропинки расположились. За болотом, на той стороне – терем красоты невиданной. Да только как до него добраться?

Попробовала Лина на первую кочку вступить, чуть не утопла, по пояс в воде болотной оказалась. Благо, рядом берёзка росла, ветвь свою ей подала, Лина и выбралась на прежнее место. Осмотрелась она кругом, призадумалась, видит – лежит у самого края топи кучка камней, будто нарочно для укрепления тропки собранная, да все камушки разной формы. «Гляди, девка, внимательней! Коль не на то место камень положишь – утопнуть можешь! – прозвучал голос Старичка-Боровичка.

Повздыхала Лина, набрала камней полный подол, вступила одной ногой на тропку ненадёжную, положила первый попавшийся камень на правую кочку, та вместе с камнем и провалилась. Ноги Лины по щиколотку в болотной, холодной воде увязли. Рядом, с левой стороны от неё кочка, а в ней углубление. Подобрала Лина камушек по размеру углубления, положила его на левую кочку, кочка камушек в себя вобрала, из топи больше вынырнула. Встала Лина на эту кочку – не проваливается. Кочка, сама приподнявшись, каменистую тропинку укрепила, повыше подняла.

Дошла Лина по тропке до следующей пары кочек, смотрит – правая кочка выше, левая ниже. Вновь подходящий углублению камень на левую кочку положила. Кочка камень приняла, сама приподнялась и тропинку подняла. Так и шла Лина, взглядом примеряя: с какой стороны кочка выше, а с какой ниже; на какой углубление есть, на ту камушек подходящий подберёт и положит. Кочка сама приподнимается и тропу приподнимает, в итоге, поверхность земная выравнивается.

Так и добралась Лина до другой стороны болота. Оглянулась назад, удивилась – засияла тропинка ровная да гладкая, болото вовсе исчезло, превратившись в цветущий луг, а на месте дремучего леса берёзовая рощица листвой шелестит, с ветерком перемен о чём-то шепчется, Лину благодарит.

Вот и терем прекрасный пред ней. Толкнула Лина двери, вошла внутрь, огляделась. В центре комнаты стоял стол, на нём блюдо с плюшками да пирогами и кринка молока. У левой стены, ближе к дальнему углу, сундук резной, рамы окон расписные, на окнах занавески из белой вуали колышутся. Тут же прялка с веретеном стоит, сама по себе нити для полотна красивого творит. Горит в тереме очаг, от него тепло, светло. Ароматы трав луговых всё пространство пропитали, разум проясняют, суету успокаивают. Из окон терема виден цветущий сад, в нём бабочки порхают, птицы поют. И так тут всё ладно и хорошо, что выходить не хочется.

Увидела Лина лестницу резную, ведущую на второй этаж. Поднялась она по ней, огляделась. На втором этаже приятная, нежная, цветами украшенная спаленка, кроватка стоит удобная. Присела Лина на кровать, почувствовала, как хорошо на ней отдыхать, силы свои восстанавливать. Представила она, как в открытое окно ночью звёздочки светят, дивные сказки, былины сказывают, о жизни рассказывают, тайны разные открывают, пути жизненные уточняют, откровения дают.

«Чтобы в этих хоромах жить, надобно, и вид иметь соответствующий. Иди, переоденься. Да смотри, с выбором не промахнись! Знай, что надо тебе наряд на глаз подобрать. Коли большой выберешь или маленький, слишком дорогой или слишком дешёвый – так и будешь тут всю жизнь бродить, на свет белый не выйдешь!» – вновь услышала Лина голос Хозяина Лесного.

Отворилась пред Линой новая дверь. Вошла красавица в неё и попала в гардеробную. Висят тут наряды разные: и роскошные бальные платья, и простые, и чудные наряды имеются, и костюмы разных фей да колдуний из детских сказок. «Какой же мне выбрать наряд? Какой из них мой?» – призадумалась Лина. Стала она промеж рядов бродить, наряд себе выбирать. Один красив, да размерчик мал – не то, на второй взгляд положит – больно уж карманы на подоле широки, какой-то он большой и слишком пышный, на третий взглянула – вычурным показался. Тут и вспомнила она, что её любимый цвет небесно-голубой, решила послушать себя, закрыла глаза да увидела образ нежно-голубого платья.

Открыв очи, стала она голубые наряды искать. На одном из них пояс чёрный широкий и рукава чёрной тесьмой оформлены. Пригляделась Лина к платью, примерила мысленно на себя – не понравилось. Смутило её сочетание чёрного цвета с голубым. На втором голубом платье – ткань слишком прозрачной и лёгкой кажется, а на ощупь колючая, неприятная, колкая. На третьем – вуаль подола и шлейф слишком длинные, ходи потом, запинайся, да и на ощупь ткань слишком прохладная. Тут увидела Лина прекрасное, нежное, голубое платье. Корсет его спереди кружевом отделан, золотыми бусинами украшен, позади белый шлейф из вуали, нужной длинны, словно крылья. Смотрит Лина на наряд, взгляд не может оторвать. Да и платье само так её к себе и манит, примерить приглашает.

Подошла Лина к платью, прикоснулась к кружеву на корсете, почувствовала от него тепло. Прикоснулась к бусинам – те засветились. Стало платье нежно-золотым, словно тёплые, солнечные лучи. Улыбнулась Лина ему, понравилось оно ей. Платье красным стало, на подоле розы алые проявились. Заблагоухало оно розами, словно живое, затем, снова превратилось в голубое. Подол платья словно струи водопада струится, напоминает голубую водицу, пыл охлаждает, успокаивает, от суеты оберегает. Заиграло платье всеми цветами радуги, кругами разноцветными, как в волшебном сне, как в колодце, что до голубой воды виделись.

– Вот же оно – платье моё! Чувствуя я, словно в нём на свет Божий родилась! Разное оно, разнообразное, переменчивое, прекрасное, отражает собой все природные настроения. Мне его и носить! Всё-таки, жизнь – интересная штука! Имею право быть такой, какой хочу, отражая разную суть свою! Я разная: то хмурая, то ясная, то день, то ночь, то закат, то рассвет, чудесная, прекрасная! Точно! Это платье моё, его и беру!»

– В пору ли оно тебе? – вдруг услышала она чей-то голос.

Обернулась Лина на голос и увидела старуху в чёрном одеянии. Нос её сгорблен, в руке клюка.

– Сердце моё вторит мне, что вот она – природа моя! – отвечает ей Лина.

– Ну, коли так, то бери, да смотри, не прогадай!

– Хватит мне в чёрном теле ходить, всем угождать, под всех подстраиваться, всего себя лишать, сомнениям да страхам своим уступать. По нраву мне новый наряд, его и возьму.

– Так тому и быть. Что дано, того не отнять! – молвила старуха, стукнула клюкой своей об пол, туманом растворилась.

.

Только Лина к платью в третий раз прикоснулась, как оно на неё, как влитое, и село. Смотрит Лина, а перед ней её матушка стоит и говорит:

– Доченька моя, как же ты хороша!

– Спасибо, матушка моя, за то, что на свет родила, поила, кормила, растила, любовь свою и заботу дарила! – ответила Лина, улыбнулась матушке, поклонилась, обняла.