Месяц на море

– А ты хорошо знаешь классическую музыку? – переспросила она.

– О да! На слух могу узнать концерты Брамса. Хорошо знаю Мусоргского. Люблю Моцарта, Вивальди.

– Кто же этих двоих не любит, – произнесла Архипова. Ее знакомый представал в новом свете. Если сначала ей казалось, что перед ней добросовестный, исполнительный служака, поклонник уставов и правил разного толка, то теперь он оказывался человеком, способным переживать. Александра всегда считала, что музыку любить и понимать может лишь человек эмоционально одаренный. «А так сразу и не скажешь… Иногда он поражает скупостью чувств», – подумала Архипова и решила повнимательней приглядеться к этому человеку. А Колесников продолжал удивлять. В разговорах он цитировал философов, обнаруживал широкие познания в медицине, судил об актерах и театре, обсуждал политиков и моду. Сергей Мефодьевич поражал широтой знаний и… категоричностью суждений. Архипова пока слушала и не спорила – хотя многие взгляды собеседника ей казались странно несовременными. Она никак не могла составить мнения о нем – каждая беседа преподносила сюрпризы. Одно было понятно: мужчина заслуживал внимания. Он был умен, интересен, умел делать комплименты. Они были неброскими, но в них обнаруживалась наблюдательность и стремление быть приятным. Очень скоро Архипова поймала себя на том, что ждет его звонков – общение разжигало любопытство. Но сама она не звонила. Было у нее такое правило – не звонить мужчинам, которым нравилась. А она, несомненно, нравилась Колесникову: он так часто звонил, так подолгу с ней разговаривал. В конце каждой беседы непременно следовала фраза: «Я не исчезаю. Завтра выйду на связь. Прошу, сними трубочку, когда увидишь мой номер!» Архипова умилялась: «В его жизни были случаи, когда женщины не хотели с ним разговаривать. Как это грустно!» И вот в ее душе появилось не только любопытство и сочувствие, но и понимание. И даже нежность. Архипова принялась анализировать эти разговоры – за каждым предложением ей виделся глубокий смысл. По этому поводу подруга Таня Степанова сказала:

– Подруга, судя по тому, что ты занимаешься фигней, ты влюбилась.

Архипова опешила. Потом рассмеялась. А потом призадумалась. Они общались уже несколько месяцев. Два раза в день, утром и вечером. Рассказывали друг другу обо всех событиях и происшествиях. Давали друг другу советы. В конце концов жизнь обоих стала немыслима без этого общения. И тогда Сергей Мефодьевич купил билеты на поезд Москва – Санкт-Петербург.

Одним апрельским вечером, когда на ветках уже орали пьяные от весны воробьи, он позвонил Архиповой. Звонил позже обычного, а голос сбивался на фальцет.

– Александра! – начал он и замолчал.

– Сергей! – в тон ему ответила смешливая Архипова, ее развеселила интонация конферансье.

– Не перебивай, – приказал Колесников.

– Не буду, – ответила Архипова.

– Саша! – не выдержал Сергей Мефодьевич и хихикнул. – Не смеши меня.

– А ты меня еще Шурой назови, – отвечала Архипова.

– Извини, знаю, ты не любишь эти варианты. Ты – только Александра.

– Что сказать-то хотел? – спросила Архипова.

– Ах да, ты меня сбила.

– Я не тебя сбила, а пафос.

– Я билеты купил тебе. Сейчас вышлю на почту. Выезжаешь в пятницу вечером. Возвращаешься в воскресенье вечером. Но поздно. Мне хотелось, чтобы ты дольше побыла у нас.

– Сергей?! – Архипова растерялась. – Но… спасибо! Ты бы предупредил. Я и сама могу билеты купить. Не люблю в долг жить… И… вообще. Деньги тебе переведу сейчас же.

– Ты едешь в бизнес-классе. А остановишься у меня дома, – как-то снисходительно произнес Колесников, и Архипова поняла, что цена на билеты заоблачная, а идея совместного проживания обсуждению не подлежит. Архипова растерялась. Во-первых, она всегда пользовалась эконом-классом, а проживание с кем-то под одной крыше вообще было для нее мукой. «Я его знаю всего несколько месяцев. Маньяк, может быть, какой-нибудь. Кто так поступает?! Он же меня, наверное, и не помнит», – думала она.

– Я и бизнес-класс могу оплатить, – сухо сказала Александра. Что-то в этой ситуации ей не нравилось. Вернее, ей не нравилось все. И то, что не учли ее планов и возможностей, что не поинтересовались ее привычками, что пытаются ею распоряжаться. «Здорово! В пятницу выезжай, в воскресенье возвращайся, живи там, где я сочту нужным. Ваше мнение нам интересно, но во внимание мы его не принимаем! Как это там: “Демократия у нас есть, но мы ее не практикуем”», – подумала Александра.

Колесников, замерший на том конце провода, ждал ее реакции. Он чувствовал, что огорошил Архипову: эффект был несколько иным, чем он ожидал.

– Я должна поразмыслить, – наконец произнесла Александра.

– Конечно, конечно. Я понимаю, – заторопился Сергей Мефодьевич. – Мне хотелось сюрприз устроить, но я не подумал о твоей работе.

«И моей жизни вообще!» – подумала про себя Архипова. Раздражение не проходило, но сейчас к нему примешалась жалость. Она вдруг поняла, что этот мужчина, который вот уже несколько месяцев исправно общается с ней по телефону, страшно одинок. «Будь у него подруга или дочь, которая внимательна к нему, вряд ли бы на такое пошел. А у Колесникова, видимо, друзей нет, а с дочерью особо не общается… Не позавидуешь», – размышляла Александра, слушая объяснение Колесникова.

– Хорошо, завтра дам ответ, – наконец произнесла она. – Я хотела поработать над лекциями, а еще в пятницу у нас встреча с представителями Управы. Постараюсь как-то все это утрясти.

– Пожалуйста, постарайся, – в голосе Сергея Мефодьевича слышались умоляющие нотки. «Куда делся гонор?!» – удивилась Архипова. У нее, конечно, не было особых дел на эти выходные, но нужно было все обдумать и… посоветоваться с подругами.

Первым делом она набрала телефон Тани Степановой. Степанова, словно это она звонила Архиповой, а не наоборот, тут же воскликнула:

– Я же говорила, что надо приезжать к нам! В лесу пошли сморчки. Все потому, что теплый апрель. Почти как май.

Архипова поморщилась – она не терпела грибы.

– Таня, мне совет нужен, – начала она.

– Зачем тебе совет, если глупость ты уже сделала?! Я по голосу слышу, – тут же ответила Степанова.

– Нет, еще не сделала. Поэтому тебе звоню.

– Странно! Ты же обычно делаешь, а потом совета просишь.

Архипова вздохнула и рассказала про Колесникова. Степанова призадумалась и спросила:

– Как он общается? Как ненормальный?

– Да нет, обычный, – поморщилась Александра.

– М-да, – вздохнула Степанова, – вопрос. Что до меня – я бы поехала. Но прежде затребуй у него все паспортные данные, точный адрес и… СНИЛС.

– Что? – фыркнула Архипова.

– СНИЛС, самый обычный. Он же пенсионер? Между прочим, это документ документов!

– Таня, он военный пенсионер. Они не обязаны иметь никаких СНИЛСов.

– Ах, черт, я забыла, ты говорила. Что-то морское там…

– Ну, так он утверждает.

– Точно не знаешь?

– Откуда? Так и общаемся по телефону вот уже сколько месяцев.

– Езжай, ничего он с тобой не сделает А так, может, наконец замуж выйдешь, – сказала Степанова и тут же перешла к своим сморчкам: – Ты приедешь или нет к нам? Сморчки пошли. В сметане готовить буду!

– Таня, я поеду в Питер к странному человеку, который тратит безумные деньги на железнодорожные билеты.

– Хорошо, а потом к нам, на дачу! – Степанова отключилась.

Архипова походила по кабинету, взглянула в окно и различила серые льдины на Москве-реке. «А в Питере Нева еще подо льдом и ветер пронизывающий, а на Фонтанке лодки моют и чистят. Поеду я к этому странному человеку, но жить буду не у него». – Архипова подошла к столу, взяла телефон и набрала номер отеля.

Пока она разговаривала с администратором, в кабинет заглянул Лушников.

– Александра Львовна, у нас опять небольшой скандал.