Изменить/оставить

– Но я узнаю. Я узнаю, что не смогла, – вслух сказала Аля и швырнула телефон на подушку.

На экране застыла фотография длинноволосой блондинки. Волосы красиво струились на ветру и переливались на солнце. Аля вдруг представила себя с такими волосами. Могло бы быть красиво. Сразу же десятки доводов против окрашивания возникли в голове: не пойдёт, испортятся волосы, дорого… Но если использовать монетку? Она не потратит ни деньги, ни время, ни волосы, в конце концов. Надо решиться! Как с коктейлем. Конечно, волосы немного важнее Голубой лагуны, но ведь можно будет отыграть.

Аля вылезла из кровати и пошла в прихожую за курткой. По дороге увидела своё отражение в зеркале: русые волосы, самые обыкновенные, ничем не примечательные. У всех такие. И у неё. И лицо обыкновенное: глаза, нос, рот, щеки, брови. Не за что зацепиться взглядом. Мама всегда говорила, что она должна развивать таланты, потому что на внешность рассчитывать не приходится. Аля и не рассчитывала.

Нащупав в кармане монетку и снова удивившись её холодным краям, Аля, зажмурившись сказала:

– Хочу стать ослепительной блондинкой!

Но снова ничего не произошло.

– Да как же ты работаешь? Исполняешь то, что считаешь нужным сама? А я всё равно буду блондинкой! Тебе назло!

Она швырнула монетку обратно в карман и взяла телефон, чтобы найти салон красоты поприличнее. Желание покрасить волосы вопреки воле монетки пересиливало здравый смысл. Не идти же в первую попавшуюся дворовую парикмахерскую, где пенсионерок по акции стригут в первой половине дня.

Пара запросов, геолокация, и вот салон с отличным рейтингом и галереей свежеокрашенных красавиц. Аля написала сообщение. Звонить незнакомым людям – всегда стресс. Благо, нынче мир максимально лояльно относится к интровертам, почти везде можно записаться в прямом смысле слова – когда пишешь, а не звонишь.

– Один, два, три…

Аля считала шаги до салона, но так волновалась, что всё время сбивалась. Три раза досчитывала до пятисот, ещё несколько доходила только до сотни. Итоговое количество шагов осталось неизвестным.

Салон встретил блеском зеркальных стен, мраморного пола и белоснежной улыбки администратора. Девушка так приветливо поздоровалась, как будто всю жизнь ждала встречи с Алей.

– Давайте я повешу вашу куртку, – предложила она. – Чай? Кофе?

– Спасибо, ничего не надо, – ответила Аля, передала куртку и плюхнулась на мягкий кожаный диван.

Провалившись между уютными подушками, она сообразила, что оставила монетку в кармане. Нет, так не пойдёт, нельзя оставлять её без присмотра. Не без труда Аля выбралась из диванного плена, нашла куртку в шкафу среди других и стала рыться в кармане. За этим занятием её и застала мастер.

– Александра?

Аля густо покраснела, как будто её поймали за чем-то запрещённым. Ей очень хотелось объясниться, сказать, что она роется в своём кармане, но женщина в форменном переднике с эмблемой салона на груди выглядела слишком строго. Аля зажала монетку в ладони и закрыла дверцу шкафа.

– Пройдёмте, – сухо сказала мастер.

Её интонации не вязались с лучезарной улыбкой администратора. Аля сжалась и засомневалась, стоило ли вообще сюда приходить. Ледяная монетка, зажатая в ладони, напомнила, что она решила пробовать новое.

– Меня зовут Елена, сегодня с вами буду работать я, – оказавшись за Алиной спиной, мастер немного смягчилась. – Решили, что хотите?

Аля, глядя куда-то между своими коленками, сказала:

– Решила, что хочу быть блондинкой.

Мастер усмехнулась. Или показалось?

– Думаете, мне не пойдёт?

– Неважно, что думаю я. Важно, что думаете вы. Вам же потом ходить с такой головой.

Аля уже была укутана в фиолетовый пеньюар, здорово сочетавшийся с сочным цветом стен, и чувствовала себя заложницей строгой Елены. Мастер говорила вежливо и по существу, не спорила, но создалось впечатление, что она осуждала Алин выбор. Но почему Алю вообще должно заботить мнение этой женщины, которую она видит впервые в жизни? Аля решила стать блондинкой. Точка.

– Да, я решила быть блондинкой. Вот такой! – для наглядности Аля ткнула пальцем в сторону постера, на котором вальяжно раскинулась шикарная красавица в ярко-красном платье. Светлые волосы струились по голым плечам и сияли в солнечных лучах, как любимая когда-то атласная юбка математички в старой школе.

– Уверены? Это холодный оттенок.

Аля подтвердила свой выбор твёрдым кивком в сторону постера и приготовилась на любые возражения сказать что-то вроде: «Красьте так, как я сказала!» или «Почему вы не делаете то, что просит клиент» или даже «Засуньте свои советы…» Она ещё никогда не хамила незнакомым людям. Она вообще не хамила. Разве что маме. Вернее, мама считала, что Аля ей хамила, если пыталась высказать мнение, отличное от её собственного.

Но мастер не вступила в дискуссию. Клиент прав. Ей всё равно. Алины заготовки не пригодились. Она снова тактичная хорошая девочка, которая не спорит со старшими. А Елена точно была старше.

Аля красила волосы впервые в жизни. Она помнила, как однажды оказалась в гостях у подружки и увидела, как дедушка красил седую бабушку чем-то вроде намотанной на палочку ваты. Аля заворожённо следила за процессом и посчитала этот ритуал одним из воплощений заботы. Как на фантике в жвачке Love is: «Любовь – это красить её волосы».

Иногда она пыталась представить, как её родители любили друг друга до того, как она родилась. Потому что «после того как» они друг друга уже не любили. Они никуда не ходили вместе, не смотрели телевизор обнявшись, не умилялись растущей дочке. Ничего не было «вместе». Была сосредоточенная мама. Подробностей в детстве Аля не знала, спрашивать боялась, потому что «любопытной Варваре на базаре нос оторвали», а без носа только сифилитики ходят. Спросить, кто такие сифилитики, она не решалась: ведь чтобы узнать, надо любопытствовать. Получался замкнутый круг.

Аля узнала о папе только в четырнадцать лет. Мама сняла гриф секретности, достала пачку фотографий. Молодая мама и симпатичный парень сидели на качелях, смеялись в парке, обнимались у какой-то парадной. Они казались счастливыми.

Не глядя ни на Алю, ни на фотографии, Алина мама сказала:

– Мы с самого начала не подходили друг другу. Я это знала. Он это знал. Наши родители знали. Ты должна предохраняться, чтобы не получилось вот так.

– Как? – не поняла Аля. Разве плохо, что она получилась? Живёт. Ходит в школу. Занимается музыкой. Делает уроки.

– Я могла учиться в университете. Я могла чего-то добиться. Я могла жить, – грустно сказала мама.

Что можно ответить? Извини, что я испортила тебе жизнь? Извини, что ты забеременела? Извини, что ты не сделала аборт? Захотелось освободить маму от себя. И себя от неё. Аля считала дни до восемнадцатилетия. Почему-то не сомневалась, что в 18 лет заживёт самостоятельно. Мало думала как, но думала, что заживёт.

И зажила.

8

– Ну что, нравится?

Голос Елены оборвал поток Алиных воспоминаний. Она так глубоко задумалась, что совсем не следила за процессом. Что-то смешивали, наносили, снова смешивали, наносили, обматывали пакетом. Или не обматывали? Аля очнулась, когда её повернули в кресле к большому зеркалу в тонкой металлической раме, как героиню телешоу, в котором из страшилки делают красавицу.

Но что случилось с лицом? Почему оно такого странного цвета? Это и есть «землистый» – эпитет из книжек для создания художественного образа? Именно это прилагательное лучше всего описывало цвет Алиной кожи, когда мастер торжественно показала ей результат своей кропотливой работы.

Эксперимент был провален. Вернее, не так. Оттенок волос был очень близок к тому, в который Аля тыкала на постере. Тут мастер заслуживала высших оценок. Но почему так ввалились глаза и вывалился нос?

– Нравится? – повторила вопрос Елена.

В её глазах Аля увидела усмешку, такую же, как в самом начале работы. «Неважно, что думаю я, важно, что думаете вы». Бе-бе-бе. Зачем же так уродовать человека? Надо было посоветоваться с ней перед покраской!

Сильный толчок в спину. Ни следа блонда. За спиной Елена.

– Уверены? Это холодный оттенок, – услышала Аля.

Теперь стало понятно, какие желания исполняет монетка: она даёт шанс принять другое решение, отмотать назад, переиграть. Взять из ящика зонт, выбрать другой коктейль, зайти в парадную с Колей, не целовать его, надеть перед выходом шапку, посоветоваться с опытным мастером – всё укладывалось. Аля переложила зажатую в кулаке под пеньюаром монету в карман. По пальцам пробежала судорога. Она и не чувствовала, как сильно сжимала ладонь. Наверняка останутся следы.

– Вообще-то не уверена. Может, вы что-то посоветуете? Я ни разу не красила раньше волосы, – Аля постаралась улыбнуться как можно милее.