Жена в наказание. Укрощение темного

– Мы прибыли в мой родовой замок.

Когда помогал выйти ей из кареты, почувствовал, будто бы весу в ней не как в молодой изящной девушке.

Слуги выбежали навстречу, хоть и время уже позднее было. Весть о женитьбе герцога уже впереди него в замок долетела.

Двое дюжих работников уже снимали прикрученное к крыше кареты зеркало, обернутое в несколько защитных слоев. На хозяина они поглядывали с опасливым уважением.

Мелдиор поморщился. Там живет истинная сущность его необычной супруги Аримеи. И он обязан постоянно перед собой видеть этот колдовской артефакт, как предписывает ему наказание дяди-короля.

Родители домой не захотели, остались во дворце. Но молодоженам положено свою первую ночь проводить в супружеской спальне, где пройдет и дальнейшая их жизнь. Вот почему так поздно ехать пришлось.

– Это что ж там такое тяжелое? – Мелдиор услышал, как переговариваются слуги, что, пыхтя и упираясь, несли зеркало.

– Аккуратнее, – прикрикнул чернокнижник, – это королевский подарок. Может разбиться. В покои мои несите.

А внутри себя подумал: “Ну и пес бы с ним. Лучше бы разбилось, пока Аримея свой прежний вид не обрела”.

Подал руку жене, приглашая с собой. Вид у нее был слегка уставший.

– Что же это, муженек, ты молодую супружницу на руках в дом не внесешь? Совсем вы тут приметы не уважаете! – покачала она головой с осуждением.

И точно ведь. Такой обычай в Эстансе тоже есть. Вздохнув, Мелдиор подхватил супругу на руки, вновь удивившись ее неожиданной тяжести.

Нести далеко пришлось, молодой чернокнижник жил в дальнем корпусе просторного Эстанского замка, да почти под самой крышей.

Он старался не пыхтеть, забираясь по винтовой лестнице на верхний этаж, где приготовлена уже была им спальня. Еще и посторониться пришлось, пропуская работников, что доставили зеркало на место и возвращались на улицу.

Аримея чуть приложила голову на его плечо, и Мелдиор почувствовал тонкий цветочный запах, что исходит от супруги.

В груди томительно заныло, сладкая тяжесть опустилась в низ живота, аж в паху закололо, будто искры пробежали.

Что ж, он здоровый мужчина, полный сил, так что простим ему эту реакцию на близость хорошенькой женщины, с которой его к тому же связывают нерушимые узы.

Прикидывая, насколько сговорчивой окажется супруга и чтит ли она святой институт брака, он преодолел с ней на руках порог спальни, где расстелена была украшенная лепестками роз кровать.

Сейчас бы опустить ее на шелковое белье и освободить от одежды…

Но тут ноги его подогнулись, чуть не переломавшись подобно двум спичкам. Тяжесть на руках стала как ядро чугунное.

Хлопок, треск, синяя вспышка…

И прекрасная нимфа в его объятиях превратилась в выброшенного на берег кита.

Трещало платье, что разорвалось по швам, выпуская на волю безудержную плоть.

Мелдиор упал, чувствуя, как сверху на него обрушилось тяжелое и мягкое.

– Вот так сюрприз! – сказала Аримея прежним своим голосом, оглядывая свои дородные руки, не поднимаясь с мужа.

– О, Мелдиорчик, – спохватилась она, – опять я тебя придавила, бедолажного.

Она поспешно поднялась, вынуждая Мелдиора отвернуться, прикрыв глаза.

– Надо ж, какие мы впечатлительные, – пробурчала Римма Федоровна, поняв, что его смутил ее практически нагой вид. Но ей и самой некомфортно было стоять перед ним в обрывках тряпья. Да еще то тут, то там тянуло противно. Она схватила простынь, обернулась ей, подняв облако цветочных лепестков.

– Где тут ванная у вас? – спросила она. – И мне бы ночнушку просторней надо.

Римма Федоровна одним пальцем приподняла платье для сна, до этого ждавшее ее на резной спинке стула.

Мелдиор чуть не зарыдал. Заботливые горничные, не зная какой размер у новобрачной, приготовили ей ночную рубашку, как им казалось, свободного кроя и достаточно широкую. Но для его жены в настоящем облике она была разве что на одну руку.

Пробормотав заклинание, он нарисовал в воздухе колдовской знак, тут же вспыхнувший зеленым. С легким щелчком одежда стала на десяток размеров больше.

– Надо же, как удобно! – оценила молодая. – Никаких тебе лишних затрат и походов по магазинам. Пойду, освежусь, не теряй.