Дело о разбитом сердце

Обидевшись на ассистента, я вышла из-за угла, вспугнув двоих молодчиков в полицейской форме.

– Видимо, в Зидаире остались только законопослушные граждане? – спросила я ледяным тоном. – Раз слуги порядка обсуждают личную жизнь коллег, а не способы ловли преступников.

Мальчики даже отвечать мне не стали, а разбежались в разные стороны. Чего они так боятся? Может, я все-таки огненными шарами плеваться умею? Надо проверить на досуге.

В свой кабинет я зашла обозленная, швырнула книжку на стол и свирепо уставилась на дверь, ожидая Лафера. Чтобы снять с него скальп и вытереть им пыль со шкафа!

Поймав себя на этом желании, я поразилась. Нет, вовсе не тому, что собралась с кого-то снять скальп, не имея нужных навыков, а самомй этой мысли.

Раньше у меня даже на самых противных клиентов подобной реакции не было. И когда коллеги из-под носа путевки уводили или билеты в театр, которыми нас иногда начальство поощряло. Такие отголоски профсоюзной жизни. Я шмыгала носом в туалете, и думала, что им и правда нужнее. Мой последний молодой человек бросил меня со словами: “Галя, ты размазня. Тебя даже абьюзить неинтересно”.

Сейчас бы показала я тебе, Толик, как надо абьюзить правильно!

Дверь открылась, зашел Лафер с подносиком. А на нем – и кофейничек целый с хрупкой фарфоровой чашечкой, и блюдечко с воздушной белой горкой безешек, и тарелочка с печеньем. А под мышкой папка зажата, с уликами, вестимо.

Уперевшись в мой людоедский взгляд, попугайчик застыл на половине пути к столу.

– Я слишком долго? – заскулил несчастный.

– Как будто успели по дороге поболтать со своими приятелями-постовыми! – желчно ответила я. – Рассказать им еще какие-нибудь подробности из жизни вашей начальницы.

Лафер сделался похож на мокрого котенка. Я побоялась, что он сейчас подносик выронит и устроит кофейный потоп.

– Гадаете, какой факт я имею в виду? – градус моего голоса снизился до минус пятнадцати примерно.

Он грустно кивнул.

– А вот сами догадайтесь. Давайте папку.

Я решила, пусть помучается. Недостоин он моих объяснений.

Виноватый ассистент отточенным жестом опытного официанта поставил поднос и одновременно возложил передо мной папку, на которой было написано каллиграфическим почерком: “Вспомогательные материалы по Делу о разбитом сердце”.

Надо же, здесь не просто красивые названия уголовным преступлениям, но еще и официально ими подписывают. Пока я развязывала веревочки на папке, Лафер успел мне кофе налить. Кивнув помощнику, раскрыла картонку и уставилась внутрь. На Матиаса Колера. Нет, я не с ума сошла, его портрет лежал сверху. И нагло так мне улыбался, стервец. С видом мужского превосходства.

Красив, чертяга. Но нечего на него пялиться. Это не моего романа герой. Подозреваемый, к которому сейчас Бренду Холмс привело больше всего следов. Но возможно, Жерардина Новес теперь станет нашей новой героиней? А вот и она. Снимок по пояс, на этот раз девушка в деловом костюме. Заглядывает в душу прямо с кусочка плотной глянцевой бумаги. Очень приятная особа. Точно – убийца. По крайней мере, в сериале так все и было бы. Поэтому надо к ней приглядеться.

Записку на обрывке салфетки я нашла быстро.

“Увидимся в парке. Жерардина”.

Ничего себе! Да тут парад подозреваемых устраивать можно. И чего Холмс только к Колеру прицепилась? Сдается мне, третий кандидат в преступники тоже сумеет удивить.

– Лафер! – мой голос прозвучал как удар хлыста. Ассистент, который все еще стоял рядом, подпрыгнул.

– Когда мы ожидаем подозреваемую Новес?

– Сразу, как только она выйдет из лечебницы, – заморгал Лафер.

– Откуда? – спросила я, понимая, что слишком разогналась.

– Из лечебницы, куда мисс Новес попала за день до того, как Григора Хомера нашли на скамейке, – огорошил меня помощник.

Моя челюсть захлопнулась так, что безешка обратилась в пыль. Со стороны выглядело, будто из рта у меня вырывается облачко белого дыма.

Я тут же принялась себя ругать почем зря. Нет, не за неаккуратное поедание сладостей, а за то, что так и не удосужилась прочесть все материалы дела. Да, их там много, но ведь всего один том пока!

– Лафер, надо тщательно подготовиться к ее выходу! – решительно заявила я ассистенту, – сегодня собери мне все бумаги по делу с собой на дом!

– На дом? Но… у нас так не принято! – пискнул попугайчик.

– Значит, примем! Дело серьезное! Или надо это с Питерсоном согласовать?

Лафер кивнул. Что ж, начальник управления меня побаивается, так что сумею его продавить.

– У вас через десять минут ожидается встреча с Руисом Шеллестом, – заметил помощник.

Я чуть было не спросила, кто это, но вовремя вспомнила, что так зовут начальника жертвы и мужа его сестры.

– Ладушки. Успею кофе попить. – согласилась я. – В общем, я к Шеллесту, а ты устрой так, чтобы мне дело отдали домой для проработки.

– На все выходные? – огорошил он меня вопросом.

Выходные? Я понятия не имею, какой сейчас день недели. Заметив мое удивление он, вздохнул:

– Бренда, вы снова забыли, что завтра суббота?

Значит, наша Холмс – трудоголичка и дни свистят мимо нее как пули. Удачно, что она в этом отношении рассеянная.

Я кивнула:

– Выходные – тем лучше! Смогу лучше подготовиться к рабочей неделе.

– Как всегда, – грустно улыбнулся Лафер и побежал выполнять мое распоряжение. Я же дожевала безешки, глотнула еще кофейку и отправилась в допросную, знакомиться с мужем королевы, которая принесла мне книжку о магических растениях.

Руис Шеллест уже был на месте, и перед ним тоже стоял чаек с печеньицем, но руководитель департамента артефакторики не обращал на угощение внимания. Он закопался в какую-то книжку, только уши торчали.

– Господин Шеллест? – спросила я официальным голосом.

Мужчина вынырнул из книги. Типичный “ботаник”, только очень лощеный. Белокурые волосы зализаны назад, Серые глаза выглядывают из-за очков в стильной оправе. Да-да, я понимаю, что у них здесь мода другая. Но эти окуляры и в нашей реальности будут смотреться элегантно.

Руис Шеллест был совсем-совсем блондинистый. Светлые, хоть и густые, брови, ресницы длинные, густые, но тоже какие-то блеклые. Костюм опрятный, на ногтях – следы маникюра. Кажется, тут только Бренда Холмс не посещает салоны красоты.

– Я не вспомнил ничего нового, – сказал Руис извиняющимся тоном и захлопнул книгу.

– Что, простите? – не поняла я.

– Вы просили меня тщательно взвесить свои показания и сегодня прийти их подтвердить, или добавить что-то еще, – пояснил он, – так вот, ничего больше я припомнить не могу. Кроме того, что уже донес до вашего сведения.