Всё, что вы хотели узнать, но не успели спросить. Книга 2.

Но Мартынов до конца своей жизни неоднократно говорил своим знакомым, что «принять всю нравственную ответственность этого несчастного события на себя одного» он не в силах. При этом намекал на роль секундантов, которые, по его словам, «постарались раздуть ссору».

Говорили, что каждый год в роковой день 15 июля он уезжал в один из подмосковных монастырей и заказывал там панихиду «об убиенном рабе Божьем Михаиле».

Кто же были эти секунданты? У Лермонтова – Глебов, у Мартынова – князь Васильчиков.

Лермонтов и князь Васильчиков прибыли на воды почти одновременно: князь Васильчиков – из С.-Петербурга, Лермонтов – из действующей армии.

Князь Васильчиков принадлежал к старинному боярскому роду, входил в круг высшей знати. Его отец занимал важные посты на государственной службе, был на дружеской ноге с всемогущим Бенкендорфом, в любое время мог получить аудиенцию у императора. Оба молодых человека были одного круга, получили хорошее образование и, видимо поэтому, сначала даже подружились. Они снимали на двоих дом у местного жителя, Чиляева, который рассказывал, что отношения у его жильцов были сначала такие хорошие, что даже на конюшне каждый из них мог пользоваться общими лошадьми для прогулок. Однако, по словам домовладельца, через некоторое время дружба их заметно охладела.

И тут возникает вопрос: как мог приятель Лермонтова стать секундантом Мартынова? Мартынов по социальному положению находился гораздо ниже обоих дуэлянтов, общаться с ним на равных для князя Васильчикова представляется довольно странным…

На водах, конечно, все упрощалось, и в курортном обществе на вечерах и балах принимались люди, которые не могли бы туда попасть в Петербурге. Самым популярным в этом сезоне был салон, где царили княжны Верзилины – девицы знатные и красивые. При наличии большого количества офицеров, которые отдыхали и лечились на водах после ранения, поклонников у дам было хоть отбавляй.

Лермонтов входил в число поклонников одной из княжон Верзилиных. Ухаживание успеха не имело, и кто-то из окружающих даже подшутил над ним и написал на него эпиграмму.

«Mon cher Mишель!

Оставь Адель.

А нет сил-

Пей эликсир.

И тогда вернется снова

К тебе Реброва»

В те годы, как видно, эпиграммы писали все, и эпиграммы писались на всех. Но если эта, с позволения сказать, «поэзия» может вызвать лишь улыбку, не то было с эпиграммами, написанными гением. Эпиграммы Лермонтова не били, они убивали.

Случилось так, что однажды князь Васильчиков, крупно проигравшись в карты, позволил себе излить свою досаду в крепких выражениях (о, разумеется, в мужском обществе). По-видимому, в те времена знать считала употребление матерных слов исключительно привилегией простого народа. Во всяком случае, Лермонтов тут же написал на князя язвительную эпиграмму, которая разошлась в местном обществе, как круги на воде.

«Наш князь Василь-

Чиков по батюшке,

Шеф простофиль,

Глупцов по дядюшке.

Идя в кадриль

Шутов по зятюшке,

В речь вводит стиль

Донцов по матушке».

Он прошелся по всей родне князя, включая его мать, которая принадлежала к семье самых богатых атаманов Войска Донского. Можно себе представить, какой это был удар по самолюбию князя! Месяца через два состоялась дуэль, в которой князь был секундантом Мартынова. Никто никогда не обвинял ни в чем князя Васильчикова, да никому бы это и в голову не пришло.

Шло время, наступил 1917 год. После революции потомки князя дружно отправились в эмиграцию, в спешке бросив свой архив – письма, документы. Все изъятые бумаги осели в Центральном Государственном архиве Ленинграда и никто не проявлял к ним никакого интереса. И вот, спустя сто сорок лет после трагических событий девятнадцатого века, уже в восьмидесятых годах двадцатого века, кто-то из научных работников в поисках материалов для диссертации, перебирая бумаги в архиве, случайно наткнулся на письмо князя Васильчикова – отца своему сыну из С-Петербурга в Пятигорск, датированное 1841 годом. Вот что писал опытный царедворец своему сыну, по-видимому, в ответ на его письмо из Пятигорска:

«Я очень хотел помочь тебе и даже пытался говорить о Лермонтове с Государем, но это принесло мне только огорчение. Государь обиделся, что я напомнил ему об этом человеке. Он не хотел слышать о нем. «Лермонтов не вернется в Петербург с Кавказа» – сказал мне Государь и прекратил дальнейший разговор. Я беседовал с графом Александром Христофоровичем (здесь, вероятно, имеется в виду Бенкендорф, больше некому). Он советует вам самим в Пятигорске обуздать Лермонтова; на водах найдется немало горячих голов, которые сумеют выпроводить его из Пятигорска. О последствиях беспокоиться не следует».

Эти последние слова сыграли роль спускового крючка. Выстрел раздался спустя два месяца. Последствий, действительно, не было – участники вместо суда получили в наказание церковное покаяние.

После дуэли тело Лермонтова было захоронено в Тарханах. В Пятигорске на месте дуэли стоит памятный обелиск, туда водят туристов и отдыхающих.

Но именно под этим обелиском захоронены, может быть, сотни прекрасных произведений гения, которых никогда не суждено было прочесть его современникам и потомкам.

6. Когда молчание – это не золото

«Что скажут о тебе другие, коли ты сам о себе ничего сказать не можешь».

Козьма Прутков

Если взять все пословицы, цитаты, выражения, рекомендации великих людей за всю историю человечества, мы обнаружим среди них массу призывов «хранить молчание».

И только Козьма Прутков со свойственной ему прямотой решил разрушить веками сложившееся мнение.

Все мы живем в молчаливых соглашениях с собой и другими людьми. Мы скованы ими, как путами, которые мешают нам жить нормально.

Дадим определение – что же значит «молчаливое соглашение»?

Молчаливое соглашение – это невысказанные правила ваших отношений с другими людьми. Они возникают из ожиданий, убеждений о том, что некоторые вещи (правила) настолько ясны, что не требуют обсуждения, вас должны понять без слов.

Но, как говорится: «Поступки любого человека кажутся неестественными. Вполне естественными кажутся только свои собственные поступки».

Иногда обе стороны просто не догадываются о претензиях другого, пока их не озвучат, а иногда догадываются, но им невыгодно их выполнять. Такие ситуации могут длиться годами и, в конце концов, приводят к взрыву. Многие думают, что, если начать разговор о том, что их не устраивает, можно испортить отношения, что нас перестанут любить, что в результате мы все равно ничего этим не добьемся.

Мы выросли в разных семьях, эти установки отношений могут иметь историю в два-три поколения.

Молчаливые соглашения могут иметь самую разную тему: о бытовых обязанностях в семье, об отношениях с родственниками, о финансах, о работе, о здоровье. Молчаливые соглашения помогают нам не ворошить проблему, избегать скандалов, чувствовать себя в безопасности.

Классический пример:

«Его мать не должна приходить, когда ей вздумается, вмешиваться в хозяйственные дела». Так думаете вы.

«Моя мать может участвовать в нашей семейной жизни просто потому, что она моя мать». Так думает ваш супруг.

Вспомните ваши мысленные вопросы к самому себе:

«Как она не понимает, что всегда должен быть приготовлен обед?»

«Неужели неясно, что нельзя разбрасывать свои вещи по комнате?»

И вместо того, чтобы обсудить это, люди соглашаются молча терпеть то, что их не устраивает. Иногда из страха потерять семью/партнера/работу/друзей и т.д. А иногда переключаются на жизнь детей, хобби, шопинг, развлечения.

Сублимация (sublimare – лат.) один из защитных механизмов психики, снятие внутреннего напряжения переключением на творчество, спорт, религию и другие занятия.