Каждый из нас – алмаз! (Рабочее название: Лучшие друзья девушек.)

Тетя Люба так и заржала.

– Правда, Ленка, ты похожа на рыбу, хвост этот и глаза такие… на выкате.

– Рыба-телескоп, – улыбнулась Я.

– Я тебе дам, телескоп, сама ты… не слишком красивая. А сейчас станешь и вовсе лахудрой…

Лена подскочила ко мне, попыталась ухватить за мои каштановые волнистые волосы. Я выставила руки вперед с намерением оттолкнуть девушку от себя. Люба, молча, схватила товарку за талию и оттащила от моей кровати.

– Да тише ты, рассадят, а я только к вам привыкать начала.

«Хотя, почему это я решила, что кто-то из них двоих не может быть «уткой»? Не стоит недооценивать наши органы. Если даже у Шарапова прокатило изобразить уголовника, то теперь наша доблестная полиция шагнула далеко вперед. Актерское мастерство, наверное, в академии полиции уже преподают», – подумала я.

– Ладно, я вам подскажу, кто я, вот недавно крупный банк обнесли, ну, вспоминайте…

– Бой-баба? – расширила глаза тетя Люба. – Ну нет, та постарше и пооблезлее, что ли…

Но я кивнула в знак согласия. Мне понравилось «погоняло», таким простушку не назовут.

– А пластическая операция на что? – напомнила она.

– Неужели? Тогда ты – легенда… – в голосе Любы звучало уважение.

Я благосклонно закивала.

– Серьезно? Ты ей веришь? – усмехнулась Лена. – Да эта пай-девочка в жизни копейки чужой не взяла.

Но Люба отмахнулась от неё и села поближе ко мне.

– Расскажешь о том ограблении? Там же столько загадок. Интересно послушать.

– Ну так да, мне ж мало одного эпизода, – отшутилась я.

– А ты тихонечко. Мне на ухо.

– Да ты что, за лошиху меня держишь? – возмутилась я и подумала, что, кажется, переигрываю.

Тут дверь камеры с лязгом отворилась. Конвоир заглянул в комнату, щурясь от тусклого света, исходящего от голой лампочки накаливания, такой старой и запыленной, что казалось, она знавала времена своего создателя – самого Эдисона.

– Грушина, на выход.

– Вот, я ж говорила, это ошибка, меня выпускают, пока девчонки, – помахала я сокамерницам.

– Пока на допрос идем, – пояснил конвоир, и радость в моих глазах померкла.

В небольшой комнатке симпатичный вежливый следователь пояснил мне мои права, уточнил личные данные и начал допрос.

– Вы возили кроликов к ветеринару вчера, двадцать пятого июня, так?

– Да. Послушайте, я вчера уже рассказала всё, что знаю, вашему другому следователю, сумасшедшему. Таким людям нельзя в полиции работать, я ещё жалобу на него напишу. Он мне угрожал, прыгал тут передо мной, руками размахивал, как жонглер, хотел запугать. И лицо у него ещё такое зверское, приснится, потом неделю не заснешь…

И вдруг меня осенило.

– Я поняла, первое время после ареста человек растерян и испуган, есть надежда, что если нажать хорошенько, он сломается и признает вину, даже если не виноват. Вот как это работает…

– Писать жалобы – ваше право. Отвечайте на вопрос.

– Вчера – злой, а сегодня у меня добрый следователь, симпатичный, галантный. ПредлОжите «дайкири» и конфет», и я должна оттаять от вашей доброты, так? И взять на себя чужое преступление.

– Какое «дайкири»? Что вы несете?

– Понятно. Евтушенко не читали. Зря я думала, что в полицейской академии образование стало лучше… А причем тут кролики? Неужели?.. – я задумалась.

– Ольга Владимировна, против вас серьезные улики. Вам лучше не о поэзии думать, а начинать сотрудничать с нами.

– Какие улики?

– Ваша сережка, найденная на месте преступления рядом со стендом, откуда был похищен камень.

– Действительно, я сережку потеряла. Это было дня три назад, но в музей я не заходила. Значит, кто-то подбросил. Там же камеры, можно проверить, кто к стенду подходил?

– К сожалению, нельзя. Там в прошлую пятницу начался ремонт. Чтобы заменить проводку, камеры сняли и до сих пор не установили обратно. А неделю назад вы были в музее с Романом Владимировичем ещё с двумя сережками. Это как раз есть на записях.

– Сережка у стенда… А алмаз был украден в эти два дня, так вы считаете?

– Да, поскольку до этого дня все записи сохранились, и никто не трогал стенд. Нам пришлось отсмотреть ещё и записи на проходной. А также в коридорах. К сожалению, камеры есть не везде.

– И около музея как раз нет, кажется.

– А вы осведомлены, где они находятся.

– Да, у меня как-то пуговица оторвалась на блузке в коридоре, ведущем к столовой и музею. Вот и полюбопытствовала, не будет ли на записи моего лифчика, – ответила я вызывающе.

Следователь повернул ко мне ноутбук.

– Узнаете себя?

Это была запись с проходной. Вчерашнее утро. Я везу клетку с кроликами через турникет охраны на выходе с завода. Охранник останавливает меня, осматривает клетку, засовывает в неё руку, проводит рукой по полу, копается в сене, запускает пальцы в кормушку. Кролики нервничают, скачут по клетке. Охранник ловит каждого из них по очереди, достает, внимательно осматривает. Я терпеливо жду.