Нежная ночь Ривьеры

Красная бархатная подкладка под толстым стеклом была пуста.

– А где серьги? – требовательно спросила Машка у сидящей между двумя залами служительницы, бдительно наблюдающей за русской группой.

– В самом центре! – недовольно ответила она.

– Там только пустая подушка.

Служительница наконец обернулась, смерила нас недоверчивым взглядом. Поднялась, прихрамывая, сделала несколько шагов до соседней комнаты. И вдруг по-мышиному отчаянно пискнула:

– Ук-ра-ли!

* * *

– То есть ты поняла? Мы видели похитителей! Инвалид с теткой заставили отключить сигнализацию, фальшивый полицейский отвлек на себя внимание, а кто-то под шумок вытащил в соседнем зале серьги. Обалдеть! – захлебывалась Машка журналистским восторгом, пока мы вместе со всей группой ждали настоящих стражей порядка.

– И нас опять поволокут в участок! – вздохнула я. – Что-то давно мы там не были.

– Становимся свидетелями-рецидивистами. Между прочим, это ты меня сюда потащила! – мстительно сказала Машка.

Утром при подъеме она оказала мне жесткое сопротивление. Все-таки вчера мы перебрали халявной «Вдовы Клико». Я убедилась в этом, открыв сумочку, чтобы достать из нее очки. На дне лежало маленькое зеркальце на потемневшей от времени золоченой ручке.

Оно было размером с круглую дольку лимона. Минуту я рассматривала его с тупым недоумением. Потом жалко проблеяла:

– Маша! Надо бросать пить. Я цапнула чужое зеркальце и даже не помню, где.

– Покажи!

Я протянула Машке находку. Она стала вертеть ее, как завзятый криминалист.

– Старое, наверное, еще начала прошлого века. Ручка – простая позолота. Где ты могла его стащить?

– Говорю – без понятия! Я и сумку-то почти не открывала. Один раз у бассейна – пудреницу искала. Потом в баре – доставала салфетку, чтобы вытереть Бунику пасть… Может, случайно прихватила со стойки? Что же теперь делать?

– Забудь. Не думаю, что оно ценное.

– Но, может, дорого владелице как память.

– Хорошо, давай спросим у Кати, что начинающему клептоману делать с добычей, – сказала Машка. – В крайнем случае, пожертвуешь его в коллекцию Ротшильдов.

* * *

Я еще раз оглядела сокровища, которые собрала сто лет назад взбешенная Беатриса де Ротшильд. Муж совершил самое страшное, по мнению Ротшильдов, преступление: он не только изменял жене, но и чуть ее не разорил. Тут уж Беатриса не стерпела и мужа выгнала. А чтобы как-то успокоиться, купила эту землю, взорвала голые скалы, сменила 20 архитекторов, создала девять уникальных садов и построила полную изящества виллу. «Нашим бабам проще – раскурочат мужику машину, и порядок», – подумала я, но оформить глубокую мысль не успела.

Двое полицейских вошли в зал, и один из них спросил прямо с порога:

– Кто обнаружил пропажу?

Глянув в их простоватые лица, я отметила, что фальшивый страж порядка был гораздо интереснее.

– Вот они! – сдала нас служительница.

– А кто распорядился отключить сигнализацию?

– Она потребовала! – злорадно показала на Машку гид.

– Та-ак, – сказал полицейский. – Придется проехать для дачи показаний.

Через полчаса в отделении полиции нас допрашивал уже новый следователь – маленький, щуплый, с умным, очень загорелым и брезгливо насупленным лицом: он был похож на героя Луи де Фюнеса, если бы тот понюхал какую-то гадость.

– Комиссар Бернар Пети, – представился он. Завел наши имена в компьютер и приподнял брови: – Вы и вчера были свидетелями кражи украшений? В отеле Бель Ривес?

– Мы не виноваты, что у вас на каждом шагу крадут! – фыркнула Машка.

– Почему вы попросили отключить сигнализацию?

– У меня от этого шума раскалывалась голова.

– Но вы знали, что похищенное колье принадлежало Марии-Антуанетте? И украденные в музее серьги тоже?

– Мы знаем даже, что Марии-Антуанетте отрубили голову. И что? – Машка была вне себя.

Комиссар внимательно рассматривал нас несколько секунд, будто что-то прикидывая. Потом сухо сказал:

– Вы видели кого-нибудь в комнате с серьгами? Может, кто-то входил, выходил?

– Нет.

– В соседнем зале?

– Тоже нет.

– Опишите похитителей.

– У мнимого полицейского была бородка, а на руке – татуировка дракона, – начала я.

Но детектив меня перебил:

– Не надо. Все только это и описывают. Борода, скорее всего, накладная. Татуировка нарисованная. Если это Розовая пантера, то…

Он прищурился и с плохо замаскированной угрозой спросил:

– Значит, ничего полезного вспомнить не можете?

– Подождите! – вдруг спохватилась я. – У полицейского наверняка аллергия. Может, на цветы – там в вазах стояли. Он все время покашливал – очень характерно для аллергика.

– Мне что, каждому подозреваемому давать нюхать цветочки? – разозлился комиссар, но примету записал.

– Еще там подросток был, – вспомнила я. – Мне показалось, его не очень интересовала экскурсия. И он вроде хотел уйти, а потом вместе с остальными около этой парочки тусовался…