Арход. Жезл Ктора

– У него нет достаточно веской мотивации, – вступилась я за парня, видя, как он помрачнел.

– Точно, – подхватил Валлар. – У нас ни у кого нет достаточно веской мотивации. А у тебя, Юсти, она точно есть.

Они были правы. Нет, про их мотивации я не знала ничего, хотя большинство студентов первого курса на самом деле не блистали на занятиях и экзаменах. А вот мне приходилось вкалывать весть год до черных мух перед глазами. Потому что только так я могу достичь поставленной ещ пять лет назад цели.

Увы, за год я, как ни старалась, не приблизилась к ней ни на шаг.

Я до сих пор не нашла ни одного упоминания о жезле Ктора.

Я до сих пор не знаю, кто убил моих родителей. И представления не имею, как к этому вопросу подступиться.

– Вот и надо наконец хорошо отдохнуть, – сказала Сероль.

– Я и отдыхаю. Хотя… если бы мне не подарили приглашение, вряд ли стала бы добывать его самостоятельно.

– А… кто подарил? – с нотками ревности в голосе спросил Валлар.

– Соседка по гостинице. Эльфийка. Будет играть на флейте.

– Вот это да! – восхитилась Сероль. – Нет, правда? Настоящая живая эльфийка? Не фантом? Слышите, пацаны?

Пацаны кивнули.

– Тем более пойдем с нами. Там же лучше слышно.

Я задумалась. А, может, ну ее, эту работу? Доделаю ночью. Вечером в любом случае не смогу, потому что иду в «Веселый тролль». У меня даже мысли не было, чтобы не пойти. Пообщаться со среброликой! Да я и мечтать о таком боялась!

Нет, ночью работать плохо. А после ресторана – тем более. Можно исказить руну, а эти и вовсе были незнакомые. Напортачить – раз плюнуть.

– И лучше видно, – сказала я. – В том числе и меня.

– Юсти, ты опять про платье, что ли? – спросил Валлар. – Вот честное сенталийское, нам все равно, в чем ты одета.

– Не только про платье. Кстати, ребята. Вы случаем не встретились с госпожой Варитой?

– Она тоже тут? Вот же дрызь…

Алежур загрустил. В его планы не входила встреча с кураторшей.

– Да забыла она про твои два хвоста, – успокоил его Валлар и обратился ко мне. – Пока не встретились, а что?

– У нее такая интересная брошка на платье… Какой-то артефакт. Но я не смогла определить область его применения. Если встретите – спросите, а?

– Ели встретим, спросим, – пообещала Сероль.

– Ой, кажется скоро начнется, – сказала я, услышав звуки фанфар. – Вы идите. Мне тут… Я поработать хотела.

– Маньячка, – констатировала Сероль. – Ты поэтому на каникулы не уехала, да? Тебя же вроде дядя приглашал?

Я бы не сказала, что он очень сильно приглашал, скорее, из вежливости. У самого в семье пятеро ртов. Однако он и слова не сказал отцу, когда тот попросил приютить у себя племянницу. Мне было пятнадцать. Я не хотела никуда переезжать. Однако ослушаться родителей не посмела и все-таки переехала. Дядя дал мне новое имя и свою фамилию. А через месяц родителей убили.

– Мне просто надо работать, – сказала я, отворачиваясь и прикрывая глаза ладонью. – Срочный заказа для мастера Тряка. Так что вы идите, ладно? В перерыве увидимся. Я вас найду, не волнуйтесь.

– Да, мы пойдем, – растерянно и чуть испуганно пробормотала Сероль, оглядываясь на ребят и не понимая, что такого она сказала.

Я кусала губы и не могла объяснить ей, домашней девочке, как и другим однокурсникам, насколько тяжело не иметь своего дома, куда можно вернуться. Насколько ужасно не иметь возможности никогда, никогда не обнять маму и папу, не услышать заботливые и веселые голоса и не увидеть родные улыбки.

Наконец ребята ушли, и сразу же объявили начало концерта. Это отвлекло от грустных мыслей. Два первых номера я смотрела в полглаза – жевала конфеты и переписывала руны. Смотреть на самом деле особо было нечего. Сперва традиционно спели гимн четырех дружественных рас. Потом трио гномов затянуло длинную и нудную балладу об украденном рецепте знаменитого пирога – с кучей трупов, детоубийством и низверганием воров в пучину бурных вод. Эту балладу я знала с детства и никак не могла взять в толк, почему за какой-то там рецепт непременно нужно кого-нибудь убивать. Странный народец эти гномы.

Третьим номером шел хоровод, старинный праздничный танец, яркий, пестрый, шумный, с традиционными выкриками «эй-ха». Танец символизировал сбор урожая и радость от того, что грядущая зима не будет голодной.

И лишь потом вышла эльфийка. Мне плохо было видно ее с моего места, зато слышно замечательно.

Казалось, даже птицы замерли, когда чарующая мелодия поплыла над садом. Она рассказывала о красоте и гармонии нашего мира, о простых чудесах природы, лучше которых ничего не может быть. Каждый звук достигал самых потаенных уголков сада. Замерли лакеи и клоуны. Кажется, даже муляжи животных повернули жуткие морды и внимают флейте. Все: люди, гномы, тролли – последние тоже присутствовали, хоть и в небольшом количестве – слушали, затаив дыхание, кто-то с закрытыми глазами, кто-то – тихо улыбаясь. Может, и не зря ее сюда пригласили. Разве эта музыка не способна достучаться до каждого сердца, объяснить, что мы не враги, а когда-то и вовсе были друзьями навек? Жаль, век тот давно минул…

Заканчивалась пьеса, как и все эльфийские творения, торжеством бытия. Мы будем жить вечно, пропела флейта и смолкла. Я выдохнула и поставила последнюю точку в последней руне. Подула на пергамент, высушивая чернила, свернула в трубочку и кинула в тубус, туда же отправила бумажный лист и чернильницу с пером. Закрыла, перекинула через плечо. Встала. Сейчас все тоже поднимутся с места и устроят овацию виртуозной исполнительнице, и мне хотелось быть в их числе.

Именно в этот момент вместо оваций королевский сад прорезал дикий вопль. Кричали возле сцены. Я выскочила из беседки и побежала на крики.

А возле сцены уже нарастала неразбериха. Визги, вопли, бряцание оружия. Это набежала стража и оцепила зрительские места.

Когда я увидела, отчего все так возбудились, тоже чуть не закричала. Среброликая дева лежала на сцене без движения.

– Умерла! – кричала какая-то дама. – Прямо здесь! Флейту эдак вскинула в последний раз, упала и умерла!

– Туда им, эльфам, и дорога, – рассудительно отвечал спокойный бас. – И им, и дудкам ихним.

– Да что вы такое говорите-то?! – возмущенный дискант.

– А чего? Как наших у ихних границ стрелять, значит, можно, а ихних у нас – не сметь, так что ли?

– Так то у границ, – это первая дама. – И вообще, это не метод! Там война, а тут – мирный концерт!

– Война? Какая еще война? Нет же никакой войны!

– Нет, так будет!

– Но разве музыканты виноваты? Почему умирать должны юные девушки?

– Насчет юности готов поспорить. Эльфы и в пятьдесят прекрасно выглядят, и в сто. А чего им? Леса не загаженные, жрут вообще одну траву, не гадость какую-нибудь, как мы. Вот мы почему болеем, а? Кто-нибудь думал? А-а-а, вот то-то. Чего нам гномы продают, еще неизвестно. Дрянь всякую…

Кто-то внезапно и очень жутко завыл на одной ноте. На него прицыкнули, и он так же внезапно заткнулся.

А я смотрела на девушку, лежащую в нелепой позе, и думала, как ей, наверное, неудобно и холодно. Мне и самой вдруг стало зябко, хотя летний теплый вечер едва начинался, и солнышко еще согревало всех ласковыми лучами.

Тем временем на сцене появился королевский врач в серо-зеленой мантии. За ним вприпрыжку поднялся невысокий человек в клетчатом сюртуке. Врач констатировал смерть от неизвестной причины (внешних повреждений нет, за внутренние не ручаюсь, м-да, тут нужна дополнительная экспертиза, но кто ж ее позволит провести, ну, вы понимаете, м-да) и удалился.

– Где у нас дежурный некромант? – озабоченно спросил клетчатый, вертя при этом головой, словно флюгером. – Эй, стража! Стража, кому говорят! Быстренько сбегайте за дежурным! Бего-о-м! Каждая минута дорога!