Дорога в апельсиновый рай

Через час следователь Турковский уже разговаривал с Юлией Дрозд и установил, что факта изнасилования не было. Девочка сама приставала к мальчишкам и, считая себя крутой и взрослой, играла с ними в совсем не детские игры.

– И давно ты этим занимаешься? – спросил следователь Юльку.

– Я ничем не занимаюсь, – испуганно ответила она.

– Юлия, – как можно строже смотрел на нее следователь, – с тобой произошли совсем не детские вещи. Это очень серьезно и будь добра отвечать за свои действия со всей серьезностью. Итак, ты живешь половой жизнью с мужчинами?

– С мужчинами? Жизнью? Какой жизнью? – не понимая, о чем говорит следователь, Юлька вытаращила на него Юлька.

Следователь помолчал, не зная, как начать разговор.

– Ты с мальчиками трусы снимала? А они? Играли с тобой без трусов?

– На дне рождения Гарика Геворкяна… одного мальчика из нашей школы… Мы отмечали на пляже. И в море…

– Так, подробнее, пожалуйста. Расскажи мне, что он делал в море.

– Ну в море… он все время меня обнимал и держал крепко-крепко.

– Ты сопротивлялась?

– Нет… Мне нравилось… А потом другие мальчики тоже в воде также делали со мной. Мы играли…

– А ты понимала тогда, что это за игры?

– А что?.. Ничего же не было… обиженно взвизгнула Юлька. Мы много раз потом обнимались с мальчиками в море без трусов… Это же круто… Мы ж не лохи какие-нибудь…

– М-да-а., – вздохнул следователь, – не лохи… А вот ты-то как раз и лопухнулась. Да еще как круто лопухнулась, девочка!

– Не-е-е-т… Я не лопухнулась! – тоненьким, срывающимся голосом закричала Юлька.

– А то, что ты могла забеременеть, ты понимала?

– Не-е-ет!! – заплакала Юлька. – Мне это не надо! Я всегда так делала, но ничего же не было-о-о-о…

– Всегда? Ты всегда играла с мальчиками без трусов? Ты их трогала? Что ты делала с мальчиками? Или они с тобой? – сыпал вопросами следователь, – Отвечай мне!

– Мы в темноте трогали друг друга… – плакала Юлька. – Мы раздевались и трогали… везде… и целовались… везде… И ничего же не было…

– Не было, потому что ты еще не созрела, и сперма у мальчиков была еще не готова. Вот и не было – твердым голосом, как хирург перед операцией, говорил следователь.

– Не-е-е-т! – опять громко зарыдала Юлька.

– А сейчас ты беременна, девочка!

– Не-е-е-ет!

– И внутри тебя растет человек!

– Не-е-е-ет! Не-е-ет, – еще громче рыдала Юлька.

Следователь вышел из палаты и, сделав какие-то записи в своем журнале, направился в кабинет главврача на встречу с телеведущей.

– Что делать будем, Ангелина? Это скандал! Да еще какой!

– Погоди, Толя. Не гони пургу. Давай решим все сейчас, не выходя из этих стен.

– Ох, Ангелина. Это тебе крупно повезло, что я пришел и мы знаем с тобой друг друга уже тысячу лет. Другой бы на этом такие бабки огреб! Девочка беременна! Беременный ребенок! Глупышка совсем!

– Девочка беременна… Да… Но криминала нет.

– Криминала нет. Еще бы нам криминала не хватало!

– Толик, слушай сюда. Огласка нам не нужна. Ты понимаешь? Не нужна!

– Ну ясное дело. Врачебная тайна, надеюсь, будет сохранена.

– Я уже говорила с заведующей. Она тетка понимающая и трезвонить по инстанциям, надеюсь, не будет. И ты, Толик, – она кокетливо взглянула на него, – я уверена, языком трепать не будешь.

– Ну, Ангелочек… Я-то буду нем, как фиш. За меня не волнуйся. Ты за свою крутую дочечку волнуйся: она, глупышка, сама все растрепит.

– Да уж… Не знаю, что и делать! Толь, что делать?

– Аборт надо делать. Что делать, – проворчал следователь.

– Аборт. Конечно, аборт. Но только не здесь. Я отвезу Юльку подальше отсюда… на год. В школе академку возьмем, потом переведу ее в другую гимназию. В конце концов дело это семейное. Мы сами разберемся.

– Не спеши. Не нервничай. Подумай хорошенько, посоветуйся со спецами. Мне звони, я всегда помогу тебе.

– Спасибо тебе, Толя. Ну что? Договорились? В прессу ничего не должно просочиться!

– Ангелина, ну что ты… я ж понимаю… не беспокойся. Все путем. Ты извини, я пойду. Дел по горло. Говорят, Москва на военном положении. Да ты, лучше, наверное, знаешь… Все-таки телевидение.

Анатолий, поцеловав телеведущей руку и быстрыми шагами поспешил на выход.

Ангелина дождалась заведующую и еще раз поговорила с ней о состоянии дочери.

– Вы полагаете ее уже можно выписать? – спросила она врача.

– Ангелина Максимовна, если вы хотите, я могу ее выписать и сейчас. Но раз уж она к нам попала, то по всем правилам пусть полежит здесь хотя бы три дня… так… для порядка… чтоб персонал не болтал.

– Понимаю, понимаю… Хорошо… я вам полностью доверяю… И, пожалуйста, не пишите диагноз в карточке ребенка. Я вас очень прошу. – Ангелина сделала паузу и пристально посмотрела в глаза заведующей. – Очень, – повторила она.

Ангелина вернулась в студию совершенно убитая. Она достала из маленького холодильника бутылку водки, выпила, потом позвонила старшей дочери. С кем же еще ей было советоваться по такому деликатному вопросу?

– Катерина, добрый вечер. Это мама. У тебя все в порядке? – дикторским голосом начала Ангелина.

– Мама? Что так официально? Что-нибудь случилось? Как ты? Юлька дома? – сыпала вопросами Катерина.