Твой личный враг

Раз, два, три…

Говорят, если сосчитать до десяти, можно справиться с приступом злости. Но даже если я сейчас досчитаю до ста, вряд ли смогу усмирить бешеную ярость, которую своим поступком будит во мне Благов.

В бессилии сжимаю кулаки. Ногти, довольно короткие, впиваются в ладони. Чувствую страшную потребность совершить физическое насилие над другим человеком. Но не драться же с ним в прокате, в самом деле.

Молча направляюсь к двери, посылая в сторону Благова взгляд, который должен испепелить его. К сожалению, он только вызывает очередную ленивую улыбку на его лице.

– Что ты о себе возомнил? – накидываюсь на него, едва за нами закрывается дверь проката. – Мне не нужна твоя помощь! Не нужны твои деньги. Вообще ничего от тебя не нужно!

– Брось злиться, Мирослава, – говорит он сухо. – Это такая мелочь.

Для него – может быть. Для меня это совсем не мелочь. Я не хочу быть обязана этому человеку ничем. И все же все сильнее увязаю в своих долгах ему.

– Выпьешь со мной сегодня вечером? – Его вопрос звучит почти предсказуемо. Вот она – моя расплата.

– Сколько раз повторять, что я здесь с парнем? – высокомерно говорю я.

– Ты слишком молода и красива, чтобы проводить время одна, пока твой парень занят другими делами, – жестко говорит он.

– А ты лезешь не в свое дело. Своей личной жизни нет, решил развлечься за мой счет?

– Никто еще не обвинял меня в этом.

– Просто тебе попадаются одни лицемеры.

– Да нет, – тянет он, – это ты лжешь, стараясь скрыть свои истинные чувства за агрессией.

Смотрю на него, как бык на красную тряпку. Сердце мое молотит в груди, ноздри раздуваются, руки чешутся от желания вонзить ногти в его надменное лицо. С досадой думаю, что Благов всякий раз умудряется оборачивать против меня мои собственные слова, а я ничего не могу с этим сделать. Как бы здорово было оказаться сейчас подальше от этого несносного человека. Например, на Барбадосе. Говорят, отличный остров и, главное, в тысячах километров отсюда.

– Мне надоел этот беспредметный разговор, – говорю я, пытаясь вернуть утраченное равновесие. – Оставь меня в покое, Бла…

Я застываю, понимая, что впервые едва не назвала его по фамилии. Не хочу я этого – не хочу, чтобы меня с ним связывала даже такая банальность, как фамилия. Он для меня – пустое место. Без имени, без фамилии. Предпочитаю, чтобы так было и дальше.

– Меня Даниил зовут, – напоминает он, широко улыбаясь, с явным интересом наблюдая за моими душевными терзаниями. – Для тебя – Даня.

Глава 7

Лежу на мягком ковре в нашем с Сашкой люксе и невидящим взглядом смотрю в потолок. Хорошее настроение, с которым я проснулась всего несколько часов назад, кажется событием, удаленным от меня на сто тысяч лет. Каждая клеточка тела звенит от напряжения, в душе борются гнев, обида и раздражение, но больше всего меня пугает загадочное тепло, которое разливается в груди каждый раз, когда я вспоминаю синие глаза Даниила Благова.

– Я не кролик! – бормочу в пустоту и с силой опускаю кулак на пол. Аутотренинг не помогает. Костяшки пальцев ноют, но эта физическая боль на несколько мгновений отвлекает меня от прокручивания в голове утренних событий, о которых я должна забыть.

И я забуду.

Больше никаких долгов – десять минут назад я передала портье конверт для Благова с наличными, сумма которых с лихвой покрывает его затраты на поломанные лыжи и вчерашний поздний ужин в номер. И на этом я ставлю в наших отношениях жирную точку.

Чтобы чем-то занять себя, встаю на ноги и иду к бару. Пачка сока и печенье – вот и весь мой нехитрый улов. Сажусь на пол в позу лотоса и тоскливо смотрю на еду. Несмотря на то что я пропустила обед, в горло ничего не лезет.

Да что за ерунда со мной происходит?

Прячу лицо в ладонях и глубоко дышу, как учили меня на трех занятиях йоги, которые я успела посетить до того, как решила, что медитации не для меня.

В этот момент входная дверь открывается, и на пороге я вижу Сашку. Он заходит в номер, гремя горнолыжными ботинками, прислоняет к стене свой продвинутый Burton, на ходу снимает шлем и тянется к застежке куртки.

– Малыш, что случилось? – спрашивает он, тяжело дыша.

– Телефон сел, – говорю я извиняющимся тоном. – Пришлось спускаться вниз, чтобы зарядить его и написать, что я уже тут.

– Я не мог до тебя дозвониться. Лена сказала, что ты без объяснения причин написала, что не сможешь подняться к ней на пик. До того как я получил от тебя сообщение «Я в номере», мое воображение успело нарисовать жуткие картины, – в голосе Сашки слышится неподдельное беспокойство. – Не пугай меня так больше.

Он скидывает ботинки и непромокаемые штаны и опускается на пол рядом со мной. Его лицо доброе и родное, в нем нет ни единой незнакомой мне черточки, а в глазах плещутся забота и волнение. Это становится последней каплей в череде сегодняшних событий, и я чувствую, как глаза наполняются слезами.

– Шшш… – шепчет он, беря мое лицо в ладони и заглядывая в глаза. – Ну что такое, расскажи мне.

– Эти каникулы совсем не такие, как я себе представляла, – едва слышно бормочу я. – Мы тут почти сутки, а время вдвоем почти не проводим. Мне не хватает тебя.

Сашка сгребает меня в охапку, вместе со мной на руках поднимается на ноги, идет к кровати и, присаживаясь, устраивает меня у себя на коленях.

– Ты права. – Его голос тихий, спокойный, лекарством льющийся на мои раздраженные нервы. – Извини, что оставил тебя одну этим утром. Мне так хотелось катнуть, что я не подумал… Я такой дурак, Мира.

– Ты не дурак, – говорю я, целуя его в щеку. – Я понимаю.

– Да нет, я дурак, – вздыхает мой парень. – Не надо меня оправдывать. Как ты себя чувствуешь? Вечером тебе нездоровилось.

– Хорошо, – отвечаю тихо, обвивая руки вокруг его шеи. – Я чувствую себя очень, очень хорошо…

Губами тянусь к его губам, ощущая привычную теплоту и мягкость. Сашка кончиками пальцев ласкает мои щеки, затем погружает пальцы в распущенные волосы, и я чувствую давление его ладони на затылке.

– Саш, я люблю тебя, – прерывисто шепчу прямо в его губы. – Ты же знаешь, что я люблю тебя?

– Тише, малыш, ну ты чего? Конечно, я знаю…

Он знает, но я не могу отделаться от мысли, что я должна рассказать, показать, как сильно он нужен мне. Я тяну его за шею, теснее прижимая к себе. Наш поцелуй становится глубже, дольше. Саша опускает меня на кровать, и я чувствую на себе тяжесть его тела. Ощущаю, как рядом со мной вздымается его грудь, как стучит сердце, как дрожь волнами проходит по крупному мускулистому телу, вторя реакциям моего собственного организма.

Мы занимаемся любовью медленно и долго. Сашка не торопится, стремится дать мне возможность достичь пика прежде, чем отпустит себя сам. И когда пружина напряжения внутри меня распрямляется и по телу прокатывается волна наслаждения, все тревоги последних суток кажутся мне надуманными и не важными. Потому что все, что мне нужно, у меня уже есть.

Наступление сумерек мы встречаем вдвоем в нашем номере: тесно прижавшись к друг другу сидим на диване и смотрим «Один дома» по телевизору. Едим заказанную в номер пиццу, целуемся и синхронно отказываемся от приглашения друзей поужинать.

Я трусь спиной о грудь Сашки и чувствую, как мне тепло и хорошо в кольце его рук. На меня снисходит какое-то ленивое умиротворение, и я понимаю, что готова сидеть вот так всю жизнь.

Только в полночь, когда на экране ползут финальные титры второй части фильма, Сашка предлагает спуститься вниз.

– Пиццы мне мало, – отвечает он на невысказанный вопрос в моих глазах и поправляет локон, выбившийся из хвостика у меня на затылке. – Приглашаю тебя на романтический ужин для двоих.

У меня нет никакого желания идти вниз – я боюсь растерять там гармонию сегодняшнего вечера, но, глядя на энтузиазм Сашки, соглашаюсь.

– Надень свое лучшее платье, – говорит он, целуя меня в кончик носа. – А я позвоню и забронирую стол.

– Не думаю, что в это время там аншлаг.