Дежавю

– Дядя Веня… – Максимилиана слегка улыбнулась, будто вспомнив о чём-то приятном. – Это завхоз в нашей школе, а по-совместительству, еще и сторож в детско-юношеском лагере. Он был единственный, кто позволял не спать после сигнала к отбою, когда мы с интернатом уезжали в этот летний «беспредел» на берегу моря. Единственный, кто позволял залазить на крышу лодочного амбара и рисовать… Единственный, кто понимал меня в том маленьком огромном мире. – Максимилиана продолжала рассказывать о бесчисленных звездах на небе, которые она рисовала в те теплые дни. О партиях в шахматы со старым сторожем, за которыми она коротала вечера. Ничего о близких. Но, так тепло о чужих, как будто о самых родных.

– Шах и мат, Тимур, – усталая улыбка затронула краешек её губ.

– В три хода? Максим, ты открыто издеваешься? Срочно, дай мне номер этого гроссмейстера. Надо учиться у великих мастеров. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я со стыда сгорел… – Вермут пытался скрыть дрожь в голосе, появившуюся из-за её рассказа. Такого личного. Такого искреннего.

«Чёрт! Как же ты красива! Моя личная головоломка с серыми глазами. Привлекательная загадка. Кто же ты на самом деле? Ведьма или фея-волшебница?» – мысли затрудняли его дыхание, сбивали сердце в нерегулярный ритм.

Он воспроизводил в памяти каждую черту этого лица. Каждую родинку тела. Каждый шрам, как тот, что едва заметен за ее ухом.

Максимилиана заполняла все мысли Тимура с самой первой их встречи. С той самой ночи, когда они столкнулись у ласточкиного утёса. Её живая энергия, бьющая через край. Её исключительная честность и прямота. Её харизма и напалм из испепеляющих противоречивых эмоций.

Он метался в своих желаниях. Иногда хотелось просто обнять – так, чтобы она почувствовала, что не одна в этом мире. Иногда хотелось запереться с ней в холодной комнате с одним одеялом на двоих… и греться. Греться. Греться. Блять.

«Не выдержу долго. Приличные и правильные поступки закончатся. А натянутый канат из неустойчивой дистанции порвется на мелкие фрагменты… Ласточка, что научилась летать со сломанными крыльями, ты сведешь меня с ума.» – Тимур скользнул взглядом по ее губам, спустился по шее к чёрному кружеву топа, облегающему тело, словно вторая кожа.

– Я трижды выиграла, Тимур, – голос Максимилианы вернул его к реальности. – Я определенно круче короля Хантеров, – тройная победная доза алкоголя за «шах и мат», выпитая Максимилианой, прибавила ей решимости. Решимости избавиться либо от сомнений, которые мучили её с момента их знакомства, либо от него самого.

Она решительно встала, взяла Тимура за руку и потянула вслед за собой, шагнув в сторону тёмного длинного коридора…

Глава 28. Зона комфорта

Максимилиана быстро шагала по темному коридору, лихо маневрируя в полумраке подсобных помещений и не выпуская руки Тимура.

– Что ты задумала, Максим? Куда мы идем? – голос Вермута был серьезен, даже можно сказать насторожен. Будто он знал, что она собиралась выдать очередной трюк, очередную комбинацию в её «не шахматной игре».

Она, не ответив на его вопрос, толкнула тяжелую скрипучую дверь плечом и выпорхнула в неё, потянув Тимура за собой на пустынную улицу.

Он почувствовал, как волна свежего воздуха расправила легкие и ударила в голову, вырвав из душных тисков помещения. Тимур оглянулся и понял, что они на заднем дворе «Мамонта». Тишина, полумрак и её горящие глаза делали это место по-настоящему привлекательным и милым. Хотя, возможно, волшебства моменту придавала ласковая летняя ночь, которая уже опустила свои мягкие лапы на город и окутала его своей магией.

Максимилиана решительно приперла Тимура к стене. Так, что от неожиданности, он ударился о бетон затылком и на секунду потерял ориентир. В её глазах он уловил странный огонёк, который вовсе ему не понравился.

Вермут с точностью ста процентов мог судить, что ничего хорошего он ему не принесёт.

Ничего хорошего. Ничего приятного.

Максимилиана скользнула руками по его талии к спине, вернулась к плечам, поднялась к шее. Пальцы бесцельно скользили по его коже. Ни капли нежности, ни капли истинного желания. Словно перед Тимуром разыгрывалось представление, а он был единственный зритель.

– Что ты делаешь, Максим? – голос был холодным, словно он заранее знал все её уловки.

– Перейдем к делу, – с наигранным придыханием выпалила она.

– Серьезно, по-твоему, я такой мерзкий? – он перехватил её блуждающие ладони и, положив себе на грудь, накрыл их своими.

– Закончим быстрее. Стартанешь по тапкам. Не трать ни твое, ни мое время, – протараторила она заготовленную тираду.

– Так значит вот как? – Вермут крепче сжал её ладони, не давая вырваться.

– Что?

– Так значит вот, как ты поступаешь, как только ты начинаешь открываться? Как только кто-то оказывается ближе, чем бы тебе хотелось? Как только кто-то нарушает твою зону комфорта? – в голосе Тимура читалась злость. – Ты тут же пытаешься вышвырнуть его оттуда?

– Отпусти, Тимур, – Максимилиана попыталась вывернуться из его крепкой хватки, но он определенно был сильнее и упрямее.

– Нет. Очень удачно вышло, Максим. Давай поговорим, – парировал Тимур, просверлив её взглядом насквозь.

«Проклятый выпитый алкоголь. С чего вдруг я стала его проверять? Я задела что-то очень личное. Кто-то играл с ним или пользовался им. Другого объяснения я не вижу.» – Максимилиана пожалела о своей выходке, желая поскорее покинуть место преступления.

– Думаешь, я не вижу бесконечную печаль в этих серых глазах? Думаешь, не вижу этого вечного страха? Бескрайнего холодного одиночества? Почему ты не говоришь о близких, не говоришь о своей жизни, не даешь шанса узнать тебя? – настаивал Тимур, нажимая невидимые кровоточащие раны.

– Что ты хочешь знать, Тимур? Что-то личное? Обо мне? О родственниках моих? – злость и бессилие вырвались вместе со словами наружу. – Что если их нет? Нет их! Нет близких! Нет никого! Не было никогда! Что тогда?

– Ты начала говорить. Уже хорошо, – спокойно ответил Тимур.

Она чувствовала его сердцебиение под своими ладонями и непередаваемое тепло, которое исходило от его рук. От взгляда. От голоса.

– Ты идиот. Как и все мужики, – выпалила Максимилиана, и, из её глаз брызнули слёзы. Она с силой рванула назад и выдернула руки из-под его ладоней.

– Мы первый раз ругаемся. Настоящие эмоции, а не цирк, который ты передо мной разыгрываешь. Хорошее начало, – Вермут скрестил руки на груди, ожидая следующего колючего выпада.

Максим нашарила в карманах припрятанную пачку сигарет и зажигалку.

«Сукин сын. Тоже мне праведник… надо было выкинуть пачку…или покурить…нет…бросила вроде», – мысли метались от Тимура к сигаретам. – «Что происходит в этой пьяной башке», – злилась она на себя.

Пытаясь собрать всё своё самообладание в кучу, Максимилиана поднесла к губам злодейку с фильтром, собираясь закурить. Тимур выхватил зажигалку и забрал пачку из её рук. Он лихо прикурил, и, сделав горькую затяжку, выдохнул едкий дым прямо у губ Максимилианы.

– Чего добиваешься, Максим? – гневно прошипел он.

– Ты же не куришь? – Максимилиана зависла в ступоре, отчаянно хлопая ресницами.

– Ты тоже не куришь, поэтому будем считать, что ты на меня плохо влияешь своим молчанием! – синие глаза метали острые молнии, и ударяли прямо по её разбуженному сердцу.

Максимилиана смяла сигарету и швырнула ее в урну.

– Я поеду, здесь становится скучно… – она потянулась в карман за ключами от Хонды, но тут же была поймана Тимуром за предплечье.

– Ты не посмеешь, Максим.

– Кто меня остановит?

– Я не позволю тебе сесть за руль, – его голос стал мягче.

Вермут, аккуратно разжав её ладонь, забрал гремящую связку ключей.

– Да что за дурь тебе в голову ударила? Ты мне что папочка? Что правильный такой? Мистер Безупречность? Может, женишься на мне прежде, чем переспать?

– Может, и женюсь! – раздраженно выдохнул он рядом с её губами.

Максимилиана открыла рот, пытаясь ответить что-то связное.