Девяносто девять окон.
Перламутровую хангайскую дверь
Хан величественно открывает,
Через мраморный хангайский порог,
Не обронив ни соринки с ног,
Хан медлительно переступает,
Выходит он на верхнюю ступеньку крыльца
Такой ширины, что годится
Бегать там с жеребеночком кобылице,
Перешагивает он на нижнюю ступеньку крыльца
Такой ширины,
Что пасти бы там резвые табуны.
Народы северные и южные он приветствует,
Всем собравшимся он поклоняется,
Ко всем, вокруг столпившимся тесно,
С такими словами он обращается:
– То не Эсэгэ-батюшка
Своим проклятием нас проклинает,
То не Гурмэ-Манзан матушка
Бедствия на нас насылает.
Истоки бедствий искать мы должны
На краю Хонин-Хото восточной страны.
В стране,
Где все деревья с корнями выдернуты,
В стране,
Где все наизнанку вывернуто,
В стране холодной, в стране бесплодной,
В стране бесславной, в стране бестравной,
Где река под тремя преградами
Проскальзывает тремя водопадами,
В стране, где ветер, в стране, где тьма,
Появился дьявол Гал-Нурман.
На спине у дьявола десять тысяч глаз,
На темени у дьявола – особенный глаз.
Этот глаз округл, этот глаз велик,
Изо рта торчит единственный клык,
Две руки у дьявола – сокрушители царств,
Две ноги у дьявола – топтатели царств,
В распоряжении у дьявола – десять тысяч коварств.
Превращений в его распоряжении —
Три тысячи,
Разрушений в его распоряжении —
Тридцать три тысячи,
Жар напускает он выжигающий,
Пожар напускает он пожирающий,
Этот дьявол Гал-Нурман, чудовище и злодей,
Губит наши земли, скот и людей,
Богатая наша жизнь стала бедной,
Жирная наша жизнь стала скудной.
За что ни схватятся люди – вредно,
За что ни возьмутся люди – скучно.
Болезни, о которых никто не слыхал,
Людей косят.
Болезни, о которых никто не знал,
Стада косят.
Люди плачут и голосят,
Где травы цвели, там пепел лежит,
Где деревья росли, там зола лежит.
Окутали землю туман и тьма,
Вот что наделал Гал-Нурман.
Давайте, люди, держать совет,
Как нам избавиться от этих бед…
Вверх посмотрит хан – опечалится,
Вниз посмотрит хан – затоскует,
А люди стоят в молчании,
Не избыть им беду такую.
Но тут появился маленький старичок,
Сморщенный, как сморчок,
У длинноногих людей меж ног проскользающий,
У низкорослых людей под мышкой пробегающий.
Сам он ростом в шесть четвертей,
Борода у него клочьями в семь четвертей,
Волосы у него сквозь шапку наружу проросли,
Ногти у него сквозь рукавицы наружу проросли,
Похож он был на корешок из земли.
Вышел седенький старичок-недоросточек,
Опирающийся на камышовую тросточку,
Встал старичок перед ханом суровым
И молвил верное слово:
– Слушайте вы,
Когда пить-есть зовут, вперед вылезающие,
Слушайте вы,
Когда на суд зовут, назад убегающие,
То не Эсэгэ-Малан батюшка
Своим проклятием нас проклинает.
То не Гурмэ-Манзан матушка
Бедствия на нас насылает.
Это Гал-Нурман,
Из шеи Атай-Улана возникший,
Черный дьявол и хан,
Себя хозяином возомнивший,
На всю вселенную обозлившийся,
На нас, добрых людей, ополчившийся,
Жаром
Все цветущее на земле иссушающий,
Пожаром