Люби меня, Стамбул!

– Да, Да! Самарканд! – закивала Диля. – Я оттуда, из Самарканда!

Хедие стала рассказывать, что, то ли брат, то ли сват её был в Самарканде и остался от него в полном восторге.

Не поняв и половины текста, я одобрительно кивала головой.

– А вы… на каком языке разговариваете? На узбекском? – спросила девушка.

– Нет, на русском…

– На русском? Почему? – в её глазах читалось недоумение. – Вы разве русские?!

Честно говоря, мне не хотелось объяснять ей все эти историческо-колониальные тонкости.

– Нет, мы – узбечки! – крикнула Диля. Это Наргизка не знает узбекского.

Ну спасибо, Диличка… и как мне теперь выпутываться?

– Она сказала, что я не знаю узбекского… – перевела я. Глаза Хедие стали круглыми.

– Ну.... я в России родилась, в Москве… поэтому плохо знаю узбекский и приходится говорить по-русски с ней. – попробовала я соврать.

– А.., понятно, – кивнула Хедие, хотя, по её виду было понятно, что ей ничего не понятно.

Дальше наступила пауза. Дилька вела машину, а ей периодически названивал ревнивец Мустик. Диля давала ему полный отчёт где мы находимся и куда едем.

– На Таксим… да, хотим на Таксим… знаю, что по этой дороге быстрее. Пока Хаятым (моя жизнь)… – Диля положила трубку.

– «Хаятым»…б**.. – я хмыкнула.

– Ну да, надо же роль играть, чтобы он ничего не заподозрил…

– Ясно… ясно все с вами…

Диля была явно впала в кураж от поездки.

– Чего тебе ясно, чего тебе ясно! Опагинам!!! (сестрица) – она наклонилась, чтобы обнять меня.

– Ээээ… на дорогу смотри!

Хедие на заднем сидении закумарила. Радостная Диля поставила на полную мощь музыку. Из динамиков полилась американская попса. Диля начала подпрыгивать и пританцовывать.

– Ах, мне так нравится эта песня! Вот Наргизапа, приеду домой, пойду на дискотеку! Я так люблю танцевать! Я же ещё молодая!

Я смотрела в окно. Сумеречный Стамбул утопал в огнях. Мы проезжали мимо каких-то проспектов, названия которых я не знаю. Мост Героев искрился, переливаясь светящимися гирляндами. Небо было невероятно звёздным, словно кто-то уронил свой тайник с бриллиантами, а они улетели на небо и не захотели больше возвращаться к хозяину. Залитые светом прожекторов, мечети, напоминали строгих воинов Света, что безмолвно наблюдали, как окружающий мир утопает во грехе. На улицах шли куда-то, торопились, или гуляли тысячи и тысячи людей. Как этот город вмещал в себя столько народа, и не утерял свою уникальность, оставалось ещё долго загадкой для меня.

Я впёрлась в окно, стараясь запомнить картинки, мелькающие перед моим взором, и в душе моей просыпался восторг. Опять тот же восторг, что накрыл меня с головой в первый день моего приезда. Как же он прекрасен, мой Стамбул!

Оставив машину в подземном гараже, мы отправились на Таксим. Невероятная толпища людей образовала нескончаемый бурлящий поток, уносящий тебя вдоль улицы Истиклал. Туристы, гости, зеваки и местные, словно рой насекомых заполонили эту знаменитую улицу, половина которой и без того, была в строительстве. Нам троим нужно было держаться вместе, иначе, людской поток может унести, словно брёвнышко, заблудшее в дикой горной реке.

Уставшая Хедие еле поспевала за Дилей, на которую, вдруг напал волнительный кураж. Она была так рада, хоть на несколько часов избавиться от опостылевшего мужа. Тем, не менее, Мустафа названивал каждые пять минут, волнуясь о своей ненаглядной жёнушке.

Мустик проинформировал жену, что где-то в конце улицы Истиклал есть кафе с дешёвым шишом. Диля, запутавшись в направлениях, повела нас в другую сторону. Наконец, пройдя несколько раз по одной и той же дороге, чуть ли не смываемые толпой, мы нашли это место.

– В Стамбуле очень много женщин в хиджабах, – явно не без удовольствия заметила Хедие.

– Да… стало…, – ответила я обречённо.

– А в Иордании женщин заставляют носить хиджаб?

Хедие не поняла моего вопроса.

– Женщины должны покрывать голову, если они мусульманки.

Я ушла от продолжения этой беседы, чтобы не испортить себе настроение.

В маленькой кафешке, было странно немного народа. Несколько мужчин увлечённо смотрели футбол и не обратили на нас никакого внимания.

Мы расположились за столиком у выхода. Снаружи было гораздо больше посетителей, чем внутри. Наверное, потому, что в Стамбуле было ещё очень тепло и приятно. Я стала оглядываться по сторонам. В кафешке сидело много женщин, большая часть из них была в хиджабах. Может быть, это были местные, а может и туристы из мусульманских стран. Но, что интересно, мужчины курили сигареты, а женщины –кальян. И никто не видел в этом никакого элемента разврата или неподобающего поведения.

Мне это понравилось, поскольку, в Узбекистане, у более консервативной части населения, кальян считается неким символом женской распущенности, на мой взгляд. Женщины, если и курят его, то курят в определённых местах, не на публике. Возвращение к своим религиозным корням, после долгих лет прессинга и запретов, имеет несколько болезненный характер, к сожалению.

Здесь же, раскуривание кальяна –это часть культуры мусульманского Востока, поэтому, турецкие мусульмане не видят в этом ничего зазорного.

Однако, мне вспомнилось, что Мустафа запретил жене курить шиш. Но Мустафа причисляет себя к светскому населению Турции, религия для него – лишь часть его культуры и традиций. Значит в нем говорила больше его мужская суть собственника, нежели стремление мусульманина уберечь свою жену от склок.

К нам подошёл молодой парнишка и поинтересовался нашими желаниями. Мы заказали шиш с запахом жасмина и базилика. Поняв, что Хедие арабка, он очень бегло заговорил с ней по-арабски. Хедие оживилась, и стала активно поддерживать беседу.

Диля сделала вывод, что он мигрант.

– Он говорит по-турецки с акцентом, – резюмировала она. – Он точно приехал оттуда.

– А я, что-то не заметила акцента… Ну да… я в турецком профан…

Я спросила Хедие, насколько хорошо парень разговаривает по-арабски. Девушка ответила, что очень хорошо.

Когда парень вернулся, чтобы узнать все ли у нас хорошо, Диля спросила его прямым текстом:

– Ты турок или араб?

Парень немного опешил.

– Я турок, – немного взволнованно ответил он.

– А откуда арабский тогда знаешь?

Парень, зачем-то, посчитал, что перед нами надо оправдываться.

– Я не из Стамбула, я из… (какая-то юго-восточная часть Турции), у нас много арабов живёт, оттуда знаю… , – ответил парень виновато.