Плюш и Ко

– Люка. – вздохнула Сид.

– Ты это продаешь? – спросила Зум-Зум, склоняясь над заготовленными розами и фруктами.

– Да, у меня есть страничка в сетях. Но спрос не большой, конкуренция огромна! Зайчатами и фруктами сейчас никого не заманишь. Год назад я могла удивить людей, были постоянные покупатели. Сейчас я похожа на спамера, который гоняется за женщинами и в нос тычет этими сраными цветами. Ох, как это все осточертело!

– Не понимаю. Если у тебя нет заказов, так чего из кожи лезешь? Если тебе надоело ремесло, остановись… – Зум-Зум говорила и наблюдала, как наливается ненавистью взгляд Сидни.

– Мое занятие мне нравится. Люк! Это все Люк! Он сидит у меня в печонках! – она яростно швырнула полотенце на стол. – Я всерьез подумываю, чтобы бросить школу… Зуми, ты скажи… Вот ты взяла себя в руки, так? Пусть не без помощи Глена, разумеется, но взяла же…

При упоминании Глена у Зум-Зум съежились внутренности. Сид подбирала слова так, будто пережевывала свое мыло, ее лицо стянулось к переносице и побагровело, нижняя челюсть ходила из стороны в сторону – она явно хотела что-то сказать.

– Извини, наверно это не мое дело. Сидни, ты можешь мне все рассказать, я умею хранить секреты.

– Секреты… Нет тут ничего секретного. – Сидни расположила на доске силиконовую форму, разделенную на небольшие квадраты, кончиками пальцев разместила на дне сушеные дольки апельсина. – Наверно стоит рассказать… Я еще никому не говорила. Погоди немного, я сейчас.

Сидни тонкими руками сняла с огня горячий ковш, он оказался наполовину заполнен прозрачной пахучей жижей, неторопливо она разлила жидкость по формам, молниеносно вынула из ящика тряпочный мешок, развернула его одной рукой, тут же разбросала сушеные колоски на апельсины, что-то накапала, чем-то сбрызнула. Залила композицию остатком гущи.

– Это натуральная лаванда? – удивилась Зум-Зум.

– Да, а что?

– Какова же себестоимость твоего мыла? Миллион?

Сидни мило улыбнулась. Двигалась она по маленькой кухне словно кружилась в танце, побросала в раковину столовые приборы, смахнула со стола крошки травы в руку и, движением художника, обсыпала свое творение сверху. Открыла окно, присела на стул, соскочила, нажала кнопу электрического чайника и тихо замерла у окна.

– Ммм… Мы переехали сюда после развода родителей. – начала она тихо, глядя на улицу. – Отец поначалу жил у своей любовницы, около года. Мать я тогда почти не видела, честно сказать, я даже не знаю, чем она тогда занималась. Прошу тебя, Зум-Зум, никому не рассказывай то, что услышишь.

– Разумеется! Конечно. – с жаром в голосе кивала Полин.

– Однажды он явился без предупреждения, приперся со всеми своими вещами. Ничего мне не объяснил. Остался жить. Я так поняла, что любовница его выставила за порог. Мать чуть не убила меня за то, что впустила его. Он все еще живет здесь, но они не разговаривают, живут, как чужие. Я работаю вечным передатчиком. Всякий раз, когда случается какая-то неведомая херня, они винят меня.

Сид достала из шкафа чашки, принялась разливать чай. Зум-Зум молчала.

– Однажды, это были летние каникулы, я вышла на улицу. Там мой папаша разговаривал с людьми. Они отличались внешне, вроде те же руки-ноги, но другие. Это была семья Глена. Они въезжали в наш дом, собирались снимать квартиру. Уже тогда я поняла, что долго здесь они не проживут, сама понимаешь. – Сид махнула на свалку за окном. – Так и случилось, они переселились в элитную новостройку через три месяца, но я успела подружиться с ним. Его мать не желала меня видеть в его обществе, и не постеснялась сказать мне это в лицо.

– Я успела с ней «поздороваться». Я понимаю, о чем ты. – кивнула Зум-Зум.

– О? О-о! Выходит, ты знаешь. – Сидни поставила чашку перед гостьей. – Глен никого не нал здесь, кроме меня, повадился приходить ко мне тайком от своей маман. Мы проводили чудесные часы веселья, таскаясь по району, пару раз курили сигареты… да! – наморщилась Сид. – Гордиться не чем. Но это же был Глен! Я потакала ему во всем, соглашалась на всякие глупости, пыталась угодить ему, и, как дура, боялась, что он со мной заскучает. Ты и сама влюблена в него, ты поймешь меня.

– Ты влюблена в Глена?! – шарахнулась в сторону Зум-Зум.

– Его невозможно не любить. Ведь он такой… Глен. – Сид потерла лицо ладонями, как это, наверное, делают уставшие хирурги или бывалые моряки. – Однажды появился Люк. Глен познакомился с ним где-то… я до сих пор не знаю где. Откуда он вообще свалился на мою голову!? В первый день он показался мне занятным парнем, веселым и интересным. Нервозность я спутала с непоседливостью. Его постоянно тянуло в темные подворотни, пустые стройки, сомнительные компании, поверишь ли, мы с Гленом целый месяц таскались за ним по задворкам! Глен не имел такой свободы, как я, его мамаша быстро пресекла эти гуляния. А я, в моем положении, домой не торопилась, вот и шарахалась где попало.

– Почему ты до сих пор с Люком? – Зум-Зум отпила из чашки, хотя пить совсем не хотелось.

– Этот вопрос мучает меня каждый день. Хотя, ты знаешь… видишь ли… Не знаю, что сказать.

– Что случилось потом? – спросила Зум-Зум.

– Потом. А потом он стал совсем неуправляемый… Звучит складно, но это я так оправдываю себя, перекладываю на него ответственность за свою недальновидность. Думаю, он с самого начала был таким, я просто допустила ошибку, не жалея замечать его психозы.

– Он употреблял? – Полин вжала голову в плечи.

– Проще будет сказать чего он НЕ делал!!! Каждый день драки! Каждый день разборки! Девицы с такими размалеванными лицами, что клоуны нервно курят в стороне! Ты не представляешь, сколько раз я извинялась за него, сколько я разнимала его! Сколько раз я волочила его на себе домой, чтобы он не замерз на улице! Боже! – Сид схватилась за голову.

– Погоди, а как же его родители? Куда они смотрели?

– Родители… Ха! У него есть только мать. Мать – на всех с*ать! Если бы ты ее видела! Она сидит в инвалидной коляске, курит сигарету за сигаретой и ноет: «Сидни, ты такая хорошая девочка! Пригляди за моим оболтусом, ты же такая добрая! Он без тебя пропадет!». Я не могу больше видеть их семейку! Ни его, ни его мамашу!

Сидни разревелась в голос.

– Так не терпи его! Плюнь! Пусть сам справляется! Ты же видишь, что он…

– Я пыталась! – выла Сидни. – Я пыталась! Не раз я посылала его ко всем чертям! Он сначала угрожал мне, а потом пытался руки на себя…

Зум-Зум не знала, что делать, растерявшись, она неуверенно тянула руки, чтобы обнять Сидни, и не была уверенна, будут ли приятны девушки такие объятия. Наконец, она решилась и аккуратно приобняла Сид за вздрагивающие плечи. Неожиданно Сид развернулась и жадно вцепилась в бока Зум-Зум длинными пальцами, сопливым носом уткнулась в ее пышную грудь, и рыдала, рыдала без остановки.

Полин некоторое время поглаживала светлые волосы, Сид вскоре успокоилась. Молча она сходила в ванную, освежила лицо и вернулась к Зум-Зум смиренная, как овечка.

– Как ты решилась худеть? – начала вдруг Сид. – Как ты набралась решимости для этого? Ты жила, ходила, дышала, потом настал момент, и ты такая: «худею». Что ты сделала для этого? Мне тоже так хочется. Я тоже хочу сказать себе «хватит»! Хочу взять себя в руки. Что ты сказала себе, Зум-Зум?

Полин оторопела. Прошло много времени прежде, чем она внятно смогла выдавить:

– Стой! Мое похудение не имеет ничего общего с твоей проблемой. Я пытаюсь просто влезть в одежду меньшего размера, а ты… Ты… Ты пытаешься изменить свою жизнь!

– А чем это отличается от твоих проблем? – непонимающе Сидни наклонила голову набок.

Зум-Зум повертела чашку:

– Ты права – ничем не отличается. Только принятые мной решения не вызовут такой резонанс событий, как твои решения. Согнать жир с жопы требует усилий, терпения и немалых сил. Моим результатом будут обтягивающие джинсы. Твоя же ситуация… она про личные границы. – Зум-Зум помолчала. – А ты? К чему стремишься ты?

– Не знаю. Я так устала, что даже не могу вспомнить, почему я этим занимаюсь. Я не знаю своих желаний. Страшно поверить, но я не припомню, о чем я мечтала до Люка.

Зум-Зум встала с табурета:

– Сама я бы не справилась, мне помог Глен. Он присматривал за мной, командовал, говорил, что делать и чего не делать. В поем похудении как таковой моей заслуги нет. Я не открою тебе волшебного рецепта, потому как нахожусь в таком же дерьме, как и ты. И насколько тебе плохо я никогда не пойму и не узнаю, но я обещаю сохранить разговор в тайне. И скажу без прикрас – если я могу тебе чем-то помочь, что мне по плечу, то говори – я не откажу.

– Помочь мне? Ты такая наивная, Зуми. Поборов свою моржовость, потеряв жировую прослойку, пережив унижения и обиды, ты двумя словами отказалась от своей справедливой победы и отдала все лавры Глену. – Сид вынула из стакана на столе трубочку для коктейлей и протянула ее Зум-Зум. – Держи.

– Трубочка? Для чего? – удивилась Полин.

– Ты тонешь в болоте по имени Глен, тебя накрыло почти с головой. Это тебе пригодиться, чтобы дышать.

Глава 21.

Беговая дорожка гулко шелестела под тяжелыми шагами Зум-Зум. На метражном табло мигало «24км», кстати говоря, это был личный рекорд, который остался незамеченным. В наушниках надрывался музыкальный хит о вечной любви, который заставил бы рыдать самое холодное сердце самого отпетого уголовника, однако и его Зум-Зум пропустила.

«Ты тонешь в болоте по имени Глен! – крутилось в ее мыслях. Она мотнула головой – надо прочь гнать эту чушь! Этот диагноз Сидни поставила наспех, потому что была обижена и опустошена. Она не является ни доктором, ни пророком, ни законодателем, чтобы вот так клеймить людей! К тому же она о наших отношениях ничего не знает!..»