Плюш и Ко

Однажды по дороге из школы Патриция и Зум-зум прогуливались по длинной торговой улице. Дома здесь стояли малоэтажные, года их постройки начинались на 18, они напоминали слоеные пироги, потому как первые этажи, как водится, размещали магазины, вторые этажи занимали офисы и канцелярии, третьи и четвертые этажи занимали всем подряд, от малого бизнеса до фитнесс залов. Вывески пестрили яркими огнями, кое-где из дверей доносилась заводная музыка, тут и там ряженые аниматоры зазывали к себе посетителей, народу здесь было много в любое время суток и в любую погоду.

От событий в столовой уже прошла пара дней, а поднять эту тему почему-то не хватало смелости ни у той, ни у другой. Они остановились у одной из витрин.

– Сид утверждает, когда я похудею, я смогу носить такое белье! – вожделенно выдохнула Зум-Зум, рассматривая красный кружевной комплект на манекене, где маленькие трусики могли бы уместиться в кулаке. – Сейчас мои труселя больше похожи на авточехлы, но это не мешает мне мечтать!

– О, да. Стринги рулят. – мрачно сказала Патриция. – Что тебе мешает носить такое сейчас?

– Есть вещи в нашей реальности, которые не подходят друг к другу, – бубнила Зум-Зум, – знаешь, типа зарядка к розетке без адаптера, или спортивные штаны к каблукам. Вот так дело обстоит и с кружевом на моей жопе – не комильфо. Кружевное белье дозволительно надевать на аппетитные формы, круглые, упругие. Кстати мое мнение поддерживают люди в интернете, так что я не просто так болтаю.

– В тебе говорят твои комплексы, и не просто шепчут, а орут во все стороны. Человек может себе позволить что-угодно, если будет свободен от предрассудков и комплексов. Про бодипозитив слышала? Кружево-не кружево – ты вольна делать, что хочешь. Тебя убедили, что развратное бельишко, как тряпка для быка, вскипятит кровь буйным молодцам, и они накинутся на тебя. Поспешу тебе напомнить, что твое полотно матадора будет спрятано под твоими штанишками с вытянутыми коленками. Понимаешь, о чем я?

– Так Глен тебе нравится? – неожиданно выпалила Зум-Зум.

– Кто? – вздрогнула Патриция.

– Хрен в пальто! Глен! Глен тебе нравится, а ты мне об этом не заикнулась ни разу! Я даже подозреваю, что нравится довольно давно. Я НЕ буду давить на тебя, хочу, чтобы ты рассказала все по своей воле, мы же, вроде, друзья. Верно? Но ты должна знать, что я очень усомнилась в своем доверии.

Зум-Зум, закончив свою тираду, уставилась на Патрицию в ожидании, что та сейчас же выложит все, как на духу, но Патриция лишь безразлично пожала плечами.

– Никто мне не нравится. С чего бы тебе так думать?

– Может быть потому что Венера в козероге, а может потому что ты бежишь, сверкая прятками при виде Глена. А может быть я уверенна в этом, потому что ты отвечаешь вопросом на вопрос, а ты всегда так делаешь, когда хочешь соврать.

– Ну, это уж совсем не доказательство.

Зум-Зум снова ждала продолжения, однако Патриция замолчала.

– Ты и не опровергла, и не согласилась. Я немного озадачена. – рассуждала Зум-Зум вслух. – Если бы у меня была сотня друзей и знакомых на каждом углу, ты бы имела основания бояться, что я все разболтаю, и поставлю тебя в неловкое положение, но у меня есть только ты. А если бы он был для тебя чужим человеком, ты бы не реагировала на него так бурно. Но ты видишь сколько времени провожу с ним я, поэтому ты думаешь, что твоя тайна откроется ему. И я делаю вывод, что ты от него без ума.

Патриция скучающе пожала плечами.

– Игнорируешь меня? Я со стеной разговариваю? Это обидно. – отозвалась Зум-Зум, но и на эту реплику Патриция не ответила.

Они молча прошли целый квартал, его неоновые огни и блеск нарядов за стеклом уже не так привлекал девушек, но обе они делали вид крайней заинтересованности. Зум-Зум чувствовала, что пространство между ними будто искривляется, полметра между их локтями превращался в непреодолимый каньон, она не понимала, как ей теперь себя вести. Зум-Зум достала телефон, чтобы посмотреть сколько время, но тут вдруг Патриция начала болтать без умолку о разной ерунде, не давая Зум-Зум вставить слово, при чем речь ее была сбивчива и непонятна.

– Не бойся. Я время смотрю, я не собираюсь ему звонить. – грустно сказала Зум-Зум.

После этого до улицы, где они жили, добрались быстро, расстались холодно.

Для Зум-Зум, как и каждого современого человека, время позднего вечра было особо дорого для сердца, души и расшатанных за день нервов, в это время человек предоставлен сам себе, к нему не идут с вопросами родственники, оставшиеся домашние дела автоматически переносятся на следующий день. Некоторые проводят эти часы у телевизора, женщины не редко висят на телефоне, в попытках разделить боли и радости с подругами, дети играют или спят, освобождая матерям руки.

Зум-Зум пыталась доделывать уроки, к несчастью каждый вечер ее похвальные попытки проваливались, ее увлекал поток картинок в интернете, смешные видео и занятные истории. К сожалению, до сих пор не придумали такой науки, которая бы поглотила ее внимание. Но в этот вечер оказался не похож на другие вечера из-за маленького, но значительного открытия. Зум-Зум по возвращению с прогулки получила сообщение от Глена. Это была фотография, где в огромных баскетбольных футболках он с Люком, в обнимку с оранжевым мячом, позируют фотографу, кривя физиономиями. Зум-Зум не хотела показаться банальной, отвечать Глену простым смайликом теперь уже ее не устраивало, она стала рыться в закромах телефонной галереи в поисках достойного ответа и с ужасом обнаружила, что кроме Глена, у нее ничего не осталось!

Там присутствовали записи с лекциями о пользе зелени, история открытия кофе и шоколада, друг за другом шли видео футбольного матча с прошлой недели, где Глен забивал гол, и это уже не говоря о десятках его фото в разных ракурсах. Среди них была одна фотография, которая особенно нравилась Зум-Зум, Глен на ней спал на парте. Так вышло, что кто-то из одноклассников сфотографировал его в подобном виде и выложил в общий чат.

В тайне ото всех, и даже от самой себя, Зум-Зум часто возвращалась к этому снимку и смотрела на него с грустной улыбкой, объясняя столь странное поведение себе тем, что Глен тут смешной…

Тут Зум-Зум словно молнией пронзило! Трудно было себе признаваться, еще более трудно было объясниться с собой, что Глен занял огромное место не только в ее телефоне.

На следующий день в школьной библиотеке, куда Патриция отправилась без Зум-Зум, оказалось слишком людно, и это было объяснимо – приближались экзамены. Оказался там и Глен, он первый заметил Патрицию. Она стояла между стеллажами с книгой в руках, густая черная челка закрывала глаза, губы ее беззвучно двигались, увлеченная чтением, она не заметила, как Глен подкрался сзади.

– Привет. – тихо произнес он у нее над плечом.

– Привет. – отозвалась она даже не вздрогнув.

– Вот я и услышал твой голос. Интересно, почему мы раньше не разговаривали?

Она стояла перед ним вполоборота не двигаясь. Он мог легко рассмотреть ее белый аккуратный профиль, длинные ресницы, маленький, словно кукольный, нос, ярко накрашенные вишневые губы. Темные волосы гладкой волной лежали на плечах, белая блузка школьной формы была заправлена в тесную юбку, которая не скрывала от Глена тонкой талии и круглых бедер. Патрицию с уверенностью можно было назвать красивой.

– Действительно интересно, учитывая, что учимся мы в одном классе полтора чертовски длинных года! – Патриция громко захлопнула книгу перед его носом.

– Ауч! А вот и кусачий характер! – зашипел он.

Может сложится мнение, что этот молодой человек прост, как инструкция к стулу, однако в делах с хорошенькими девушками он проявлял дьявольскую изобретательность. Например, как сейчас, он не стал продолжать разговор, потому как распознал колючий нрав Патриции, неожиданно оборвал общение, развернулся и ушел за свой стол, оставив девушку размышлять. Он был уверен, что через минуту она будет стоять у его стола.

Патриция же, напротив, не обладала даром манипуляции, для нее действия людей означали лишь то, что они означали. Глен ушел после первой же реплики, и Патриция тут же решила, что обидела его. Обижать людей у нее выходило и раньше, но по неизвестной ей причине именно его обиды ей не хотелось.

– Неужели ты обиделся на такую ерунду? – Патриция стояла у его стола спустя полминуты.

– Нет. Я увидел, что ты не готова идти на контакт, а я, знаешь ли, добряк, я не люблю напрягать людей. – Глен нарочно не поворачивал к ней голову, строил недотрогу.

– Ага, таких добряков только на скотобойню работать берут. – издевательски процедила Патриция.

– Сядь! И говори тише! Мне уже сделали пару замечаний, – зашептал на нее Глен.

Разумеется, замечаний ему никто не делал, в библиотеке стоял такой гул голосов, что дополнительной пары никто бы не заметил. В этот момент для него было важно примерять образ плохого парня, потому что он давно убедился – хорошие девчонки обожают плохишей.

– Хочешь мне что-то сказать? – Глен скучающе посмотрел не нее.

– Не сказать. У меня просьба. – Патриция присела напротив него.

– Просьба? А мне показалось, что ты любишь командовать. Валяй.

– Не позволяй Зум-Зум влюбится в тебя.

– Что!? Шутка такая? – Глен смутился по-настоящему.

– Она слаба перед парнями, которые помогают ей. Ты не первый, кто добр к Зум-Зум. Она, как ребенок, принимает заботу за любовь, и не понимает почему все заканчивается так грустно. Последствия для нее плачевны.

– Шелл тоже когда-то ей помог?

Патриция помолчала немного.

– Если она не говорила с тобой о нем, то и я не стану. Зум-Зум доверяет тебе, за последние два месяца вы неожиданно для всех стали друзьями, прямо местная сенсация. Она хорошая, уверена, что ты проникся к ней.

– Ты такая заботливая, это так мило – переживать за подругу. Давай сходим в кино. Прямо сейчас! Я люблю карамельный попкорн, а ты?

– Кино? А как же ваши тренировки? – лицо Патриции вспыхнуло, Глен от души насладился этим зрелищем.