Зиночка

– С Ксеней на танцах познакомился, Коленька?

– Нет. Она на танцы не ходила. Но увидел ее в первый раз в этом клубе. Концерт у нас был, а она на пианино играла – аккомпанировала, а потом ее ученица за пианино села, а Ксения  запела.

Красивая, стройная. Волосы, как у Зиночки, светло-золотистые, глаза ясные, в длинном  голубом  платье. А голос!  И так захотелось с ней познакомиться, но подойти боялся. Она такая красивая, нежная, а я простой шахтер, хотя тогда я не уродом был. С того времени не мог я жить спокойно. Она у меня все время перед глазами стояла. Стал у ребят про нее расспрашивать:  с кем живет, где. А когда разузнал все, решил идти сразу свататься. Купил букет цветов, пошел в магазин, попросил продавщицу, чтобы взвесила всех конфет по килограмму, чтобы сумка полная была и пошел. Иду, ноги подкашиваются. Подошел к дому, а зайти не могу. Стою, на окна смотрю, а постучаться не смею. Ксенина мама меня в окно увидела и вышла с маленькой девочкой на руках.

– Вам кого?

– Вы Ксенина мама?

– Да отвечает.

Ну а я, вдохнул поглубже и выпалил все, что по дороге повторял:

– Меня зовут Николай. Я шахтер-забойщик. Пришел сватать вашу дочь Ксению, – и сую цветы, сумку.

– Как сватать? – и  смотрит на меня растерянно, с полуоткрытым ртом, но цветы взяла и меня в дом пригласила. А я ввалился в дом вместе с сумкой и, чтобы не молчать, говорю:

– Да вы не пугайтесь. Обещаю быть хорошим мужем Ксении, братом вашим детям, а вам сыном.

Ну, в общим, поженились мы. У них в финском домике жили. Хоть и тесно было, но хорошо жили, дружно. Семья крепко на ноги встала.  Старшую Дусю на учительницу в область отправили. Костю – в горный техникум. Остальные кто в школе, а кто еще под стол пешком ходил. Ксения, конечно, уже по домам не бегала. Спокойно директорствовала. Чуть больше года мы прожили счастливо.

Николай взял свою палку и вышел на улицу с папиросой. Тетя Ганя не стала его задерживать. Наложила в печку хвороста, подожгла, отодвинула на плите конфорки, поставила чайник, достала из буфета пачку чая, которую сегодня принесли квартиранты, кусочек рафинада, расколола его щипчиками, села на табурет и стала ждать.

– Давай чайку попьем, Коля, грузинского. Вы сегодня принесли,– сказала она, когда Николай вошел в дом, разливая чай по стаканам. – Я и сахарку приготовила, – подвинула блюдце с сахаром к руке Николая.

Они пили чай, но к сахару не притронулись.

– Рассказывай, Коля. Что же дальше было?

– А дальше был этот проклятый взрыв в шахте. Мои товарищи все погибли, а мне судьба в обмен на мои глаза подарила жизнь. Не буду рассказывать, как выхаживала меня Ксения, как учила заново жить. Шахта нам новый дом построила, мы вокруг него сад посадили, летнюю кухню построили. Шахта хорошо помогала. Пенсию хорошую назначили, да и собес платил за инвалидность, мы теще помогали и нам хватало. А тут война. Старшие братья ушли воевать, а мы с Толиком, когда немцы в город  вошли, к ним в столовую устроились. Лошадь нам дали с подводой, мы делали все, что нам говорили. Моя сила, Толика глаза кормили всю семью. В войну из нас никто не голодал. Повар немец добрый был – мы каждый день еду домой приносили. В сорок третьем, – как раз, когда Донбасс освободили, родилась Зиночка.

Николай снова потянулся к папиросам. Глубоко затянувшись, продолжил:

– Я же говорю, в войну не голодали. Братья, демобилизовавшись, у нас жили, а мы братика для Зиночки ждали. А тут не только голодно, да еще оказалось, что у Ксении сердце слабое. Не уберег я ее.

После похорон у нас все собрались, и соседка  отоварила свои карточки – продукты к нам принесла. Помогала, ухаживала. Я не знаю, что на меня нашло? Испугался, что один не справлюсь – Зиночке еще и пяти лет не было. Вот из-за своей трусости расписался я с этой Тоней. Без регистрации жить не хотела. Но не мог я после Ксенички жить с ней. Попросил оставить нас. Потом закрыли дом, пошли на вокзал, сели в поезд и, как говорят, куда глаза глядят. От мучительной тоски хотелось убежать. Но разве от нее убежишь? Петь и танцевать Зиночку еще Ксения научила, да и мои способности пригодились.

Они еще долго сидели в кухне. Пили чай, разговаривали. Тетя Ганя рассказывала о себе, о муже, о сыне, о том, как жили при немцах, как прятались от бомбежек, а потом сказала, что это судьба послала ей Николая вместо погибшего сына. Теперь у нее есть и внуки.

Пришла весна. Зацвели сады. Воздух пах свежестью. Везде продавали раков и живых,  и вареных, а Миша просил тетю Ганю будить его с восходом солнца и уходил с мальчишками на Большой Куяльник выискивать раков. А тетя Ганя заранее ставила на керосинку  кастрюлю с водой, и к Мишиному приходу вода закипала. И вся семья лакомилась сладкими раками. После завтрака семья уходила на работу.

Зиночка танцевала и пела. Когда она отдыхала, Николай пел довоенные песни, а Миша складывал подаяния в мешок. В Одессе щедрые люди, хотя, как и везде, жили по карточкам, но делились последним. Жизнь стала краше, когда отменили карточки.

Все уже можно было купить:  раннюю черешню,  клубнику, редис, лук, морковь. Да и у тети Гани был маленький огородик. Дети поправились, посвежели. Но тоска по дому не давала покоя Николаю. Его тянуло на кладбище, к Ксении, Сорок дней поминал в Одессе. Думал на полгода приехать, но уже и этот срок они поминали с тетей Ганей. Но ведь и дому нельзя без хозяев, и как не хорошо было жить у доброй, приветливой тети Гани, домой возвращаться надо.

Вот и наступил день разлуки. На дворе был сытый, добрый август. Николай купил ящик цыплят, мешок корма для них, чтобы тетя Ганя не скучала.

– Ой, Коленька, спасибочки тебе! Вот хлопот-то теперь! Вот хлопот!

– А с нами разве меньше было хлопот?

– Да что ты, Коленька! Как я теперь без вас? Остались бы!

– Спасибо вам, тетя Ганя. За все большое вам спасибо. К нам приезжайте.

Да куда ж я теперь от цыплят? Вы приезжайте. Зиночка, не забывай бабушку, – они плакали, прижавшись друг к другу. – Миша, пиши. Я в военкомат ходить буду, если что известно будет об отце, сообщу.

Прощались долго и тяжело. Тетя Ганя сложила в мешок их одежду, еду, баян. Николай перекинул мешок через плечо, на шею усадил Зиночку, опустил руку на Мишино плечо и – в путь из теплого и уютного дома. А впереди еще целая жизнь. Какие люди будут еще встречаться этой маленькой девочке на её жизненном пути, которая так гордо сейчас сидит на папиных  надежных плечах?

Глава II

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

В шахтоуправление за пенсией они отправились втроем, потом собес и по магазинам – покупать все к школе для Миши. Николай уговорил директора, чтобы Мишу записали в четвертый класс.  Он был уверен, что Миша догонит своих сверстников. В Одессе он много занимался и с помощью тети Гани научился читать, писать, решать примеры и задачи.

– Папа, я тоже учиться хочу, – заявила Зиночка, когда первого сентября с новеньким портфелем и с букетом цветов отправили Мишу в школу.

– Тебе еще рано. И что я буду делать один, когда вы уйдете в школу? Затоскую.

– А я быстро буду приходить.

– Быстро не получится. Надо каждый урок по сорок пять минут отсидеть. А уроков бывает и четыре, и пять. Не усидишь. Или усидишь?

– Нет, не усижу. Все равно в школу хочу.

– Потерпи еще годок.

К зиме они подготовились основательно. Шахта доставила им три тонны угля, машину распиленных на маленькие чурочки и порубленных дров, прислали рабочих, и все сложили аккуратно в сарай. Погреб заложили картошкой. С помощью Зиночкиной бабушки – Александры Ивановны – насолили капусты, помидоров, огурцов. В ящиках, пересыпанные песком, стояли морковь и свекла, в бутылях подсолнечное масло и томат. Поближе к зиме Николай купил свинины, и они засолили ее в ящики и тоже спустили в погреб. Сахар, крупы – все это стояло в мешках в летней кухне, а чтобы не пробрались мыши, завели кота. Николай был уверен, что голод им теперь не грозит – отсюда беды не будет.

Однажды в воскресенье дети проснулись и увидели Николая вошедшего в дом с мешком за плечами. Мешок шевелился и визжал. Он аккуратно опустил поклажу и выпустил на волю маленького поросенка. Зиночка воскликнула:

– Ой, кто у нас есть! А как его зовут?

– Это девочка. Придумайте сами ей имя.

– Папочка, она улеглась на мешке. Спать хочет.

– Соня, – сказал Миша.

– Пусть будет Соня, – сказал Николай.

Дети гладили свинку по шерстке, смеялись, а она хрюкала от удовольствия, закрыв глаза.

Зима ушла. Солнышко согрело землю. Потекли ручьи. Они привели в порядок сад, посеяли и посадили все, что росло на донецкой земле. Грядки огородили от Соньки – ей позволено было гулять по всему двору. А спала она теперь на веранде, обвитой диким виноградом.

Тетя Ганя писала письма, звала в Одессу. Они приглашали к себе. Но у каждого были свои дела.

Тетя Ганя не могла оставить своих курочек, а Николая держало свое хозяйство. О Мишином отце известий не было.