Тихий омут – индивидуальные черти

ГЛАВА 2. За счастье нужно бороться

Дома Женя первым делом позвонила на работу и сказала, что задержится. Можно было бы, конечно, устроить себе выходной, пить аспирин и жалеть себя. Но она была уверена, что мыслить нужно конструктивно, поэтому на переживания выделила себе один час. Сбросив вчерашнее ненавистное платье неудавшейся невесты и облачившись в уютный халат, Женя сварила себе кофе, уже не такой крепкий, как варил ее утренний знакомый. Вспомнив о нем, она снова разозлилась, постаралась успокоиться, перевела дыхание и задумалась. Переживаний для нее достаточно. Из-за чрезмерной чувствительности, собственной слабости и глупости люди и попадают в такие ситуации, просыпаются в чужих квартирах и ничего не помнят. Надо сказать судьбе спасибо, что ночное приключение закончилось именно так и никак иначе. Поразили Женю три вещи. Первое: за все утро она ни разу не вспомнила про предателя Дмитрия. Это отчасти объясняется необычной эмоциональностью по отношению к вчерашнему спасителю. И это вторая удивительная вещь. Еще никому в жизни не удавалось настольно вывести ее из себя. И третье, она оказалась настолько невоспитанной, что за все утро из вредности даже не спросила его имени. Впрочем, он тоже до знакомства не снизошел. Теперь остается только вычеркнуть этот неприятный эпизод из памяти и жить дальше. Нужно решить, как быть дальше с Дмитрием. Но об этом думать нужно тщательно, в специально отведенное время и на свежую голову. Удивительным было и то, что ни головная боль, ни бессонная ночь, ни алкогольная интоксикация не привели сегодня к затяжным переживаниям на тему непостоянства мужчин.

Раздался звонок телефона. Сердце Жени встрепенулось – а вдруг, это Дима – схватила трубку и холодно произнесла:

– Слушаю…

– Женечка, доченька, ну что же ты не звонишь? Уже девять часов. Я же сгораю от нетерпения! Ну как вчера все прошло? – игриво спросила мама.

– Мам, прости, ну никак не могу сейчас разговаривать, я на работу опаздываю, – Женя энергично вскочила со стула и принялась изображать бурную деятельность, как будто мама могла ее видеть, даже слегка запыхалась.

– Ты еще дома? Проспала! Ты проспала! Вот и замечательно. Ну, в двух словах…

– Мам, давай вечером, никак сейчас не могу. Бегу. Пока-пока. Целую! – Женя быстро положила трубку. Врать маме было стыдно, недоговаривать малоэффективно. Теперь мама обязательно примчится вечером спасать любимое дитя. И как-то сразу стало себя жаль… Но надо спешить на работу.

Рабочий день начинается в девять утра, время спешит и не хочет остановиться, подождать, пока мы выспимся, позавтракаем и настроимся на работу.

Ровно в десять часов, с опозданием на один час, Женя вошла в офис, который уже стал ей вторым домом и не испытала обычного удовольствия. Ей казалось, что сотрудники замечают синяки у нее под глазами, а сотрудницы отсутствие колечка на безымянном пальце. Хотя Женя не афишировала свои матримониальные планы, Дима настолько часто являлся к ней на работу, что уже считался здесь за своего, почти полноценного Жениного мужа. Регистрация семейных отношений – это просто формальность. Лучше, конечно, когда эта формальность соблюдена.

Женя зашла к себе в кабинет, тут же на пороге появилась ее коллега и по совместительству заклятая подруга Лена Фоменко.

– Салют! Чего это ты опаздываешь? Шеф куда-то посылал? Кофе будешь? Я сейчас принесу, давай кофе выпьем, а то глаза не раскрываются.

Лена, тридцатилетняя особа, симпатичная, очень энергичная блондинка, находящаяся «в активном поиске». Коммуникабельность Лены была развита чрезвычайно, собеседнику было легко с ней общаться, он мог не отвечать на ее вопросы или вообще отсутствовать, она могла и не заметить. Лена демонстративно сладко зевнула и тут же бодро продолжила:

– Я тебе сейчас такое расскажу! Я в прошлую субботу познакомилась с таким мужчинкой. Красавчик! Вылитый Джастин Тимберлейк. Такой глазастенький, упакованный, на машинке солидной. Мы с ним слегка посидели в баре, он телефон мой попросил, я дала, но интерес свой, естественно, не показываю. Но чувствую – он запал! Короче, вчера позвонил. Я так слегка поломалась – на работу завтра и так далее. Но уговорить себя позволила. Ты не поверишь! Мы с ним за ночь в трех клубах были! Я просто с ног валюсь, – она томно закатила глаза, – утром его еле выставила. Думаю, это все просто так не закончится, это начало чего-то большого и светлого. Чувствую, это мой мужчина.

Про обещанный кофе Лена совершенно забыла. Потом сфокусировала взгляд на Жене и как будто, обнаружив в ней изъян, критически протянула:

– А, кстати, почему твой Димочка тебя так редко выгуливает? Что денег не хватает? Расскажи, как там наш Димон поживает?

У Жени сегодня не было настроения слушать про Ленкины приключения. С периодичностью в один-два дня та встречала глазастенького Тимберлейка или плечистого Форда в соседней с домом забегаловке и начиналось «большое и светлое». Поэтому Женя сделала вид, что ищет какие-то бумаги, но Лена не отставала:

– Что-то ты вялая какая-то сегодня и мешки под глазами… У меня косметолог хороший есть.

Она прищурилась, пытливо вглядываясь Жене в лицо, и утвердительно сказала:

– Вы поругались! И из-за чего же? Ты ему сахар в чае не размешала или макароны в супе разной длины оказались?

Лена, сделав вывод о сложностях в отношениях Жени и Дмитрия, тут же приняла пренебрежительно-наставительный тон:

– Ты, Жень, не обижайся, но мужики таких женщин как ты не любят. Ты слишком пресная. А им нужны эмоции, даже не всегда положительные. Нужен накал страстей, водоворот чувств. Это он еще долго с тобой продержался.

– Лен, ты за кофе идти собиралась. И не придумывай мне проблемы, а то накаркаешь еще. Ты же прекрасно знаешь, что с Димой поругаться практически невозможно. Он в командировку уехал. Его несколько дней не будет. А я уже соскучилась и, кажется, немного простыла. Ты бы держалась от меня подальше, а то всякая там воздушно-капельная инфекция…

– Зараза к заразе не пристает, – но Лена все-таки отодвинулась подальше.

Женя, зная, что Лена только на словах опытная искусительница, про себя ее немного жалела, не обижалась и всегда слушала в пол уха, но сейчас ее слова задели за живое.

– А может быть ты и права, – пробормотала она себе под нос, направляясь к кофемашине. – Давай кофе пить.

Девушки уютно расположились за столом, потягивая горячий ароматный напиток, когда дверь в кабинет широко распахнулась, громко стукнувшись о стену. На пороге стоял Олег Палыч Смоляков, лучший друг шефа и гроза всего офиса. За глаза его называли Жабером, от слова жаба, и было за что. В нем, как в человеке, все было равноценно не прекрасно – и лицо, и душа, и одежда. Толстый, лысый пятидесятилетний дядька с очень плохой кожей на лице, свидетельствующей об отсутствии женского внимания в молодости, и отвратительным характером, развращенным карьерным ростом в налоговой полиции. С владельцем компании «Мой дом» он дружил с детства, тот часто пользовался его услугами и поэтому в офисе Жаберу никто не смел слова поперек сказать. При всей своей внешней неказистости самомнение его доставало до небес.

– Ну что, мурки, кофеём с утра напоите? О, я как всегда вовремя.

Женя невольно скривилась и спряталась за чашкой с кофе, кажется, она сегодня жива только благодаря этому благородному напитку. Лена сделала слабую попытку избавиться от гостя:

– Олег Палыч, напоим, но у нас из автомата кислятина, а вы – гурман, такую гадость не пьете.

– Так сгоняй к шефу, его старая секретутка сварит, а ты принесешь.

– Олег Палыч, работы много, некогда мне по этажам бегать…

– Иди, иди, работа не волк, ляшки растряси. А мы тут с Женькой пошепчемся.

Смоляков грузно опустился на стул прямо напротив Жени, навалился на стол, поставив локти прямо на документы:

– Ну, рассказывай, Солнце…

Лена немного помялась на пороге и пошла за кофе.

– Да какие у нас новости, Олег Палыч, – Женя откинулась на спинку стула, чтобы быть подальше от собеседника.

– Ну, меня, например, интересует твой цвет лица. Я бы даже сказал, беспокоит. Что-то ты бледноватая, сероватая, бледновато-сероватая, – он усмехнулся, наклонился ближе, всматриваясь в лицо Жени. – Мешочки под глазами. Но я знаю, как тебе помочь!

– Действительно?

Женя вдруг всерьез запаниковала. Сегодня все ей указывают на плохой цвет лица и мешки под глазами. Захотелось срочно посмотреться в зеркало, убедиться, что все не так уж плохо и вполне поправимо – достаточно хорошо выспаться. Но у Смолякова были другие планы на этот счет.

– Знаю я одно местечко. Представь, озерцо небольшое, на нем островок с банькой березовой. Не какая-то там сауна! А настоящая баня, деревянная, попаришься, а потом голышом в озеро! Вода, воздух!

Палыч мечтательно закатил глаза:

– Я бы тебя веничком так оприходовал, – и гаденько засмеялся своей двусмысленной шутке, – как раз то, что надо для твоей фигуры. В пятницу едем!

– Олег Палач, вы так здорово рассказываете, мне очень хочется с вами поехать. Пожалейте меня, не соблазняйте такими предложениями. Вы же знаете, я скоро замуж выхожу, а поскольку я невеста не первой свежести, то и рисковать никак не могу. Вдруг меня будущий муж приревнует и замуж не возьмет? Кому я потом нужна буду? Я знаю, что вы человек порядочный и ничего этакого в виду не имеете. А вот мало ли что злые языки скажут? Вы ж на мне потом не женитесь…

Он уже не в первый раз донимал ее предложениями типа «выпить и помыться». И Женя каждый раз мягко отказывала Смолякову. Ссориться с ним было себе дороже: натура у него подлая, а начальник дружбой с ним очень дорожит. Женя, конечно, тоже ценный сотрудник, но плохой мир лучше, чем хорошая война.

– Так мы ж с тобой никого в известность ставить не будем. Я да ты, да мы с тобой, – Жабер уже навалился на половину стола.

И тут, наконец, вернулась Лена:

– Ваш кофе, Олег Палыч.

– Ты, Ленка, сильно быстро ходишь. Давай свой кофе. А ты, Солнце, подумай. Я больше трех раз не предлагаю. Пожалеешь, – то ли предупредил, то ли пригрозил Смоляков Жене.

После того как незваного гостя проводили, Лена сказала: