Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии

Результаты исследования показали, что разности между временем тестирующих реакций с положительных (рабочих) и «индифферентных» пунктов мозгового зрительного экрана прогрессивно убывают по мере увеличения числа «положительных» сигналов. Следовательно, степень выраженности локального усиления возбуждений в проекциях ламп, местоположение которых подлежит выделению вниманием и запоминанию, прогрессивно уменьшается при увеличении их числа. Поскольку по мере увеличения числа выделяемых вниманием и запоминаемых раздражителей интенсивность возбуждения в их проекциях уменьшается, каждый из раздражителей должен все хуже и хуже выделяться на окружающем фоне и, следовательно, хуже удерживаться в кратковременной памяти. Согласно полученным данным, средняя разница между временем тестирующих реакций на вспышки «положительных» и «индифферентных» ламп панели при увеличении числа первых от 2 до 5 для нескольких испытуемых составляет 17, 12, 7 и 4 %. Если экстраполировать полученные данные на число сигналов, подлежащих выделению вниманием и запоминанию, превышающее 5, то усиление локального возбуждения в их проекциях должно приостановиться и сойти на нет. Следовательно, объем произвольного внимания по отношению к отдельным воспринимаемым объектам (кроме каких-либо исключительных особенностей работы мозга некоторых людей) теоретически не может быть выше определенного их числа. В среднем это 7 ± 2 объектов, а в качестве предельных цифр в определенных условиях указываются 12–18 объектов.

Если на графике, представленном на рис. 1, по оси абсцисс отложить число ламп, местоположение которых подлежит запоминанию, а по оси ординат – приведенные выше данные о степени повышения локальной возбудимости в их проекциях, то мы увидим практически линейную зависимость. Полученные данные хорошо аппроксимируются формулой линейной зависимости:

К = b – an,

где К – степень повышения локальной возбудимости в проекциях отдельных ламп, n – число проекций, соответствующее числу запоминаемых ламп, а и b – связывающие их коэффициенты.

Рис. 1

Наиболее вероятной причиной ограниченности объема внимания может быть интерференция и взаимное подавление локальных очагов усиленного возбуждения в проекциях выделяемых вниманием объектов, взаимное ослабление локально направленных процессов внимания, ведущих к становлению этих очагов.

Два факта могут свидетельствовать в пользу такой гипотезы:

1. На коротких интервалах тестирования (50–70 мс) в проекциях ламп, местоположение которых подлежит выделению и запоминанию, имеет место значительно более низкая возбудимость, чем в проекциях «индифферентных» ламп (время тестирующих реакций с положительных пунктов мозгового зрительного экрана длиннее, чем с его индифферентных пунктов), причем такое понижение возбудимости больше выражено для трехчленных комплексов и меньше – для двухчленных. Нормативное усиление локального возбуждения в проекциях ламп, входящих в двухчленные комплексы, достигается раньше (интервал тестирования 300 мс), чем в проекциях ламп из трехчленных комплексов (интервал тестирования 400 мс).

2. Усиление локального возбуждения в проекциях ламп в составе двухчленных комплексов примерно на 3 % больше, когда две вспышки адресуются к разным полушариям мозга (подаются на разные поля зрения), чем тогда, когда они поступают в одно и то же полушарие.

Поскольку исходная гипотеза предполагает, что интерференция возбуждений должна быть максимальной на более ранних этапах становления очагов локально повышенной возбудимости, большей при большем их числе и более сильной при их большей пространственной близости, рассмотренные факты могут свидетельствовать в ее пользу.

О возможной тормозной природе феноменов «невнимания»

Представленная в понятии внимания избирательность процессов и продуктов отражения действительности с феноменологической и описательной точки зрения характеризуется как сосредоточенностью субъекта на определенных объектах, так и его отвлечением от других объектов. При объяснении природы отвлечения в классической психологии была выдвинута теория нервного подавления (Т. Рибо). Она постулирует, что сильное возбуждение, лежащее в основе выделения вниманием определенных объектов, задерживает и подавляет физиологические процессы, связанные с восприятием и представлением других объектов. Как и по отношению к теории усиления возбуждений как основе внимания, Н. Н. Ланге указывал на гипотетичность данной теории, на отсутствие каких-либо ее доказательств.

В общей форме фактическое доказательство правомерности данной теории было получено в павловской школе в исследованиях явлений отрицательной индукции. В целом ряде экспериментов было показано, что возбуждение, возникающее в определенных активных пунктах коры полушарий, ведет к торможению других ее областей. При этом очень важный факт состоял в том, что отрицательно-индукционное торможение тем сильнее, чем ближе в пространственном отношении соответствующие области коры к областям исходно возбужденным. Эти факты дали основания И. П. Павлову, метафорически уподобившему корковые пункты коры с наиболее высокой возбудимостью «светлому пятну сознания», передвигающемуся по коре, заключить, что это «пятно» окружено на всем остальном пространстве полушарий «более или менее значительной тенью».

В отечественной психологии представление об отрицательной индукции как физиологической основе явлений отвлечения внимания получило в свое время широкое распространение, излагалось в учебниках.

В современной когнитивной психологии феномены «отвлечения внимания» от определенных объектов при внимании к другим объектам стали предметом экспериментальных исследований. Очень красивые известные эксперименты были проведены У. Найсером, а затем Д. Саймонсом и К. Чебрисом. В них многие испытуемые, выделяя и прослеживая одно из двух движущихся на экране изображений (испытуемые следили за одной из двух наложенных друг на друга записей игры в мяч), совершенно не замечали, буквально «не видели» появления на экране девушки с зонтиком или человека в костюме гориллы. Но результаты этих экспериментов сами по себе не могут дать ответа на вопрос, связано ли такое «незамечание» достаточно сильных объектов, находящихся в поле зрения, с индукционным тормозным подавлением возбуждений в их мозговых проекциях или просто с отсутствием прихода к ним воздействий со стороны активационно-энергетической подсистемы психики.

Серьезный аргумент в пользу гипотезы о тормозной природе невнимания к стимулам, не входящим в фокус внимания, был получен И. С. Уточкиным, изучавшим описанный в когнитивной психологии феномен «слепоты к изменениям». Суть эксперимента в том, что при внимании к определенным объектам многие изменения в окружающей обстановке, производимые экспериментатором, могут оставаться незамеченными, их испытуемые буквально «не видят». В экспериментах И. С. Уточкина изменения в рисунках, которые предъявлялись испытуемым, могли происходить как с объектом, находящимся в поле внимания, так и с другими объектами. Эти другие объекты располагались либо вблизи выделяемого вниманием, либо в отдалении от него. Результаты экспериментов показали, что ближние изменения ищутся испытуемыми примерно в 1,5 раза дольше, чем дальние, что ближних изменений в 1,5 раза чаще, чем дальних, вообще не удалось найти и что испытуемые почти в три раза чаще совершают ошибки при опознании ближних изменений по сравнению с дальними. Эти факты указывают на серьезное снижение эффективности перцептивной деятельности в отношении объектов, находящихся вблизи фокуса внимания. Для обозначения зон, примыкающих к фокусу внимания, И. С. Уточкин предложил выразительный термин «мертвые зоны внимания». Он выдвинул гипотезу, что эти зоны могут быть следствием торможения соответствующих мозговых структур со стороны структур, возбужденных объектами, находящимися в фокусе внимания. Поскольку в исследованиях павловской школы показано, что индукционное торможение более сильно выражено в участках коры, наиболее близко примыкающих к очагу возбуждения, гипотеза И. С. Уточкина представляется весьма продуктивной. Напомним, что и в экспериментах с изучением объема внимания, описанных в предыдущем параграфе, взаимное торможение очагов возбуждения в проекциях, выделяемых испытуемыми объектов, было выражено сильнее при большей их пространственной близости в коре полушарий (более выражено, когда объекты адресовались к одному и тому же полушарию, чем к двум).

И. С. Уточкин проводит аналогию природы полученных им фактов с механизмами латерального торможения в зрительной системе животных и человека, которое заключается в ослаблении ответов рецепторов сетчатки на световой стимул при интенсивном возбуждении соседних рецепторов. Эта аналогия полностью совпадает с взглядом на проблему И. П. Павлова. Заканчивая лекцию о взаимной индукции нервных процессов в коре полушарий, он отметил, что явления взаимной индукции вполне совпадают с большой группой контрастных явлений, изученных в физиологии органов чувств. Аналогия между проявлениями латерального торможения в зрительной системе животных и человека и в мозговом зрительном экране человека при одновременном выделении вниманием нескольких объектов подробно обсуждалась Н. И. Чуприковой.

Применительно к человеку можно говорить еще об одном виде тормозного подавления возбуждений в проекциях раздражителей, не являющихся прямой целью познания и деятельности. Это избирательное направленное локальное подавление возбуждений в проекциях раздражителей, действующих одновременно с «целевыми» объектами, являющихся достаточно сильными в перцептивном отношении и мешающих осуществлению основной деятельности. Один из примеров такого подавления был описан выше в 4-й главе книги в параграфе о второсигнально-смысловом управлении афферентациями в актах сознательной когнитивной деятельности. В описанном эксперименте испытуемым последовательно предъявлялось четыре пары ламп, составленные одной яркой и одной тусклой вспышками. Если задача испытуемого, сформулированная в предварительной инструкции, состояла в запоминании местоположений ламп, сигнализируемых только тусклыми вспышками, в проекциях ярких ламп в большом числе случаев (но не всегда) имело место значительное понижение возбудимости. В данном случае, вероятно, тоже можно говорить о «невнимании» к ярким вспышкам. Но в отличие от «мертвых зон внимания», это «невнимание» по своему происхождению должно иметь более сложную природу. Подавление возбуждений в данном случае не может быть простым следствием индукционного торможения, но требует участия управляющих воздействий со стороны второй сигнальной системы.

Предложенное понимание природы процессов и эффектов внимания и исследования внимания в когнитивной психологии

Изучение внимания уже несколько десятилетий занимает одно из центральных мест в современной когнитивной психологии. Однако какого-либо целостного теоретически обоснованного понимания природы внимания не сложилось. Накопление фактов происходит, а о теоретическом продвижении в их понимании говорить трудно.

Предложены три основных известных подхода к изучению внимания, которые кратко обозначаются как «метафора фильтра», «метафора прожектора» и «метафора ограниченных ресурсов». В рамках этих метафор применяются разные методы и процедуры исследования, используются разные объяснительные модели. Каких-либо попыток увязать эти модели и получаемые разными методами факты между собой, насколько можно судить по литературе, не предпринимается. В рамках каждой модели предлагается свое определение внимания: внимание как «фильтр», как «прожектор», как «резервуар с ограниченными ресурсами». Эти определения часто выступают как взаимоисключающие. Как правило, исследователи не задумываются о том, не изучаются ли в разных случаях разные аспекты какой-то одной общей сущности, называемой вниманием. Предлагаемые в рамках каждой метафоры сменяющие друг друга модели в большей мере ориентированы на варьирование их деталей, чем направлены на разрешение глубинных теоретических проблем. Не случайно, что положение, сложившееся в когнитивной психологии внимания, оценено как неудовлетворительное в двух очень хороших отечественных учебниках по вниманию, о чем говорилось выше.

Вместе с тем в исследованиях когнитивных психологов внимания получен ряд информативных фактов, которые нельзя не учитывать при разработке теории внимания. Они вошли во многие учебники и, в частности, ясно и подробно освещаются в книге М. Фаликман.

Поэтому задача настоящего параграфа состоит в том, чтобы показать, что многие из этих фактов могут быть ассимилированы предложенным в книге подходом к пониманию природы процессов и эффектов внимания. Это относится к фактам, полученным в рамках метафор внимания как «прожектора» и как «фильтра».

Метафора «прожектора», как уже говорилось, близка к метафоре И. П. Павлова о «светлом пятне сознания», которое он понимал как область коры полушарий с наиболее высокой возбудимостью, которая постоянно меняет свою форму и местоположение в коре. В предложенном в книге понимании природы внимания «светлые пятна сознания» – это состояния избирательно локально усиленного возбуждения в мозговых проекциях объектов, которые являются предметом познания и деятельности и которые в силу наибольшей нервной активности в их проекциях подвергаются тонким и избирательным процессам анализа и синтеза. В лабораторных условиях задачи деятельности, объекты, которые должны стать предметом познания и действия, и направление обработки поступающей от них информации задаются предварительной словесной инструкцией.

Многие факты, полученные в рамках метафоры «прожектора», могут быть истолкованы как динамические и интенсивностные характеристики «светлых пятен сознания». Полученные в экспериментах данные проливают свет на движение «светлых пятен сознания» по коре полушарий и на его примерную скорость. По данным А. Ривза и Дж. Сперлинга, время переключения внимания составляет в изученных ими условиях около 100 мс. Это время может быть понято как время перехода «светлого пятна сознания» с одного места коры на другое, когда такой переход диктуется словесно сформулированной задачей деятельности с объектами.

Выразительные факты градиента внимания (монотонный рост времени предписанного инструкцией ответа на целевые стимулы по мере их удаления от фокуса внимания) могут быть поняты как проявление уменьшения интенсивности локального возбуждения в зонах «светлого пятна сознания» по мере их удаления от своего центра. Близок к этому факт, что время реакции на точечный световой стимул зависит от размера выделенного вниманием зрительного поля, на котором появляется стимул: чем это поле больше, тем длиннее время реакции. Авторы данного исследования (У. Кастьелло и К. Умильта) прямо связывают интенсивность внимания с «интенсивностью освещения», создаваемого лучами прожектора: «интенсивность освещения» тем больше, чем меньше размер зоны, на которую направлен прожектор. Получены факты, свидетельствующие также о зависимости «разрешающей способности» внимания от размера зрительного поля, на которое оно направлено: чем больше зрительное поле, тем хуже разрешение. В рамках развиваемого в книге понимания природы внимания изложенные факты могут быть истолкованы как свидетельства ослабления возбуждения в «светлом пятне сознания» при увеличении его размера. Конечно, интерпретация полученных поведенческих фактов с точки зрения скрывающихся за ними интенсивностных характеристик локальных зон усиления возбуждений в проекциях раздражителей, выделяемых вниманием, согласно словесной инструкции, является гипотетической. Но такая гипотеза может быть проверена, например, методом вызванных потенциалов или методом тестирующего стимула.

В экспериментах Е. И. Бойко, осуществленных в начале 50-х гг. прошлого века, был получен следующий очень простой факт. Перед испытуемыми на панели пульта находились четыре электрические лампочки, образующие квадрат. При вспышке любой из четырех ламп требовалось как можно быстрее нажимать на ключ правой рукой. Иногда испытуемые предупреждались о месте очередной вспышки, и тогда время реакций значительно сокращалось. Этот факт аналогичен известным данным М. Познера о «выигрыше» времени реакций на наиболее вероятные зрительные сигналы, когда место их появления сигнализируется предшествующей подсказкой. Эти результаты описываются Познером в терминах локального зрительного внимания. У Бойко они получили близкую, но иную трактовку. Он предположил, что причиной сокращения времени реакций на стимул, местоположение которого заранее известно, является инициируемое данным словесным указанием увеличение избирательно локально повышенной возбудимости в мозговом представительстве соответствующей лампы. Этот эксперимент послужил основой разработки метода тестирующего стимула, который был кратко описан в 4-й главе книги. Получаемые этим методом данные действительно говорят о более высокой возбудимости в проекциях зрительных сигналов, которые становятся, согласно инструкции, предметом внимания и восприятия.

Анализируя результаты описанного исходного эксперимента, Е. И. Бойко пришел к выводу, что в случае четыре возможных сигнальных вспышек ламп состояние повышенной возбудимости распространяется на все занимаемое их проекциями пространство в зрительном анализаторе, а когда сигналом становится только одна вспышка, состояние повышенной возбудимости локализируется только в ее проекциях. Более локально концентрированное состояние возбудимости является, с его точки зрения, более интенсивным, что и приводит к более короткому времени реакций на вспышки ламп, местоположение которых заранее известно.

Факт, описанный Е. С. Бойко, с одной стороны, аналогичен известному факту Познера об облегчающей роли предупреждения о месте подачи зрительного стимула, служащего сигналом к двигательной реакции. С другой стороны, он аналогичен описанным выше фактам, полученным в рамках метафоры внимания как «прожектора», свидетельствующих об ослаблении внимания к стимулу при увеличении размера зрительного поля, на котором он предъявляется.

В одном из экспериментов М. Познера были получены данные, что «луч прожектора» может расщепляться, как минимум, пополам. Можно сопоставить этот вывод с описанными выше фактами, полученными методом тестирующего стимула, что при выделении вниманием и запоминании разного числа одновременно воспринимаемых зрительных объектов в проекциях каждого их них обнаруживается избирательное локальное повышение возбудимости, правда тем меньшее, чем больше количество одновременно выделяемых вниманием объектов.

Очень простой демонстративный эксперимент был проведен Н. И. Чуприковой. На панели пульта с 36 электрическими лампочками некоторые из них маркировались расположенной под ними белой полосой. При вспышке любой маркированной лампы испытуемый «как можно быстрее» нажимал на реактивный ключ, на котором находилась его рука. При вспышках немаркированных ламп надо было воздерживаться от реакции. Подаче каждой вспышки предшествовал звуковой предупредительный сигнал. В этих условиях время двигательных реакций монотонно возрастало при увеличении числа маркированных ламп от одной до 8–10 и далее стабилизировалось. По результатам этого эксперимента буквально «наглядно видно», как уменьшается интенсивность локального внимания при росте числа «мишеней», к которым оно одновременно адресуется после подачи предварительного сигнала к реакции.

В исследованиях внимания в ситуациях зрительного поиска было установлено, что внимание может направляться как на объекты, расположенные в определенном месте пространства, так и на объекты определенного класса, независимо от их пространственного положения. В терминах когнитивной психологии внимание может работать как на пространственной, так и на объектной основе. В терминах предлагаемого в данной книге подхода речь должна идти о возможности активационно-энергетической подсистемы психики усиливать возбуждения как в пространственных проекциях релевантных задаче сигналов, так и в проекциях, в которых представлено отражение их других объективных свойств. Определенное подтверждение этому дают результаты выразительного эксперимента К. О. Крэйвена с соавторами. Основой проведения эксперимента послужили данные предшествовавшего магнитно-резонансного картирования фокусов мозговой активности при восприятии изображений лиц и домов. Было установлено, что в первом случае активация возникает в веретенообразной извилине, а во втором – в парагиппокамповой извилине коры. В эксперименте на внимание испытуемым предъявляли сложный стимул, состоящий из наложенных друг на друга изображений лица и дома. Одно из этих изображений слегка двигалось. Было показано, что если испытуемые отслеживали движение изображения лица, то активация была наиболее высокой в веретенообразной извилине, а если изображения дома – то в парагиппокамповой.

Многие результаты исследований, полученные в когнитивной психологии внимания в рамках метафоры «фильтра», по-видимому, вполне могут быть интерпретированы с точки зрения активного тормозного подавления возбуждений со стороны информации, иррелевантной по отношению к задачам выполняемой деятельности.

В ряде нейрофизиологических исследований с регистрацией вызванных потенциалов мозга (ВП) было показано, что они часто (хотя не всегда) редуцируются на нерелевантные задаче стимулы, когда те предъявляются вперемешку с релевантными. При этом наряду с общим уменьшением амплитуды ВП отмечается уменьшение зоны их распространения по коре полушарий и снижение сложности их компонентного состава.

В одном из демонстративных экспериментов (В. В. Лэнсинг с соавторами) испытуемым представлялись световые вспышки, адресуемые вперемешку то к правой, то к левой половине поля зрения. Вспышки, адресуемые к одной из половин поля зрения (в одних случаях – к правой, а в других – к левой), требовали осуществления двигательной реакции на ключ, а в ответ на вспышки в другой половине поля зрения надо было воздерживаться от реакции. Было показано очень значительное уменьшение амплитуд ВП на стимулы, не требующие ответной реакции. Интерпретируя полученные данные, авторы приходят к выводу, что иррелевантные вспышки встречаются в своих мозговых проекциях с активным тормозным процессом. Его действие, по мысли авторов, эквивалентно уменьшению физической интенсивности вспышек, что препятствует передаче вызываемого ими возбуждения на двигательные пути. Нетрудно увидеть аналогию этого эксперимента с экспериментами по дихотическому прослушиванию сообщений, одно из которых следует игнорировать.

Прямое свидетельство тормозного подавления иррелевантных задаче возбуждений было получено в описанных ранее экспериментах, где испытуемым одновременно предъявлялись вспышки яркой и тусклой ламп, а их задачей было запоминание местоположений ламп, сигнализируемых только тусклыми вспышками. У большинства испытуемых (но не у всех) в этих условиях имело место значительное снижение локальной возбудимости в проекциях ярких вспышек, зарегистрированное методом тестирующего стимула.

В нейрофизиологии представление о тормозном подавлении возбуждений со стороны иррелевантных задаче стимулов не подвергается сомнению. Принимается, что мозг должен быть наделен механизмом, фильтрующим поступление иррелевантных сигналов к высшим интегрирующим центрам и что наиболее адекватным механизмом нейтрализации иррелевантных нервных процессов должно быть пре- и постсинаптическое торможение нейронов. Высказывается представление о двух типах центрального торможения. Это торможение фазического типа (готовое к перемещению от одной модальности к другой или внутри одной и той же модальности) и тоническое торможение, длительно действующее в проекциях каких-либо сигналов.

Метафора внимания как «фильтра» вполне сопоставима с данными и представлениями нейрофизиологии. Но ее недостаток в ее односторонности. Она совсем не учитывает активной позитивной стороны внимания, связанной с усилением возбуждений, релевантных решаемой задаче. Эта вторая сторона внимания представлена в метафоре внимания как «прожектора». С опорой на нейрофизиологию обе метафоры непротиворечиво объединяются: избирательное внимание требует как усиления релевантных, так и ослабления иррелевантных возбуждений. При этом многие экспериментальные данные, полученные в когнитивной психологии внимания, могут пролить свет не только на те области когнитивных структур субъекта, куда адресуется «луч прожектора», но и на области, где происходит фильтрация и торможение иррелевантной задаче информации. Модели гибкой и множественной селекции, модель фильтра как аттенюатора Э. Трейсман вполне могут быть ассимилированы развиваемым в данной книге подходом к природе процессов и эффектов внимания.

Возникает вопрос, как отнестись к известному положению У. Найсера о том, что сам термин внимание малоконструктивен, что не существует никаких специальных механизмов отбора (фильтров) релевантной информации, что «внимание» на самом деле это не что иное, как восприятие, взятое в аспекте его избирательности. По его словам, «мы выбираем то, что хотим видеть», и просто «пренебрегаем» всей остальной информацией. Если мы владеем схемой анализа материала, то мы просто «пускаем в ход» адекватную материалу схему, пренебрегая всем остальным. Но, рассуждая таким образом, Найсер парадоксальным образом игнорирует все фактические данные, полученные в рамках метафор внимания как «фильтра» и как «прожектора», а также данные нейрофизиологии, которые с несомненностью указывают и на наличие локального усиления возбуждений в проекциях релевантных задач объектов на наличие тормозной фильтрации иррелевантных возбуждений. Конечно, наше внимание избирательно. Однако нельзя понять природу этой избирательности, не обращаясь к представлениям о механизмах усиления одних определенных впечатлений и одних схем и оттормаживания других впечатлений и схем, актуализация которых могла бы препятствовать эффективному выполнению решаемых человеком задач. Раскрывая механизмы избирательного восприятия, невозможно обойтись без понимания той роли, которую играет в системе этих механизмов активационно-энергетическая подсистема психики.

В литературе неоднократно обращалось внимание на одну серьезную слабость или даже порок предлагаемых в когнитивной психологии внимания моделей внимания как «прожектора» и как «фильтра». Порок состоит в том, что во всех моделях остается непроясненным ключевой для них вопрос: чем и как определяются яркость и направление луча «прожектора», чем и как определяется, где должен быть поставлен «фильтр», отсеивающий иррелевантную информацию? Источник этих управляющих влияний, который явно должен существовать, остается неясным, что оставляет место для «маленького человечка» (гомункулуса), управляющего и фильтрами, и прожектором внимания. Представление о гомункулусе, естественно, никого не устраивает, но каких-либо путей решить «проблему гомункулуса» пока не предложено. Вместе с тем иногда в конкретных текстах по когнитивной психологии и психофизиологии внимания на место источника управления процессами обработки поступающей к субъекту информации ставится само внимание. Говорится о том, что внимание управляет процессом обработки информации, что от внимания зависит селективность и избирательность восприятия, что внимание обеспечивает выделение существенных для психической деятельности элементов среды. Возникает порочный круг и логическое противоречие: сложнейшие процессы, которые составляют содержание понятия внимания, природа которых еще требует объяснения и изучается в эксперименте, выступают в такого рода формулировках как источник самих себя. Внимание квалифицируется и как «прожектор», и как фактор, который этот прожектор зажигает и направляет в нужное место; как «фильтр» и как фактор, определяющий место установки фильтра.

Отмеченные теоретические трудности являются следствием того, что в когнитивной психологии внимания игнорируется ведущая роль, которую играет в организации изучаемых процессов даваемая испытуемым предварительная словесная инструкция[6 - Этот вопрос в общем плане обсуждался в 4-й главе.]. Во всех экспериментах «на внимание» в инструкции формулируется задача деятельности испытуемых, сообщается, какие сигналы будут предъявляться, предписывается, какие именно операции и действия в отношении этих сигналов следует производить. В терминах теории функциональной системы организации поведенческих актов П. К. Анохина в инструкции точно и однозначно обозначен тот конечный полезный результат деятельности, который должен быть достигнут испытуемыми. Он задается работой коммуникативной подсистемы психики. Для достижения этого результата с учетом всех сведений о сигналах, которые будут поступать, и об операциях, которые следует с ними производить, формируется целостная функциональная система, состоящая из многих компонентов. В ее организацию включаются все уровни когнитивной подсистемы психики (сенсорный, перцептивный, вербально-понятийный), потребностно-мотивационная, эмоциональная, мнемическая и центрально-регуляторная подсистемы. Для нервно-активационного и трофико-энергетического обеспечения работы такой функциональной системы включается ее активационно-энергетическая подсистема, направленность и интенсивность действия которой определяется требованиями достижения полезного результата в заданных условиях эксперимента. Процессы и эффекты взаимодействия возбуждений данной подсистемы с возбуждениями когнитивной подсистемы (сенсорными, перцептивными, вербально-понятийными) могут быть названы процессами и эффектами внимания. Как видим, нет никакой необходимости в постулировании находящегося в голове «маленького человечка». Надо лишь в полной мере учитывать ведущую роль в изучаемых процессах вербально-смыслового управления работой сенсорных и перцептивных структур когнитивной подсистемы психики человека (глава 4).

Естественно, что в условиях разных инструкций, разных сигналов и разных производимых с ними операций и действий складываются разные конкретные функциональные системы. Если нужно отслеживать появление слабых сигналов, будет одна функциональная система; если нужно отслеживать движение одного из двух наложенных друг на друга изображений – будет другая система; если следует вторить сообщению, подаваемому в одно ухо при игнорировании сообщения, подаваемого в другое ухо, – третья система и т. д. Соответственно, в работе этих разных функциональных систем будут задействованы разные структуры мозга, разные его активационные системы, по-разному будут вести себя сердечно-сосудистая и дыхательная системы организма.

В когнитивной психологии, в частности в работах М. Познера, различия в фокусах мозговой активности при решении разных задач «на внимание» трактуются как различия в мозговой организации процессов внимания разного типа. В свете теории функциональных систем такая трактовка неправомерна. Это различия мозговой организации разных целостных функциональных систем, складывающихся для решения разных задач, для достижения разных полезных результатов. Процессы внимания – это только один из необходимых составляющих элементов их работы.

Понятие функциональной системы организации поведенческих актов должно иметь непосредственное отношение к той обширной проблематике, которая представлена в когнитивной психологии внимания в метафоре «ресурсов внимания» и под рубрикой ресурсного подхода к вниманию. В рамках данной метафоры и данного подхода фактически экспериментально изучаются условия, возможности и эффективность одновременного выполнения двух разных деятельностей, одновременного решения разных задач с разными наборами стимулов. Традиционно считается, что в данных экспериментах изучается распределение внимания между двумя (или несколькими) задачами. Однако в свете всего сказанного такая трактовка неправомерна. Речь должна идти не о распределении внимания между разными деятельностями и решаемыми задачами, но об условиях, возможностях и эффективности одновременной работы двух (или нескольких) разных функциональных систем психического отражения и регуляции деятельности. Представляется, что многие фактические данные, полученные в рамках ресурсного подхода к вниманию, могут оказаться весьма информативными и ценными, когда проблема распределения внимания будет переформулирована как проблема возможности и эффективности одновременной работы двух (или нескольких) разных конкретных функциональных систем психического отражения и регуляции деятельности.

В когнитивной психологии понятие внимания не получило какого-либо более или менее общепринятого определения. Термин «внимание» имеет очень расплывчатое, туманное значение, получает разную интерпретацию у разных авторов. И хотя интерпретация значения понятия внимания может быть очень разной, все проводящиеся под этой рубрикой экспериментальные исследования объединяются в рамках данной рубрики. Ясно, что при таком положении вещей трудно ожидать прогресса в данной области психологии. Ю. Б. Дормашев и В. Я. Романов отмечают характерный для когнитивной психологии «массовый уход от определения того, что такое внимание». Оборотной стороной неопределенности и расплывчатости понятия внимания является неправомерно широкая его экспансия, когда все, о чем идет речь, объявляется и становится вниманием.

В экспериментальном плане (замысел и планирование эксперимента) под одной и той же рубрикой внимания оказываются самые разные ситуации и виды деятельности человека. Отвечает человек двигательной реакцией на стимул – внимание; различает он стимулы и по-разному реагирует на разные из них – внимание; отслеживает какие-либо сигналы, имеющие определенные характеристики, и игнорирует другие – внимание; запоминает какие-либо сигналы и их последовательности – внимание; решает задачу понимания смысла текста – внимание; производит математические операции с числовым материалом – внимание и т. д. и т. п. Совершенно игнорируется то очевидное обстоятельство, что в разных ситуациях, объединяемых только общим формальным термином «внимание», задействованы очень разные процессы анализа и синтеза сигналов, принятия и реализации решений, что в разных случаях совершенно разным является конечный полезный результат деятельности, для достижения которого должны складываться разные функциональные системы психики. Конечно, без внимания все эти виды деятельности невозможны, но внимание не может быть одной-единственной понятийной категорией для описания и анализа разыгрывающихся здесь процессов. Оно только необходимый элемент их единой целостной системы.

Неправомерная экспансия понятия внимания обнаруживается в теоретическом плане при анализе результатов проводимых экспериментов. Например, при анализе ряда из них обсуждаются такие вопросы, как дихотомия «последовательность – параллельность» обработки информации, интеграция разных каналов ее обработки (каналы «где» и «что»), функции рабочей памяти, уровни обработки информации, работа перцептивных схем, процессы обработки информации «снизу вверх» и «сверху вниз». Но это все проблемы, изучаемые психологией познавательных процессов, однако никакой внятной понятийной дифференциации между предметом психологии познавательных процессов и предметом психологии внимания не приводится. При анализе механизмов, задействованных при решении задачи Струпа, не проводится ни дифференциации между необходимыми здесь когнитивными операциями, с одной стороны, и процессами внимания – с другой, ни дифференциации собственно внимания и процессов принятия решения и их реализации в виде тормозного подавления тенденции к пропитыванию воспринимаемого слова. В результате весь сложный процесс, инициируемый сформулированной в инструкции задачей, включающий наряду с возбуждениями активацинно-энергетической системы психики также работу ее когнитивной, потребностно-мотивационной, мнемической и центрально-управляющей подсистем, оказывается только процессом управления вниманием (М. Познер).

Хотя процессы и эффекты внимания всегда включены в состав целостных функциональных систем психического отражения и регуляции действительности, они могут и фактически изучаются как таковые в абстракции от этой своей включенности. Их характеристики и особенности могут быть и фактически являются предметом прямых экспериментальных исследований аналогично тому, как это имеет место применительно ко всем других психическим процессам – ощущениям и восприятию, памяти и мышлению, эмоциям и потребностям, которые в жизни, как и внимание, никогда не встречаются в отдельности от тех целостных функциональных систем, в которые они включены. Сделать процессы и эффекты внимания прямым абстрактным предметом исследования возможно именно потому, что они являются специфическими процессами и эффектами, не сводимыми ни к каким другим психическим процессам. В классической и в когнитивной психологии исследования такого рода – это исследования объема и градиента внимания, его «мертвых зон» и «слепоты к изменениям», эффектов «отвлечения внимания», компликационный эксперимент, показывающий, что одновременное внимание к сигналам двух разных модальностей невозможно, исследования колебаний внимания. В психофизиологии это изучение характеристик очагов повышенной и пониженной возбудимости в проекциях раздражителей, являющихся объектами когнитивной активности либо мешающих ее эффективному осуществлению. В нейрофизиологии это должно быть изучение взаимодействия и интеграции возбуждений, приходящих к корковым нейронам когнитивной подсистемы психики со стороны их собственных афферентаций и со стороны активационно-энергетической подсистемы психики.

Но внимание может быть не только абстрактным, но и конкретным предметом психологических, психофизиологических, нейропсихологических исследований. Оно может быть предметом таких конкретных исследований, если будет изучаться в составе работы разных функциональных систем психики. Задачи такого рода конкретных исследований могут состоять в выявлении источников (факторов, детерминант) запуска активационно-энергетической подсистемы психики в условиях решения разных когнитивных и поведенческих проблем, в выявлении того, какие именно активирующие системы мозга включаются в разных условиях, в оценке степени и длительности их включения, в определении их «мишеней». Если методы таких исследований будут найдены, то их результатом должно становиться и обогащение содержания понятия внимания, и преодоление неправомерной экспансии его объема в современной когнитивной психологии.

Литература