Идол и Мария

– Нет, ты хотела избавить его от нас, сдав в ломбард, превратив в быстрые деньги! – тихо заметила Алма. – Чудачка. Больше к нему не прикасайся. Поняла?

Соня молчала.

– Разве можно продать чужого бога? – вмешался Сармат. – Он внутри нас сидит. Он есть то, чем мы сами являемся. Подумай, как ты можешь сдать его в ломбард, если он во мне сидит? Если так, то можно будет сдать в ломбард целый народ, который верит в этого бога!

– Как это, а? Воровка! – приблизилась к ней Алма.

– Родственнички тоже мне! – сказала хозяйка, повысив голос, чтобы слышал Бек, занятый чтением в соседней комнате. – Мне они еще угрожают. Слышишь? Подозревают в краже что ли? Я не могу! Слышишь, Бек! Они меня до глубины души оскорбили! Живи ты со своими родичами. Быть у них посмешищем я больше не собираюсь оставаться тут!

Бек, отложив газету, пошел взглянуть на жену. Но она была там уже одна. Завидев мужа, Соня, заливаясь слезами, выпалила:

– И правду говорят, дай волю тому, у кого нет совести, а он сядет тебе на голову! Кто я в этом доме после всего этого?

В квартире стало тихо. В разных комнатах земляки Бека, навострив уши, ждали, что он ответит. Алма выглянула из-за двери кухни. Она стояла впереди всех. Тут хозяин обратился к жене:

– Сонечка! Как же ты, дорогая, никак не можешь успокоиться, а? Ну, что делать? Ты ругай меня – зачем их? Тебе станет легче, во всем виноват я.

Сначала Соня зарыдала, после со звоном разлетелось что-то.

Алма сообщила остальным:

– Ваза. Хрустальная! Теперь ищет другую. Тоже собирается пустить в расход. Нашла!

Опять с треском и звоном что-то разбилось.

– Зачем ты это делаешь? – встревожился Бек. – Опомнись, при чем тут посуда? Возьми себя в руки.

– Перестань воспитывать меня! – закричала охрипшим от злости голосом Соня. – Мне противны все. В первую очередь – ты противен! Гони этих людей из квартиры! Слышишь, выгони своих земляков отсюда! Не то я уйду. Не шучу. Давай, тебе говорят!.. Еще раз говорю – уйду! Или – они, или – я! Выгони, тебе говорят!

Тут первым из кухни вышел Сармат. Он просительно обратился к ней:

– Тетя! Извините нас, если мы не так ведем себя. Вы же не хотите, чтобы они все встали на колени перед вами? Хотите, скажу им, и они будут ползать перед вами. Но поклоняться своему богу они и после этого будут.

Как только приехали, Сармат то ли шутя, то ли всерьез, проделывал эту процедуру: выстраивал перед ней всех земляков Бека и по команде заставлял делать поклон, при этом приговаривая:

– Она местная дамочка, вы должны быть ниже ее ростом! Это местная мама! Вы должны слушать ее!

Тогда Соне не понравилась эта затея. Теперь Сармат снова предлагал выстроить перед ней всех. Она не отвечала, лишь плакала.

Алма вышла вперед, кашлянув спокойно спросила:

– Ах, ты, тетя? Мы думали, что взрывы какие-то! Ты впрямь нас испугала…

– А ты помалкивай! – осадила ее Соня сквозь рыдания.

– В чем дело Сармат? Что это тетя позволяет себе? От безделья что ли?

– Ты мне не судья, чтобы указывать, как мне жить!

– А ты не нападай на дядю Бека! Зачем на нем воду возишь? Он уже боится своей тени. Почему довела человека до такого уничижения?

– Прикидываетесь дурачками, на деле хотите выпихнуть нас из своей квартиры? Или вам дядя обещал? – срывающимся голосом бросила Соня. – У нас дети. Они не дадут вам так легко отделаться от нас.

– Сонечка, успокойся, прошу… – кружился Бек вокруг жены. – Ну, что ты? Так нельзя… никто ничего не отнимает.

– Дядю ты не ценишь.

– Да, замолчи ты! – закричала Соня хриплым голосом. – Откуда тебе известно, как мы жили?

– Я сразу поняла, кто ты есть! Живешь в таком месте, куда попасть мечтает любой, и еще лясы точишь от безделья! Несчастную из себя изображаешь! А что, я не права?

– Привыкла в деревеньке всех воспитывать!

– Ну, исправь меня!

– Тебя лишь могила исправит.

– Тоже мне! Живешь в городе – думаешь, лишь ты все знаешь, а мы приезжие, мигранты – ни бельмеса! Сколько женщин я видела, пока ехала – все трудятся. Сами довольны, и тебя привлекают. У них тоже семьи. Никакие они не лодыри!

– Да, замолчите вы! – бросил строго Бек. – Сидите, отдыхайте! Оставьте мою семью в покое!

– Мне сказали, что тут можно работать уборщицей, – продолжила мысль Алма. – Можно сантехником. Маляром, кочегаром. Можно бетонщиком, каменщиком… Поговаривают, что даже есть те, кто мужским достоинством зарабатывают на хлеб. Ночью в женских клубах показывают свое достоинство – получают деньги. Так что тут всем неплохо живется. Однако, как бы там ни было, я сердцем чую, что я работу не скоро найду! А кто-то запросто ее получает. Ищи нам работу, дядя! Сделай так, чтобы мы стали местными. Сколько еще будем сидеть без дела?!

Все притихли. Алма пошла в большую комнату и там на кого-то ругнулась:

– Иди отсюда! С ума сошел, что ли?

Из большей комнаты показался Султан и молча вышел на улицу.

– Сказать ничего нельзя.

– А что такое? – спросил муж из кухни.

– Он бросил молоток в идола, – ответила Алма.

– Обиделся?

– Теперь будет дуться на меня. Посмотри.

Сармат, взглянув за окно, увидел спину уходящего Султана. Тот нанес удар по воздуху, как это делают во время тренировки.

– Твое замечание для него комариный укус! – ответил жене. – Не переживай.

Первая половина людей пообедала. Тогда Сармат пошел чтобы пригласить остальных, и, не увидев хозяйку, спросил:

– А тетя где? В магазин ушла или куда?

– Соня не хочет жить с нами, – ответил Бек вяло.