Эльф

– Никит, говори по-русски, ладно?

– Орёт он там на неё.

– Слышу я.

– Так она же мамка твоя.

– И что?

– Ну… это. Если бы на мою мамку орали, я б, наверное… это…

– Моя мама сама кого хочешь «это», – Степан немного помолчал и добавил. – А потом и нас «это».

Никита поковырял ногой плитку на полу и вдруг спросил:

– Это он на неё из-за меня орёт?

– Не, блин, из-за ёжиков.

– Каких ёжиков?

Степан закатил глаза, потом выдохнул и ответил:

– Таких как мы с тобой. Работа у неё такая – ёжиков воспитывать, чтобы они живы потом остались.

Никита опять стал разглядывать узоры на плитке.

– А твоего папку правда эльф грохнул?

– Правда, – жёстко ответил Степан. – И я отомщу.

Никита посмотрел в сторону, потом резко отпрянул от стены:

– Ты знаешь, а я папку своего не помню вообще. Мамка говорила, он ещё до моего рождения слинял. А я, когда маленький был, всё думал: вот бы он оказался шпионом там каким-то или суперагентом. А потом, когда мамка опять в запой ушла, и меня в приёмник забрали, уже и верить перестал.

Степан молча слушал парня. Возможно, Никита впервые в жизни такое кому-то рассказывал.

– Думал, никому я уже не нужен. А ты сегодня… это. Зачем?

Степан и сам не знал, зачем полез к Волку на рожон, поэтому ответил первое, что пришло в голову:

– Мы здесь надолго, Никита. Если мы не будем друг другу помогать, то кто это сделает?

– Ты меня… это… прости.

– За что?

– За кровать.

– Никит, ты знаешь, а мне без разницы, где спать. И высоты я не боюсь. По мне, так второй этаж круче. Хочешь, поменяемся?

Никита сжал губы, резко поднял голову вверх, сделал пару шагов туда-обратно, а потом внезапно остановился и протянул Степану руку:

– Друг?

– Друг, – Степан ответил на рукопожатие.

Вскоре дверь распахнулась, и из кабинета сначала вышла Светлана, а затем появился тренер. Он внимательно оглядел ребят:

– Чего стены подпираем? Стадион за вас одноклассники мерить будут? Сейчас землю у меня спасать пойдёте, балбесы.

Светлана украдкой усмехнулась и подмигнула ребятам. Потом повернулась к тренеру и своим безразличным тоном сказала:

– Сергей Вольфович, благодарю вас за понимание. Я обязательно проведу со своими воспитанниками беседу о дисциплине в школе. Позвольте нам сейчас продолжать тренировку.

– Работать уже пора, а ты тут всё лясы точишь, – буркнул тренер и направился к выходу.

– Кого ждём? – Светлана вопросительно посмотрела на ребят.

– Нам типа… это. Ничего не будет, что ли? – неуверенно спросил Никита. – Он нам… это… Ничего не сделает?

Светлана с шумом выдохнула:

– Никита, запомни. В этой школе на тебя может ругаться только один человек. И это я. И если у кого-то возникнет желание тебя наказать или оскорбить, то сначала они должны будут поругаться со мной. Но! Это не значит, что ты можешь хамить, баловаться и нарушать школьный устав, потому что ругаться я умею.

– Угу, – буркнул Степан.

– Спрошу ещё раз, – спокойным тоном продолжила Светлана, – кого ждём? Почему не мерим ножками стадион?

– Пошли, ёжик, – Степан хлопнул Никиту по плечу.

– Спасибо, Светлана Сергеевна, – сказал парень, и Светлана вдруг поняла, что он, возможно, впервые в жизни сказал это слово искренне.

Изнуряющие тренировки Сергея Вольфовича очень быстро начали приносить свои плоды, хотя и не в том смысле, который подразумевался школьной программой. Уже перед Новым годом Светлану вызвали в кабинет директора школы. У двери, понуро опустив головы, стояли Степан и Никита. Чуть в стороне ссутулился рослый паренёк из выпускного класса. Выглядел он изрядно помятым: волосы растрёпаны, на левой брови запеклась полоска крови – его явно ударили чем-то железным. Светлана посмотрела на пальцы сына, и тот, проследив взгляд, быстро спрятал руку с кольцом за спину. У директорского стола суетилась Виктория Олеговна – куратор одиннадцатого класса и наставница пострадавшего. Женщина то и дело запускала пальцы в белокурые волосы, ероша и без того торчавшие в разные стороны короткие пряди. Тонкие каблуки не мешали ей показательно крутиться вокруг своей оси. Полы кардигана разлетались при каждом движении, и тяжёлый запах невыносимо сладкого парфюма пропитал помещение насквозь. «Неужели “Ландыш Серебристый”?[8 - «Ландыш Серебристый» – классика советской парфюмерии, один из самых доступных и востребованных ароматов советской эпохи. Принадлежит к группе цветочных ароматов. Год создания: 1953–1954. Отличался специфических сладким запахом.]» – подумала Светлана и поморщилась.

– Ну вы посмотрите, посмотрите только! Ну что это?! – причитала Виктория Олеговна, указывая на своего подопечного.

– Молчат ваши партизаны, Светлана Сергеевна, – директор кивнул в сторону парней.

– Меньше говоришь – дольше живёшь, Виктор Алексеевич, – Светлана встала спиной к своим ребятам, заслоняя от коллеги-куратора.

Дверь приоткрылась, и в кабинет проскользнул Сергей Вольфович. Директор усмехнулся:

– Виктория Олеговна, ну не поделили что-то юноши, дело-то молодое, горячее. Зачем такое жёсткое наказание требуете?

– Да вы только посмотрите! Посмотрите на него! На нём же живого места нет!

– Почему же нет? Есть! Сейчас покажу, – Светлана сделала шаг в сторону парня. Тот дёрнулся, отступил, задел ногой стул, потерял равновесие и, размахивая руками в поисках опоры, упал на тумбочку с документами.