Вторжение

Таша никак не могла понять, каким образом эти мошки проникали в квартиру. На всех окнах были установлены москитные сетки. Мошки были слишком большими для того, чтобы пролезть через мелкие дырочки сеток. Таша перебирала в голове все варианты. Они могли залететь через вентиляцию; могли прошмыгнуть через замочную скважину; могли продырявить сетку и войти, как положено, через окно. Вдруг Таша вспомнила: она забыла закрыть балкон. На балконных окнах не было сеток. Стало быть, насекомые проникали в дом свободно, никого не стесняясь, через парадный вход. Значит, причиной всех ее бед была она сама.

Нужно пойти и закрыть балкон, подумала Таша, но решиться на вылазку из кровати было тяжело. Она пролежала в трусливых раздумьях ещё минут двадцать. Затем, взяв себя в руки, она резко встала и, стараясь не смотреть наверх, быстрым шагом прошла в спальню родителей и закрыла дверь. Сделала еще несколько шагов и дверь, ведущую на балкон. Всё. Худшее было позади.

Слегка успокоившаяся Таша стояла посреди родительской спальни. Возвращаться в зал, к мошкам, ей не хотелось. Три неподвижные черные точки по-прежнему там, по-прежнему висят на потолке и выжидают подходящего момента, чтобы сорваться с места, слететься к Таше и всячески ей напакостить. Может, стоит отсидеться в спальне родителей, пока не придет мама и не разберётся с незваными гостями? Тут Таша вспомнила, что ей срочно нужно сходить в туалет. К тому же, она не ела с самого утра.

Не зная, на что решиться, Таша стояла у закрытой двери, ведущей в зал. Её хаотичный мыслительный поток прервало жужжание, доносившееся из глубины спальни. Внутри Таши всё сжалось. Страх оглушил ее. Она перевела застывший на дверной ручке взгляд и увидела большого, громко жужжащего черного жука, с размаху бившегося в потолок и стены, тщетно пытаясь найти выход из квартиры. Он быстро и резко перемещался по комнате, накручивая сумбурные петли. Таша выбежала из спальни и помчалась на кухню.

Оказавшись на кухне, она сразу же захлопнула за собой дверь и, на всякий случай, закрыла окно. Паника, охватившая её минуту назад, частично рассеялась. Весь накопленный за день аппетит пропал без следа. Таша попила воды, присела и огляделась по сторонам. Убедившись, что на кухне не было никакой нежелательной живности, Таша тихо заплакала. Но вспомнив, что плакать нельзя, что плачут только малыши, она насильно прервала поток слабых слез.

Таша просидела на кухне несколько часов, пока из коридора не раздался звук открывающегося замка. Этот звук для Таши был приятнее всего на свете. На всех парах она вбежала в коридор и бросилась обнимать только вошедшую маму.

– Таша, ты чего? – изумлённо сказала мама, – так по мне соскучилась?

Таша ничего не ответила, а только всё крепче обнимала мамины ноги.

Жука мама прихлопнула тапком. Мошки на потолке оказались всего-навсего тремя маленькими пятнами, неведомым образом там очутившимися. Таша была поражена. Она не понимала, как с приходом мамы все те страхи, что не давали ей и шагу ступить, что мучали и истязали ее на протяжении всего дня, вдруг превратились в ничто. Все они бесследно испарились, оставив о себе лишь одно нелепое воспоминание, не стоящее никакого внимания или осмысления.

Через час с небольшим вернулся и папа. Таша тоже была рада его возвращению, но это была радость спокойная, без примеси отчаяния.

Сели ужинать. Проголодавшись за день, Таша уписывала пюре с котлетами так живо, что родителям оставалось только поражаться аппетиту дочери. Семья ела и, в перерывах между жеванием, вела тихую семейную беседу. Папа с мамой делились впечатлениями о минувшем рабочем дне, а Таша слушала их и изредка что-нибудь добавляла. Потом Таша в подробностях рассказала о том, как прошел её день.

– Я так понимаю, скучно тебе сегодня не было? – спросил папа Ташу, когда та окончила свой рассказ.

– Ага, совсем не было, – ответила Таша, посмеявшись.

Мама сказала, что Таша большая молодчинка и что она отлично справилась; папа согласился с мамой.