Средневековые дворцы и поселения Улытау. Посвящается 800-летию образования Улуса Жошы

Мы не будем участвовать в дискуссии между исследователями по проблеме эволюционного изменения климатических условий в казахской степи, а лишь признаем закономерность цикличности колебаний увеличения и уменьшения количества осадков, потепления климата и его похолодания, влажности и засушливости, высокого травостоя и исчезновения многих видов трав. Когда и как происходили эти колебания довольно широко исследовано в научной среде, поэтому мы ограничились в нашей работе археологическими и историографическими данными.

Однако гипотеза Л. Н. Гумилева о периодичности смещения атлантических циклонов с севера на юг и обратно вполне может служить объяснением периодической цикличности смены одних государственных и этнических образований другими. Речь идет о вековой засухе, которая наступала примерно каждые шесть веков и приводила к исчезновению кочевых государств на территории современного Казахстана.

Л. Н. Гумилев это объясняет перемещением осадков в бассейн реки Волга и обратно – в бассейны рек Сырдарьи, Амударьи и Семиречья. В первом случае в степи происходит засуха и наполнение Каспия, а во втором – плодородие и повышение уровня Арала и Балхаша. Во время засухи, в результате долгих и изнурительных войн, в степи исчезала полноценная жизнь, а во время возвращения плодородия создавались мощные государственные объединения, такие, как сакский, тюркский, огузский, кыпчакский и монгольский империи.

Высокая солнечная радиация, сильный перегрев почвы и скудность осадков в летнее время, а также резкоконтинентальность климата исключали возможность развития на широких просторах Улытау нескотоводческих видов хозяйства, за исключением небольших очагов земледелия вокруг ставок-орд властной верхушки социума и поселений металлургов на берегах рек Улькен Жезды и Жыланды. На небольших земледельческих участках выращивали твердые сорта зерна пшеницы, ржи и ячменя, а металлурги добывали медь, железо, марганец, олово, свинец и занимались их переработкой и плавкой, расщепляли из меди золото и серебро..

Скотоводческие хозяйства располагались на всем протяжении степных просторов Улытауского края, достигая бассейна реки Есиль и южных лесов Западной Сибири, преимущественно мигрирую с апреля по конец ноября. Зимний выпас скота был возможен только в южных отрогах гор Кишитау, а севернее тех мест, где толщина снега превышала 30 см, выпас скота был невозможен, так как овцы могут самостоятельно тебеневать лишь на глубине снега в 10—20 см, а лошади – 30—40 см. (Масанов Н., 1995). Хозяйства максимально использовали ресурсы скота в производстве и переработке мясо-молочных изделий, шерсти, а также использования в качестве тяглового транспорта. «Кочевничество – одно из наиболее рациональных способов природопользования и утилизации скудных ресурсов засушливых регионов, занимающих почти четверть всей земной поверхности».[42 - Масанов Н. Э. «Кочевая цивилизация казахов». «Горизонт». М. 1995.].

Профессор Масанов Н. Э. (Фото: kz. expert).

Основная часть Улытауской степи в зимнее время пустела, за исключением поселений металлургов и дворцов властной элиты, которые круглый год находились на стационарном положении и занимались придомным скотоводством вблизи ставок-орд. Зимой здесь оставляли небольшое количество скота на пропитание, а остальные стада отгоняли на южные просторы Улытау – в пески Каракума и Бетпак-Далы. Содержание скота в загонах поселений в зимнее время было возможным лишь с обеспечением работ по заготовке сена и кормов.

Трансформация материальной культуры вынуждала политические центры возводить дворцы и поселения для концентрации в них нетранспортабельных для кочевания предметов, как металл, керамика, стекло. Все эти предметы были обиходом этих поселений в то время, как «специалисты» кочёвок по пастбищам избавлялись от всего этого, постепенно заменяя все предметы первой необходимости легкими материалами из кожи, шерсти, дерева, удобных для навьючивания на лошадь или верблюда и поддающихся быстрой сборке и разборке, такие как юрта, мебель и кожаная посуда.

По сравнению с Монголией, где кочевание происходит круглый год из-за возвышенности монгольских степей в 1500 м над уровнем моря, плотное и равномерное залегание снега не позволяло скотоводам Улытау пасти скот круглогодично. Поэтому, хозяйства локализовались в стойбищах или в южных просторах, где концентрировались постоянные зимовки.

Что касается маршрутов сезонного кочевания, то следует отметить закономерную аналогичность миграции диких животных, таких, как сайгаков, джейранов, куланов, диких лошадей и т.д., с передвижением скотоводческих хозяйств по сезонным маршрутам. Доказательством данному факту может служить меридиональное направления основных кочевий. (Масанов Н. 1995). Поэтому, можно однозначно отметить важную роль охоты и ее влияния на переход степных пастушеских хозяйств времен андроновской культуры к кочевому скотоводству. Все кочевые маршруты Улытау формировались по путям миграции диких животных, что в последующем приводило к их физическому вытеснению, освобождая пастбищные угодья для домашнего скота. Дикие животные могли спастись только в тех местах, где отсутствовали кочевые хозяйства.

Тем не менее отношение к диким животным в средневековье кардинально отличалось от современных реалий. Сегодня в Улытау встретить какую-либо живность практически не представляется возможным. Редко в пригородных промышленных карьерах и отвалах можно встретить зайца или лису. А в степи, где часто стреляют, к великому сожалению, не осталось даже волков – хозяев степи. Высокоскоростной транспорт и огнестрельное оружие с усовершенствованной оптикой, бесконтрольность со стороны государственных структур, коррупция в правоохранительных органах сделали свое злое дело.

В Улытау уже нет того изобилия дичи, которое описывает Хафиз-и Таныш Бухари в «Книге шахской славы», в главе «Прибытие воинственного хакана на берег реки Сарык-Су»: «Повелитель [«Абдаллах-хан], величественный, как небо, поднялся на вершину той горы и окинул взором бескрайний простор, длину и ширину которого знает [только] господь. [Хан] стоял [здесь] в тот день до полуденного намаза и направил свои помыслы на то, чтобы воины собрали много камней и построили в этой высокой величественной местности высокую мечеть, чтобы на страницах времени запечатлелась память о высоких деяниях и славных делах того могущественного падишаха, подобно тому, как государь, чье место в раю, полюс мира и веры Эмир Тимур-курэкан, милость и благословение над ним, во время похода против Тохтамыша-хана дошел до Улуг-Тага, в течение одного дня на вершине его поднимал знамя стоянки и приказал славному войску собрать много камней с окраин и воздвигнуть сооружение, напоминающее минарет. Каменотесы начертали [на нем] дату пребывания его величества в этой местности.[43 - Речь идет о местности Алтыншокы, где на века эмир Темир, целенаправленно разрушавший государственную систему чингизизма, запечатлел свое прибытие в Улытау во время его похода против хана Улуг Улуса Токтамыша, которого на плите назвал «булгак» ханом, то есть мятежным или отказавшимся выполнять его линию и продолживший усиление государства по «Ясы» Шынгыс хана. На вершине Алтыншокы (Золотая возвышенность) был воздвигнут курган из камней и на плите высечена надпись, повествующая об этом походе. Плита была найдена в 1930-х годах Канышем Сатбаевым и в 1936 году за этой плитой в Карсакбай приехал научный сотрудник Эрмитажа Морозов, который увез ее в Ленинград. Алтыншокы еще известен тем, что Сатбаев обнаружил здесь два участка золоторудного месторождения. В результате геологических разведок, произведенных в 1933 году, были выявлены 205 кварцевых жил, которые характерно для Улытау содержали золото. Два участка делит река Жетыкыз. Северный участок состоит из небольших кварцевых жил, длина которых не превышает 120, а ширина 2 метров. Более мощным является южный участок, который состоит из пиритных, халькопиритных и кварцевых жил, где выявлено 13 золотоносных жил общей длиной 421 метр.]

Панорама Великой степи с вершины Улытау. (Фото автора).

В это время в благословенном сердце могущественного государя возникло желание насладиться охотой. Хакан, властный, как небо, охраняемый милостью и помощью творца, отправился на охоту…

Короче говоря, в этих степях было убито [букв, «собрано»] столько дичи, что мусульманское войско при скудности пищи отобрало только жирную, оставив нежирную. Среди разных видов газелей [воины] обнаружили [здесь] таких газелей, которые ростом больше буйвола. Монголы (могул) называют их кандагай, а жители Дашта именуют булан [т. е. лось]. Победоносное войско получило большое удовольствие от мяса дичи.»

Сцена охоты. Нарсайские петроглифы. (Фото автора).

Как видно из текста, средневековые охотники тоже не отличались рациональностью, но наличие таких диких животных, как лось, говорит о кардинальном изменении в их поголовье в современный период. Тем не менее, процесс вытеснения животноводством диких животных из их среды обитания начался с возникновением кочевого скотоводства. По мере увеличения поголовья скота уменьшалась численность дичи.

Безусловно, кочевничество периодически вытаптывало и эрозировало отдельные участки почвы, нанося незначительный вред травяному покрову земли. Вытесняло с привычных мест обитания диких животных, что приводило к сокращению их поголовья. Уничтожался лесной массив, применяемый в качестве топлива и сырья для изготовления жилища, домашней утвари и предметов обихода.

Но тяжелая промышленность и урбанизация ХХ века переплюнули все эти незначительные издержки кочевого хозяйства и уничтожили само кочевничество посредством демографической катастрофы, произошедшей в 1920—1930 годы. Индустриализация вкупе с Коллективизацией произвели насильственный слом всех традиционных устоев кочевого мира, тем самым, не только нарушив привычный ритм функционирования кочевых хозяйств, но и окончательно уничтожив их раз и навсегда. Массовое освоение целинных земель окончательно поставило точку в преимущественной роли животноводства в сельском хозяйстве.

Но вернемся в рассматриваемое нами время – в средневековье. Максимальная утилизация травяного покрова в регионе приводило к различного рода столкновениям интересов тех или иных племен, что приводило к трансформации этногрупп и их постоянного биологического смешения посредством ассимиляции «чужеземцев» в автохтонную среду, смещая существующую власть, изгоняя их приближенных и утверждая новые династии.

О смене одних династий другими писал Абу-л Газы в «Родословной туркмен»: «Так, когда поднимали государем кого-нибудь из Кайы и уруг Байат и еще пять-шесть малочисленных уругов присоединялись к нему. А также, когда поднимали государем кого-нибудь из салоров, уруг Салор и уруг Имир и еще несколько малочисленных уругов присоединялись к нему. Так, когда поднимали государем кого-нибудь из йазыров, уруг Йазыр и еще несколько малочисленных уругов присоединялись к нему. Отсюда сделайте заключение: государя поднимали из малочисленного уруга, малочисленные уруги присоединялись к нему; иногда их собиралось шесть-семь, а иногда их собиралось три-четыре. А бывало, что все они враждовали друг с другом, совершали набеги друг на друга, захватывали друг друга в плен.»