Два шпиона в Каракасе

Ах, если бы все ограничилось любовными письмами… Хорошо ли слушал ее Уго, когда она читала про то, что “ни одна другая женщина…”? Наверное, Элоису просто сбили с толку все эти патриотические мечтания о том, как она сама будет играть роль Освободительницы при Освободителе… А в реальной жизни подхваченная вихрем событий провинциальная журналистка с головокружительной скоростью возвысилась до положения первой дамы, хотя этой профессии не обучают ни в каких университетах. “За что Господь дал мне все это?” – думает она. Но у Элоисы почти нет времени на молитвы и размышления, первая дама страны должна в самые краткие сроки научиться совмещать роли матери, супруги президента, защитницы народа и поборницы революции. “Я буду неустанно благодарить Бога и народ Венесуэлы за то, что они ответили на эту нашу общую мечту о мире и социальных переменах, – заявляет Элоиса журналистам в первые же дни после инаугурации Чавеса. – Я благодарю всех за ту мощную поддержку, которую мы получили”.

Однако медовый месяц ее царствования быстро истаял. Уже через несколько дней она поняла, чем будет чреват ее союз с мужчиной, в которого влюблена вся страна и который нужен всем всегда и повсюду. Так что в море любви очень скоро хлынут потоки черной воды.

Не забывай о нас, Уго!

Президент устроил многолюдный митинг в честь своей победы, а также чтобы поблагодарить тех, кто за него проголосовал. На его призыв откликнулись тысячи сограждан. – Власть опирается на вас, на народ, на коллектив, это он является всемогущим повелителем. А я лишь жалкая соломинка, которую подхватил ураганный ветер революции.

Толпа отвечает ему восторженными криками. Люди празднуют наступление нового этапа в истории страны – эпохи справедливости и достойной жизни. Но настроение заметно меняется, когда Чавес твердо объясняет, что управлять страной ему будет нелегко – придется сражаться одновременно со многими чудовищами. Поэтому несколько часов назад он подписал свой первый декрет: необходимо провести референдум о том, надо или нет внести соответствующие изменения в Конституцию, чтобы открыть путь “настоящей широкой демократии”. Через два месяца граждане вновь придут к урнам и будут решать, следует ли созывать Национальную конституционную ассамблею. Если люди скажут “да”, нынешний Конгресс будет распущен, а действующую Конституцию заменят новой, современной, отвечающей требованиям ХХI века.

– Друзья, на карту поставлена судьба наших будущих поколений!

Овации долго не стихают, президент чувствует потоки искренней любви и полного к нему доверия.

Уже в первые недели своего правления он участвует в стольких мероприятиях, проводит столько совещаний, что на это не хватает двадцати четырех часов в сутки. И когда Чавес передвигается по городу, весь транспорт встает в пробках. Где бы Уго ни появлялся, он везде видит бешеный энтузиазм и выражения безоговорочной поддержки. Все хотят взглянуть на него, потрогать, как можно громче объявить ему о своей любви.

Между тем Элоиса старается войти в роль первой дамы и велит оборудовать в их резиденции ее личный кабинет. Уго же проводит долгие рабочие дни во дворце в окружении советников, которые готовят новую Конституцию, и обсуждает с Анхелем Монтесом подробные и весьма тревожные доклады о положении дел в стране. Преступность оказалась не меньшей проблемой, чем бедность. Убийства происходят на каждом шагу. Передвигаться по Каракасу ночью гораздо опаснее, чем в любом из городов какой-нибудь воюющей страны. Цены на нефть катастрофически упали, и это не позволяет увеличить государственные расходы, а значит, сделать все то, что президент обещал и хотел бы сделать. Денег нет. Рабочий день Чавеса продолжается далеко за полночь, но он всегда находит время и для свиданий наедине со своими обожательницами.

Рассвет обычно застает президента в кабинете. Его соратники уже стали замечать на его лице признаки очевидной усталости, но никто не может убедить Чавеса, что не следует превращать ночь в день. Сегодня они готовятся сопровождать Уго на встречу с гражданскими активистами на другой конец города.

Утро – час пик для городского транспорта. Президентский кортеж медленно и с трудом пробивает себе дорогу, несмотря на мотоконвой и машины службы безопасности. Такие поездки Чавес совершал не раз. Сегодня ему предстоит пересечь густонаселенный бедный квартал. Через окошко своего бронированного автомобиля Уго смотрит на жалкие, липнущие одна к другой лачуги из кирпича и картона, которые служат людям жильем. Рассматривает холмы, целиком покрытые тысячами таких же жалких построек, где находят себе приют самые обездоленные. Скользит взглядом по длинным и узким лестницам, которые змеями карабкаются вверх и образуют лабиринты. Иногда за поворотом вдруг появляется небольшой свободный пятачок, где мальчишки играют в баскетбол, правда, порой они играют и в другие игры, куда более опасные для жизни, и берут в руки не мяч, а автоматы. Вот и здесь всего несколько минут назад проходивший по улице парень получил пулю. Перестрелка еще продолжалась, а ему на помощь уже сбежались родственники и друзья.

Уличный переполох привлекает внимание президента. Восемь человек бегут вниз по улице, неся на руках окровавленное тело юноши. Появляется мать, которая ничего сейчас не соображает и думает только о том, что может вот-вот потерять сына. Люди пытаются что-то предпринять, но толку от их стараний нет никакого. Машины едут по дороге медленно и сплошным потоком. Редкие свободные таксисты отказываются взять раненого. Кто-то предлагает поднять его на мотоцикл и везти на заднем сиденье “лежа”.

– Остановись! – кричит Уго.

Встревоженные охранники видят, как он поспешно выскакивает из автомобиля, идет к людям и начинает отдавать распоряжения. В первую очередь приказывает отвезти парня вместе с матерью в больницу на одной из сопровождающих его машин. Гвардейцы на мотоциклах мчатся впереди, очищая путь для импровизированной “скорой помощи”. Все происходит так быстро, что пассажиры общественного транспорта, уличные торговцы и попрошайки не сразу успевают узнать благодетеля. Но уже через несколько секунд к нему, как муравьи, привлеченные сахаром, отовсюду спешат люди.

– Это он, это он! – кричат они.

И что тут может сделать охрана? Как взять под контроль столь бурные проявления народных чувств? Чавес не прячется от толпы, наоборот, велит телохранителям отойти в сторону. Люди смотрят на него с обожанием. И не верят своим глазам:

– Это он, это Уго!

Толпа берет его в плотное кольцо, так что Чавес не может пошевелиться. Они боятся упустить выпавший им шанс. Ведь надо столько всего попросить у него! К нему обращаются как к близкому другу:

– Уго, помоги починить мою хибару!

– Уго, мне негде жить!

– Уго, моей старухе нужна срочная операция, а я сижу без работы!

– Уго, я хочу учиться, дай мне стипендию!

– Уго, от бандитов совсем нет житья!

– Уго, дай нам воду, дай электричество!

Чавес выслушивает жалобы бедняков и сочувствует им, спрашивает их имена, интересуется их жизнью. Охрана не знает, куда деть сотни просьб, написанных на клочках бумаги, которые люди пытаются сунуть прямо в руки президенту. А он держит себя как их друг. Охрана выбивается из сил, стараясь вытащить Чавеса из кольца.

Лус Амелия Лобо, двадцатилетняя девушка, работая локтями, тоже хочет пробиться к Уго, чтобы вручить ему свою записку. Наконец она все-таки хватает его за рукав и кричит: – Уго, помоги мне!

Он бросает на нее взгляд, видит, что она беременна, и берет сложенную вчетверо бумажку.

И пока в больнице врачи пытаются спасти жизнь раненому парню, здесь, на улице, телохранители Уго наконец восстанавливают порядок. Президент возвращается в машину, а окрыленная надеждами толпа рассасывается. Лус Амелия исчезает в полном опасностей лабиринте улиц.

Подруги секретничают

Моника Паркер ходит на занятия йогой к Эве Лопес, потом они нередко вместе отправляются обедать, и постепенно их отношения перерастают в близкую дружбу. Эва искренне полюбила Монику, кроме того, она восхищается ее профессиональными талантами. Поэтому разведчица часто испытывает что-то вроде угрызений совести из-за того, что выуживает из Моники важную информацию, которой та делится с ней, не подозревая, что таким образом невольно работает на ЦРУ.

Как легко догадаться, разговоры между ними часто затрагивают и личную жизнь каждой. Моника рассказывает Эве о своих любовных неудачах и о том, как трудно женщине вроде нее найти человека, который соответствовал бы всем ее запросам. Так что обеим знакомо чувство одиночества, обе не могут забыть череду неудачных романов, и обе все еще надеются встретить наконец мужчину своей мечты.

Моника рассказала Эве о своем детстве и своих родителях. Рассказала, что отец происходит из старинной бостонской семьи, но вскоре после получения диплома некий банк послал его работать в Каракас – как раз в те годы Венесуэла переживала нефтяной бум. Молодой человек пустил корни в Венесуэле, женился на красивой девушке из столичного высшего общества, у них родились две дочери. А еще Моника сообщила, что ее мать умерла десять лет назад, сестра живет в Бостоне, отцу сейчас шестьдесят семь лет, он ушел на пенсию и пристрастился ко всякого рода пагубным удовольствиям – в первую очередь к выпивке.

Правда, Моника не стала рассказывать Эве Лопес о том, что обнаружилось два года назад: Чарльз (Чак) Паркер подделал финансовые документы, чтобы скрыть огромную растрату. Этот венесуэльский Мейдофф[15 - Бернард Мейдофф (р. 1938) – американский бизнесмен. В 2008 г. был обвинен в создании, возможно, крупнейшей в истории финансовой пирамиды и приговорен судом Нью-Йорка к 150 годам тюремного заключения. В 2017 г. вышел фильм “Лжец, Великий и Ужасный”, роль Мейдоффа сыграл Роберт Де Ниро.] мошенничал на протяжении многих лет, в результате чего потеряли свои вклады все, кто доверился этому банку. Банк постарался очень аккуратно разрулить неприятное дело, Паркера уволили, но дали шанс: если в строго оговоренные сроки он не возместит украденное, ему не миновать тюрьмы.

Ничего не сказала Моника и о том, что в настоящее время ее отец безвылазно сидит дома, беспробудно пьет с горя и не знает, что делать. Не сказала она и того, что очень любит отца и готова пойти на все, лишь бы не допустить, чтобы его судили и приговорили к реальному сроку заключения. Не сказала, что и красоту свою, и ум, и все связи поставила на достижение этой цели. Да, об этих неприятностях Моника даже не упомянула, поскольку, будучи одной из самых известных персон в стране, должна была вести себя с большой осмотрительностью.

Ее утренняя новостная программа имеет на телевидении самый высокий рейтинг. Паркер берет интервью у политиков и сильных мира сего и умеет держать себя с ними жестко и в то же время уважительно. Весьма часто ее программы служат основой для статей, которые публикуются на первых полосах в изданиях самого разного направления. То, что каждый день звучит в программе Моники, потом обсуждается по всей стране.

На самом деле Эве Лопес хорошо известно все, что так тщательно скрывает Моника. И даже больше того. Эва хотела бы помочь подруге, но не представляет, как это можно сделать. А еще Эва с удовольствием перестала бы использовать Монику в качестве источника информации, но и тут ее личное желание мало что значит. Получаемые от Моники сведения бесценны, как и ее связи.

Кроме того, на Эву очень сильно давят сверху. Во время последнего разговора с Оливером Уотсоном она получила приказ немедленно пустить в ход все возможные средства, чтобы нейтрализовать главного кубинского резидента, на след которого, по признанию Эвы, она так до сих пор и не вышла. Но она снова твердо пообещала, что будет работать в этом направлении еще упорнее, а пока ограничилась составлением отчета, основанного на сведениях, полученных как от Моники, так и от других лиц.

Несколько месяцев назад ее агенты раскопали кое-что о тайных связях между Праном и неким Вилли Гарсиа, весьма любопытным персонажем, который принадлежит к экономической и социальной верхушке страны и, по словам самых надежных осведомителей Эвы, входит в круг близких к президенту людей. Шпионские фотокамеры засняли, как Вилли Гарсиа беседует с Чавесом в роскошных тюремных покоях Прана. На других фотографиях, тайком сделанных с большого расстояния, Пран и Вилли обедают с мужчиной, который сидит спиной к камере. Возможно, это Уго. Где это происходит, непонятно, однако компанию им составляют красивые женщины. Снимки сделаны во время тюремного заключения Чавеса. Люди за столом пребывают в самом веселом расположении духа. Пьют шампанское и вообще шикуют вовсю. А еще Эва внимательно изучает видео, снятое в президентском дворце на приеме по случаю инаугурации Чавеса, где Вилли Гарсиа горделиво улыбается, направляясь к президенту, чтобы засвидетельствовать свое почтение ему и первой даме.

Затем Эва переходит к фотографиям, совсем недавно напечатанным в официальной кубинской газете “Гранма”. На них запечатлены Фидель Кастро и Уго Чавес во время одного из ставших теперь частыми визитов венесуэльца на Кубу. Эва раскладывает перед собой все снимки и пытается найти некое связующее звено.

– Кто же вы такой, господин президент? – шепчет она.

Министерская верхушка

В девять вечера Пран берет трубку самого тайного и самого надежного из своих многочисленных телефонов – тот, что трезвонит сейчас как-то уж особенно настойчиво. Пран здоровается и самодовольно улыбается. Он слышит голос Уго, который объявляет, что теперь, став президентом, хочет по-настоящему отблагодарить его за все, что Юснаби Валентин сделал для него, пока Чавес сидел в тюрьме. Он может, например, подписать указ о помиловании Прана. Тот с улыбкой и очень вежливо отказывается от столь любезного предложения. Ведь там, снаружи, у него слишком много врагов и слишком много неразрешенных конфликтов с конкурентами по преступному бизнесу… Так что, едва он высунет нос на улицу, его сразу же прикончат.

– От всего сердца благодарю тебя за великодушный жест, президент, но пока мне будет спокойнее здесь, пойми меня правильно…

Однако Уго во что бы то ни стало желает щедро рассчитаться за невероятно важную для него в тех обстоятельствах поддержку, и Пран чувствует, что теперь и вправду настал подходящий момент, чтобы получить заслуженное вознаграждение.

– Ладно… раз ты настаиваешь… Но честно признаюсь: мне самому ничего не надо. Однако я был бы рад, если бы ты прислушался к моим скромным рекомендациям, когда начнешь подбирать себе команду. Есть люди, которым лично я полностью доверяю, весьма одаренные люди… Они искренне восхищаются тобой и могут оказаться тебе весьма и весьма полезными, если вы станете работать вместе.

Повисает напряженная пауза. Пран и Вилли обмениваются взглядами. Осьминог продолжает:

– Естественно, я могу назвать имена! Например, Гильермо Гарсиа. – Уго что-то говорит в ответ. – Да, это именно он! – радостно подтверждает Пран. – Ты ведь знаком с Вилли. Он незаурядный экономист, очень уважаемый, хорошо ориентируется в проблемах нашей страны. Поставь его на экономику, и ему, как никому другому, поверят инвесторы из частного сектора – что наши, что иностранные. Он окончил Гарвард, знаешь? Можно сказать, что два языка для него родные, и это человек фантастически талантливый.

Пран подмигивает партнеру. Прощается со “своим дорогим президентом”, вешает трубку и поднимает стакан с ромом. – Я уже говорил тебе, Вилли, что не являюсь хозяином всего мира. Зато меня можно считать все равно что сыном этого хозяина! И Господь меня любит! – говорит Пран и смеется собственной шутке.

Несколько дней спустя Пран сидит перед телевизором и с явными признаками нетерпения на лице смотрит очень важную пресс-конференцию, которую транслируют из президентского дворца. Чавес, излучая обаяние, представляет стране членов своего первого кабинета министров. Моника Паркер в прямом эфире комментирует это событие:

– Президент несколько задержался с объявлением имен новых министров. Обычно назначения проходят в тот же самый день, когда он принимает присягу. Но наш новый президент любит нарушать установившиеся традиции и оставил министерские посты вакантными до тех пор, пока не почувствовал себя готовым принять нужные решения. Некоторые из его недоброжелателей уже высказались в том духе, что настоящая причина задержки со столь серьезными назначениями кроется в том, что он не хотел, чтобы что-то или кто-то омрачали церемонию принесения президентской присяги. Он хотел быть в тот день главным и единственным героем, хотя, безусловно, эта роль действительно досталась именно ему. Но то, что теперь он наконец-то проявил готовность сделать этот ответственный шаг, – хорошая новость.