813

– Чертовски здорово, патрон. А-а, как вы его одурачили!

– Поторопись, Марко, беги за ним! Если он выйдет из отеля, оставь его, встретишься с Жеромом, как договорились… И позвони.

Марко поспешил прочь.

Тогда мужчина схватил графин, стоявший на камине, налил себе полный стакан воды и залпом выпил его, а потом, смочив свой носовой платок, вытер покрывшийся потом лоб, сел подле своего пленника и с подчеркнутой вежливостью обратился к нему:

– И все-таки, господин Кессельбах, я должен иметь честь представиться вам.

Он извлек из кармана визитную карточку и произнес:

– Арсен Люпен, джентльмен-взломщик.

II

Казалось, имя знаменитого авантюриста произвело на господина Кессельбаха наилучшее впечатление. Не преминув заметить это, Люпен воскликнул:

– А-а! А-а, любезный господин, вы вздохнули с облегчением! Арсен Люпен – деликатный грабитель. Кровь ему претит, он никогда не совершал преступлений, лишь завладевал чужим имуществом… а это мелкий проступок! И вы говорите себе, что он не станет отягощать свою совесть бесполезным убийством. Согласен… Но будет ли бесполезным ваше устранение? Все дело в этом. В данную минуту, клянусь вам, я не шучу. Итак, начнем, пожалуй, приятель.

Он подвинул свой стул к креслу, освободил пленника от кляпа и продолжил:

– Господин Кессельбах, в день своего приезда ты вступил в отношения с неким Барбарё, директором агентства секретной информации, и поскольку ты действовал без ведома твоего секретаря Шапмана, господин Барбарё, связываясь с тобой письменно или по телефону, назывался «Полковником». Спешу заверить тебя, Барбарё – честнейший человек в мире. Но мне повезло иметь в числе его служащих моих лучших друзей. Таким вот образом я и узнал причину твоего обращения к Барбарё, это заставило меня заняться тобой и, благодаря поддельным ключам, произвести у тебя несколько обысков… во время которых, увы, я не нашел того, чего хотел.

Он понизил голос и, пристально глядя в глаза своего пленника, пытаясь проникнуть в его тайную мысль, произнес:

– Господин Кессельбах, ты поручил Барбарё отыскать на дне парижского общества некоего человека, который носит или носил имя Пьера Ледюка, и вот его примерное описание: рост метр семьдесят пять, светловолосый, с усами. Особая примета: вследствие одной раны кончик мизинца на левой руке отрублен. Кроме того, имеется почти незаметный шрам на правой щеке. Похоже, обнаружению этого человека ты придаешь огромное значение, словно это может принести тебе значительную выгоду. Кто этот человек?

– Я не знаю.

Ответ был категорический, безоговорочный. Знал он или не знал? Не имело значения. Главное, что он принял решение молчать.

– Ладно, – сказал его противник, – но известны ли тебе какие-либо сведения о нем, более подробные, чем те, которые ты сообщил Барбарё?

– Никаких.

– Ты лжешь, господин Кессельбах. Дважды в присутствии Барбарё ты сверялся с бумагами, хранившимися в сафьяновом футляре.

– Действительно.

– Так где этот футляр?

– Сожжен.

Люпен задрожал от ярости. Разумеется, мысль о пытке и о тех удобствах, которые она предполагает, снова пришла ему в голову.

– Сожжен? Но шкатулка… признайся… признайся же, что она в «Лионском кредите»?

– Да.

– И что в ней находится?

– Двести прекраснейших алмазов из моей личной коллекции.

Эта новость, казалось, понравилась авантюристу.

– Ах, так! Двести прекраснейших алмазов! Но послушай, это же целое состояние… Да, у тебя это вызывает улыбку… Для тебя это пустяки. И твой секрет стоит большего… Для тебя – да, но для меня?..

Он взял сигару, зажег спичку, которую машинально погасил, и на некоторое время застыл в задумчивости.

Проходили минуты.

Люпен рассмеялся.

– Ты наверняка надеешься, что экспедиция не удастся и сейф не откроют? Возможно, старина. Но в таком случае придется заплатить за мое беспокойство. Я явился сюда не для того, чтобы посмотреть на выражение твоего лица в этом кресле… Алмазы, раз уж есть алмазы… Или сафьяновый футляр… Таков выбор…

Он взглянул на часы.

– Полчаса… Черт возьми!.. Судьба упрямится… Однако не радуйся, господин Кессельбах. Слово честного человека, я не уйду ни с чем…

Раздался телефонный звонок.

– Наконец-то!

Люпен поспешно схватил трубку и, изменив тембр голоса, изобразил резкие интонации своего пленника:

– Да, это я, Рудольф Кессельбах… Ах, так, мадемуазель, соедините меня… Это ты, Марко?.. Прекрасно… Все прошло хорошо?.. В добрый час… Никаких осложнений? Поздравляю, мой мальчик. Что удалось заполучить? Эбеновую шкатулку… Ничего другого? Никаких бумаг? Так, так! А в шкатулке?.. Они красивые, эти алмазы? Прекрасно… прекрасно… Минутку, Марко, дай мне подумать. Все это, видишь ли… Если я скажу тебе мое мнение… Погоди, не двигайся… оставайся у аппарата…

Он повернулся к пленнику:

– Господин Кессельбах, ты дорожишь своими алмазами?

– Да.

– Ты выкупишь их у меня?

– Возможно.

– Сколько? Пятьсот тысяч?

– Пятьсот тысяч… да…

– Только вот в чем загвоздка. Как произойдет обмен? Чек? Нет, ты меня проведешь… или я тебя проведу. Послушай, послезавтра утром приходи в «Лионский кредит», возьми свои пятьсот тысяч и ступай прогуляться в Булонский лес, возле Отёй… У меня будут алмазы… в сумке, так удобнее. Шкатулка чересчур заметна…

– Нет… нет… шкатулка… я хочу все…

– А-а! – молвил Люпен, рассмеявшись. – Попался! Тебе плевать на алмазы… Их легко заменить. Но шкатулка, ты дорожишь ею, как своей шкурой. Ну что ж, ты ее получишь, свою шкатулку… слово Арсена! Ты получишь ее завтра утром почтовой посылкой!

Он снова взял трубку.