Возрождение

Понятно, что в мире, где не стыдно быть гомосексуалом, моя оценка по шкале Кинси всё ещё находится на уровне затонувшего в океане батискафа. Понятно, что в мире, где не стыдно быть полигамом и полиамором, я не отношусь ни к тем, ни к другим.

Понятно, что в мире, где проще болеть за Герту, я всё ещё болею за Локомотив. Понятно, что в мире, где проще слушать CRO, я слушаю Хаски и вообще нихачу быть красивым и богатым, дайте мне автомат, а потом отберите, ибо я всё равно стрелять не умею.

Таких пунктов хватит ещё на пять постов и восемь разговоров с любопытными друзьями, воистину не понимающих, чем может надоесть Берлин, и как в столь хаотичной среде всё может быть настолько разобрано по полочкам. Однако, перечитывая этот текст, я понимаю, что ничего мне ещё не понятно в этом нашем Берлине.

Что весь этот парсинг огромного JSON-а событий, людей и явлений – это не что иное, как самообман от рациональной части себя. Что есть эмоциональная часть себя, которой так же нужно давать трибуну. Между ними свистит арбитр, соблюдая первое правило жизни: чем старше становишься, тем больше вопросов, на которые нужно найти ответы. Арбитр сигналит о том, что любовь прошла, помидоры уже давно завяли, поэтому ищи дофамин дальше сам. И желательно в самой жизни, а не в переездах, не в плазменном телевизоре и не в веществах.

Есть два типа людей: те, кому и целого мира для познания мало, и те, кому одного большого города выше крыши. Запишите меня во второй.

Праздник

На дворе июнь, а это значит, что скоро стартует Евро-2020 – футбольный праздник, сводящий с ума всю Европу от Лиссабона до Владивостока. Кажется, сделано всё возможное, чтобы этот праздник напоминал чьи-то похороны: непонятный разброс матчей на десяток стран, пандемия и перенос соревнований на год, полупустые трибуны, непонятки с открытием баров и пабов, ждущий свою очередь на вакцины европролетариат. Я всё ещё сохраняю в себе долю романтической надежды на то, что праздник состоится и порадует старушку Европу в столь тяжёлые для неё времена.

Последний крупный турнир – ЧМ-2018 – я вспоминаю с особой теплотой. Чемпионат мира выпал на мой третий месяц жизни в Берлине, и проводился он на покинутой мною родине. Мне посчастливилось пережить это безумие в Берлине, чему я был несказанно рад.

Соревнования футбольных сборных раскрывают Берлин новыми красками. В какой-то степени в городе появляется ещё один Karneval der Kulturen[6 - Ежегодный мультикультурный фестиваль в берлинском округе Кройцберг с тематикой мультикультурализма.]. Каждый понаех, вне зависимости от своего поколения эмиграции, вспоминает откуда он родом, расхаживает по городу в футболке своей сборной, тем самым придавая празднику тонус. Видишь кто швед, кто хорват, кто британец, а кто поляк. В этом есть свой кайф.

Когда играет Германия, Берлин замирает. В каждом Sp?ti[7 - Круглосуточные ларьки в Берлине.] наружу торчит телевизор, а вокруг него собирается орава смотреть на своих любимчиков. Чем-то напоминает атмосферу хоккейной Суперсерии-1972 с одним телевизором на весь подъезд. Немцы прекращают работать, если сборная начинает играть в 16 часов. Да и вообще именно домашний ЧМ заставил немцев вспомнить о том, что они немцы, и этого нельзя стыдиться ни при каких исторических обстоятельствах.

Помимо общественных переживаний я вижу в этом бесконечном футболе переживания личные, что хочется непременно повторить. Хочу сходить в бельгийский HERMAN в Пренцлауэр Берге, дабы улететь в космос от их вишнёвого и не переживать о том, как наша любимая сборная будет отлетать от «красных дьяволов». Хочу вернуться в Marie-Antoinette под Jannowitzbr?cke со своим французским другом и его bien-aimеe: пить пиво, разбавленное шотами пастиса, и петь песни Stromae после очередной победы «голубых» на пути к чемпионству.

Хочу вернуться в Kvartira 62 у Schlesisches Tor, чтобы быть тем единственным упорышем, распевающим наш гимн перед началом матча. Гимн наш – то ещё говно, но другого у нас нет.

Хочу вернуться в Klunkerkranich на пару случайных матчей. Порадоваться отсутствию ветра, что в том заведении обычно пихает песок в твои глаза. Сойти с ума от акцента девушки из UK, с которой я делю деревянную лавочку. Взять у неё номерок на WhatsApp и не написать под предлогом she's outta my league[8 - Она слишком хороша для меня.]. Она где-то на уровне Вест Хэма лондонского, а я где-то на уровне Зенита пензенского.

Тот месяц с ЧМ – самое лучшее время за всю мою берлинскую «историю болезни». Пожалуйста, доктор, пропишите мне этот курс ещё раз.

Сигнал

Город – это самая сильная сила из всех сил. Мы гораздо менее осознанные, чем о себе думаем. Города пользуется нашей неосознанностью, задавая нам идеалы и ориентиры.

Город шепчет тогда, когда от неопределённости в твоей голове возникает неразбериха. Когда он понимает, что ты здесь надолго – как минимум на год. Когда твои умыслы и поступки не совпадают с исторически сложившимся культурным кодом.

В очередной раз я перечитал легендарное эссе Пола Грэма о городах и амбициях. Там выделены города, в которых он жил. Нью-Йорк, говорит, шепчет быть богатым – словно не знает, что сила в правде. Кембридж – тот, что с Harvard и MIT – шепчет быть умным и ценить идеи больше, чем купюры с Франклином. Долина – та, что Кремниевая – шепчет быть влиятельным, как Стив Джобс – свитер с горлышком можно даже не стирать.

И я вот лежу во втором часу ночи на четвёртом году анмельдунга и думаю: а что мне шепчет Берлин? В целом город-то прекрасный, я бы даже сказал прекраснейший – а сигнал какой?

Берлин говорит тебе: «Оставайся тем, кто ты есть». Неважно, откуда ты приехал, кем ты был в прошлой жизни и как ты любишь одеваться – тебе всегда здесь найдётся место. Даже с тем кризисом, что творится сейчас на местном рынке недвижимости.

Берлин говорит тебе: «Стартуй здесь и сейчас, я тебе помогу». Берлин отдаст помещение под творческую мастерскую, снизит налоговое бремя под стартап, даст шанс на новую жизнь, если ты беженец. Ну или хотя бы постарается.

Берлин говорит тебе: «Забудь о погоне за цацками, ибо финансовая иерархия – навеянный патриархатом атавизм». Ведь самое интересное происходит не внутри мишленовских ресторанов, а в парках и ларьках твоего района.

На практике всё выглядит гораздо сложнее. Привилегия быть тем, кто ты есть, переросла в соревнование по аутентичности: одеваться не как все, ходить на «секретные рейвы», окружать себя такими же «особенными». Ты обломаешься остаться собой просто потому, что ты никому в этом формате неинтересен.

Отсутствие оглядок на финансовый статус переросло в построение новой иерархии, основанной на ощущении аутентичности и крутости. Причём ощущение крутости явно навязывается кем-то сверху, ибо оно довольно специфичное. Людям действительно не важно, сколько ты зарабатываешь – но при этом важно, можешь ли ты вписать их в гостевой список на вечеринку.

Будучи хорошей площадкой для старта, Берлин шепчет тебе не выёбываться в моменты, когда ты захотел от своей жизни какого-то дальнейшего развития. Комбо из жизни с достатком, океана гедонистических развлечений и расслабленного вайба затуманивает головы людей, приехавших сюда ради самореализации. Сколько фаундеров потерялось на задворках местных клубов, сколько талантов осталось в зоне комфорта середнячковых стартапов. Просто потому, что достижения здесь не особо признаются, а крики раскулачить верхний средний класс звучат на каждом углу, вселяя страх брать на жизнь новые риски.